Позывной «Хоттабыч» - lanpirot Страница 39

нашу орденоносную компанию, в том числе и вашего покорного слугу, облаченного в новенькую отутюженную полковничью форму со всеми восстановленными в этом мире регалиями, отвезли в какой-то приличный ресторанчик. Все на высоком, можно сказать «номенклатурном», уровне: отдельный кабинет, молоденькие симпатичные официантки, выпить-закусить… Хот я сомневаюсь, что в это заведение пустят обычного смертного, тут даже от метрдотеля за версту НКВДешной «выправкой» несет! Я-то знаю, у меня глаз наметан, пусть и один, но зато — алмаз! А второй, за который Аннушка взялась, как и обещала, тоже постепенно прозревать стал! Так, глядишь, скоро буду зырить в оба! Берегись, кто не спрятался — уже смогу рассмотреть!

В общем, потихоньку-помаленьку, под холодное и горячее, под душевный разговор, и не рассчитал своей дозы дедушка, как, впрочем, и остальные участники сего приятного процесса. Ну, приятного до поры до времени — следующее утро, бесспорно, расставит все по своим местам… А в тот момент — эх! Понеслась душа в рай! И когда уже все окончательно окосели, полковник Капитонов неожиданно поинтересовался между делом: какая-такая дальнейшая судьба, ждет такого колоритного «свежеиспеченного» полковника контрразведки, за которого обязательно надо выпить! Выпили.

Ну и оснаб сказал: «что полковником я хожу до завтрашнего… ладно, до послезавтрашнего дня», поскольку завтра мы всем калганом будем помирать! Если, конечно, не подтянем какого-нибудь Медика для снятия похмельного синдрома, либо Владимир Никитич сжалиться. Выпили и за Владимира Никитича, и за всех Медиков — спасибо большое, что они есть!

— А потом, — поднявшись со своего места, произнес командир, слегка покачиваясь, — достопочтенный дедушка-полковник Гасан Хоттабович Абдурахманов отправится курсантом в Силовую спецшколу Красных командиров! Где будет постигать все «тайны мироздания» нового мира и обретать Силу…

Майор Мордовцев, если и удивился, то вида не подал, а вот полковник Капитонов неожиданно мне «посочувствовал» заплетающимся языком:

— Та… рищ ос… наб… Петя (после совместной работы и общей попойки всеми присутствующими решено было перейти на «ты»), не совестно ли… тебе…

— Не понял? — Оснаб перевел осоловелый взгляд на полковника. — Какие претензии?

— Не совестно ли… тебе… — продолжил Вячеслав Романович, сделав усилие по сводению разбегающиеся глаза в кучу и беря себя в руки. — Такого дряхлого старца, да на общих основаниях с молодыми лоботрясами в учебке по плацу гонять?

— На каких общих? — Вяло отмахнулся от полковника командир. — С чего ты взял? Ты за кого меня вообще принимаешь, Слава? Никогда… слышишь, никогда во мне не сомневайся! На общих… он подумал… Да что я… совсем бездушный злодей… чтобы немощного дедушку непосильными упражнениями… н-насмерть у-у-морить?

— Извини… Петя… — повинился полковник.

— Завтра… Ах, да — уже послезавтра, — продолжил оснаб, — зайдем с Хоттабычем к начальнику училища — генерал- майору Семен Иванычу Младенцеву и все вопросы на месте решим… Все с Хоттабычем нормально будет! Не переживай, Слава!

Полковник тоже встал и, перегнувшись через стол, обнял Петрова.

— Ты мужик… Петруха! Уважаю! Мы все тут мужики! — И троекратно поцеловал его в бритые щеки. — И Младенцев — тоже мужик! Поймет…

— Знаю, его, — расслабленно кивнул майор Мордовцев, вмешиваясь во взаимные признания. — Иваныч — вот такой мужик! — И он оттопырил большой палец на руке. — Не зря звездой героя награжден! Он в самом начале войны со своими курсантами на подступах к Москве так уперся… Хрен фрицы скровырнули! А ты, Хоттабыч, действительно по плацу свое давно отбегал — не выдержишь такой нагрузки! — Все собравшиеся согласно закивали. — Учись лучше потихонечку Силой управлять…

— И чо? В меня тут, похоже, никто не верит? — Струящийся в венах алкоголь сделал свое дело — я, да и все собравшиеся окончательно утратили рассудок и «чувство меры». — Думаете, отойдет дедушка в мир иной на полосе препятствий? Думаете, не сдюжит старый солдатской муштры? А вот хрен вам всем! — Я скрутил из пальцев фигу и показал её персонально каждому сидящему за столом. — Дедушка еще любого молодого за пояс заткнет!

— О, как Хоттабыч раздухарился! — заржал оснаб. — Не наливайте ему больше! А то еще…

— А забъемся? — Я протянул ему через стол свою раскрытую ладонь. — Сколь там времени ты мое первоначальное обучение планировал?

— Не меньше месяца, — ответил оснаб, — а в идеале пару-тройку…

— Спорим, что выдержу не менее месяца на общих условиях!

— Да ты, Хоттабыч, реально охренел! — хохотнул Капитонов. — Помрешь же!

— Посмотрим! — с воодушевлением, подпитанным изрядной долей горячительно, ничуть не сомневаясь, произнес я. — Что нас не убивает — делает сильнее! Не так ли, товарищи офицеры? Ну, командир, принимаешь? Или слабо!

— А и принимаю! — Звонко хлопнул меня по руке оснаб. — Выдержишь неделю… Нет, хотя бы три дня — признаю, что был не прав! Что ты все еще орел!

— То-то же! — довольно ухмыльнулся я, падая на свое место за столом.

Да, если бы я был трезвым, да и остальные тоже, никогда бы этой ситуации не случилось. Ну а потом — не съезжать же? Или мы не мужики?

Я откинул грубое одело в сторону и поднялся с кровати. Соперничать с молодыми здоровыми лбами, мне было не то, что тяжело, а просто нереально. Да, дал маху дедушка, когда подписался на эту авантюру! Никогда и никого выпивка до добра не доводила! Напился, расслабился, вот и получил «салом по сусалам». И ведь сам, первым, «в бутылку полез»! Можно, конечно, признать свою неправоту. Но ведь я слово дал! А я, сука, упёртый! Лучше сдохну, пытаясь доказать… Но хрен отступлю! Не дооценили меня, ребятки… Ох, недооценили!

С утра, когда в палату заглянул профессор Виноградов, я валялся на кровати практически в полной отключке — ни рыба, ни мясо! Голова разваливалась на куски, во рту явно ночевала целая дивизия кошек, по всей вероятности, гадившая прямо там же. Владимир Никитич пришел в ужас, мгновенно оценив мое текущее состояние. А оно у меня было такое… как будто его совсем не было — хуже не придумаешь.

— А вы, батенька, оказывается недурственно так вчера отдохнули? — морщась от запаха перегара, заполнившего небольшое помещение моей «больничной палаты», произнес профессор Виноградов.

— А-а-а… — просипел я пересохшим горлом, хватаясь за голову.

— С чем вас и поздравляю! — Продолжил весело «глумиться» Медик.

— Пить… — С трудом разлепив пересохшие губы, шевельнул я заскорузнувшим языком, превратившимся в грубый наждак.

— Пейте… «больной»! — Владимир Никитич сменил гнев на милость и плеснул в стакан воды из графина, стоявшего рядом на прикроватной тумбочке.

Я, сделав титаническое усилие, оторвал от подушки голову, в которой «поселился» отчаянный молотобоец и, судя по интенсивности, с которой он фигачил молотом внутри моей многострадальной черепушки — явно передовик производства. В глазах профессора плясали веселые чертики, когда