Миссия (СИ) - Алексеев Александр Страница 39

Соперник раз проглотил, второй, а после третьей порции тычков, бросился в атаку, молотя по моей защите, как по груше. Я дождался наступления замедления и без проблем уконтропупил разъярённого спортсмена в два присеста.

Тренер Виктор Павлович поздравил с победой, что не укрылось от глаз пишущей журналистской братии, не жаловавшей до этого данные соревнования. Чемпион Щербаков тоже пожал руку мне и Колобку, сказав:

— Ну, ты, блин, даёшь!

Васечка тупо смотрел на свою пожатую пятерню и выдал:

— А на тренера боксёрского долго учится?… Я чувствую, что у меня получится…

На выходе из спортзала меня встречает Старков. Он, по моей просьбе, ходил к следователю по делу сестёр Амосовых. Выяснил, что Зину узнал в кафе один из завзятых игроков на ипподроме. Он знавал главаря её банды Бутуса, который в прошлом году стрёсс с этого Игрока на скачках пять тысяч рублей на ставки, а в ответ на просьбу вернуть деньги — приказал избить просителя. Зина тоже била. Теперь вот, узнав обидчицу, Игрок перевесил на неё долг главаря, пообещав в противном случае — возмездие. Деньги не были отданы в назначенный срок, а в милицию Зина не обратилась — не хотела становиться ссученной.

Зину "взяли" нанятые Игроком местные отморозки поздно вечером у подъезда, а вместе с нею и прибежавшую встречать её сестру. У великовозрастной шпаны, как потом выяснилось, было задание отметелить бывшую бандитку, но они взяли повышенные обязательства. Это они стали утверждать после посещения изолятора адвокатом Игрока. Напившиеся молодчики, в ответ на девичьи угрозы и оскорбления, решили поучить глупых гусынь в "своём" подвале разрушенного дома. Для начала девушек излупили, разбив лица в кровь. Затем, в промежутке между принятием на грудь и лупцеванием девушек, один из дружков по кличке "Бык" предложил развлечься с цыпочками. Что и делалось насильниками всю ночь с энтузиазмом. Младшая сестра сначала плакала, а потом всё повторяла, что посадит их в тюрьму. "Бык", устав слушать такое и, угомонил девушку ударом ножа. Зину тоже убил "на автомате", показывая датым дружкам, как нужно резать… Кто-то из поздних прохожих, услышав крики из подвала, сообщил ночью в милицию и на рассвете всех преступников взяли.

— Но, сдаётся мне, это было не случайное убийство, а заказное…, - уверенно говорит мне Старков.

Серёге также удалось узнать, что после звонка сверху, дело против Игрока и вовсе свернули. Пойдёт свидетелем. Как же… Папа — член Верховного Совета, лауреат Сталинской премии, а сын…

— Я бы эту мразь наказал, — сказал старлей, играя желваками, — Ты, как? Поможешь?

Вот жеж…

Кивая, соглашаюсь, пойти с ним на дело завтра вечером. Серёга всё разузнает и подготовит план.

Тащусь этим вечером "при параде" в один из павильонов "Мосфильма". Сюда было перенесено отчётное собрание кинематографистов. Оно должно было состояться в подмосковных Горках в доме Горького, но его из-за незаконченного ремонта, перенесли в Москву. У съёмочного павильона сидели "милиционеры". Включаю фамилии загримированных артистов. Не помню таких. А на площадке тем временем шла суетливая подготовка к съёмке. "Свет уходит"- крикнул, вероятно, оператор. Один из "милиционеров", забычковав недокуренную сигарету, положил её за ухо и сел за руль тихоурчащей полуторки. Артист развернул грузовик у следующего павильона, встав рядом с легковым "Опелем". Сначала иномарка, разогнавшись, пролетела по импровизированному складскому помосту и прыгнула с полуметровой высоты в налитую лужу, подняв гору грязных брызг. Затем, тот же трюк проделала полуторка. Оператор что-то недовольно прокричал и машины вернулись на исходную позицию…

Дальше я прошёл мимо импровизированной железной дороги с допотопным паровозиком. Как мне позже сказал Апсолон, музейный экспонат, вероятно помнящий Первую Мировую, был на ходу и, мог протянуть пару десятков метров два имевшихся в наличии вагона.

В павильон "Мосфильма" этим вечером собрали киношное руководство СССР, руководителей съёмочных групп новых фильмов и главных героев. Для прессы была зарезервирована левая часть импровизированного зрительного зала. Над Президиумом собрания висел большой портрет генералиссимуса, который не стали занавешивать экраном, а показывали кино на боковой стене. Ясен пень, смельчаков нет Сталина занавешивать. Поэтому, народ вертел головами во время собрания. Светло — смотрим прямо, темно — смотрим направо. После вступительных слов, по плану, сначала показывался эпизод одного из фильмов. Затем режиссёр и актёры фильма отвечали на вопросы по сюжету и по съёмкам. Сначала шли маститые Ромм, Пудовкин, Хейфиц, Эрмлер, Петров, Донской, Калатозов, Рошаль, Столпер, Юдин. Затем менее звёздные Барнет, Браун, Граник, и, наконец, Апсолон.

Судя по фамилиям, как будто на собрание иностранцев попал.

Я то думал, что все устали в конце, что про нас с Вией и не вспомнят. Ан нет… После того, как Андрей рассказал вкратце про сюжет картины и ответил на вопросы, то он, вытирая пот со лба, попросил выйти главных героев. Я — в наглаженном тётей Клавой мундире, при орденах, а Вия…Н-да… В раритетной шляпе и шикарном обтягивающем платье, подчёркивающем фигуру и длинные стройные ноги… (поднимаюсь за ней сзади, слегка возбуждаясь).

Подруга рассказывает журналистам, как после съёмок местная женщина, игравшая в массовке, усыновила детдомовского мальчика, игравшего в фильме роль сына главной героини. Затем, выяснив для несведующих мою спортивную сущность и происхождение наград, Аджубей спросил для читателей "Комсомолки":

— А правда, что Вы, как и главный герой, выполняли задание в оккупированной фашистами Риге?

— Правда.

Хрущёвский зять не унимается:

— А правда, что у Вас до приезда в Москву был роман с Вией Артмане?

Вот же гад.

— Ну… Правда.

Тут, корреспондентка журнала "Крестьянка", проведя ненужные параллели с фильмом, спрашивает:

— А где же тогда ваш с Вией настоящий сын?

— ???

Вот так рождалась "жёлтая пресса".

Представительница "Крестьянки" попросилась сфотографироваться со мной. Рядом с Вией она выглядела нето чтобы Бабой Ягой, но где-то рядом… Московская селянка подарила мне прошлогодний номер журнала и лучезарно улыбнулась на прощанье…

15 октября 1950 года. Москва.

Спортзал на "Динамо". Финальный поединок. Помощник судьи зовёт на взвешивание. Всё, как обычно.

Начинаю бой с целью закончить всё побыстрее. Пропускаю дежурный удар. Шум в голове стихает, но все двигаются, как всегда.

Что за хрень?

Снова подставляюсь и, едва не лечу на пол, запутавшись в ногах.

- Эй, вы там! Что происходит. Где замедление?

- На линиях земного интерфейса ведутся профилактические работы, — выговаривая каждую букву сообщает мне робот.

А-а-а!!! Да они там что? Совсем обрусели?

В раздел "Наивность" добавлено сразу два балла.

Звучит гонг. Значит я на автомате допрыгал до перерыва. Закрываю глаза, сев на подставленную Колобком табуретку, и, вижу, как моя дорогая стиральная машина, откинув стартовые мачты, набирая скорость, уносится в безбрежные просторы космоса.

Вот же гады!

Перевожу дух и выйдя на второй раунд начинаю делать ложные манёвры, что вчера показал тренер. На первый раз не прокатило, а во второй — я успел прикрыть локтем свою специально открытую печень и, наклонившись вправо, принял удар выше локтя на бицепс. В тот же момент наношу удар левой по прижатой к боку руке противника. Импульс, прошедший через локоть, вызывает болезненные ощущения в колыхнувшейся печени, заставив противника отпрянуть назад. Я же в это время вкладываюсь в аперкот правой. Удар в подбородок снизу заставляет соперника поднять руки вверх для защиты головы, а теперь левой по печени.