Итерация II (СИ) - "Корольков" Страница 39

— Должок за ними, закрыть бы надо.

— Большая сумма набежала?

— Немаленькая. — сурово отозвался Шевцов, — Вы бы похлопотали перед товарищем Мехлисом, время поджимает.

С сожалением посмотрев на недоеденный десерт, Грязев взял стакан с компотом, сглотнул содержимое, встал и обратился к Зайцеву:

— Где можно нормально поговорить?

Поднявшиеся с мест сотрапезники принялись убирать посуду со стола.

— Пойдёмте Василий Семёнович, провожу, — предложил Зайцев. — Ребята догонят.

Пройдя лабиринтом коридоров и лестниц, Грязев с охранниками вошли в пустое помещение.

— Товарищ Грязев, просьба к Вам, — продолжил Зайцев. — Отправьте нашу группу на фронт. — обратился с просьбой Зайцев.

— Не могу, — развёл руками интендант. — Прав таких не имею. Обращайтесь к товарищу Логинову.

— Командира конечно, попросим, уверены — «добро» будет. Но, без положительного решения местного командования на фонт не попасть. — поддержал друга Павлюченко.

— Что вас так туда тянет? Думаете, без вас не справятся? — Грязев никак не мог понять стоящих перед ним людей.

— Знаем, как справятся. Финны на днях госпиталь вырежут. Никого не пощадят, ни женщин, ни раненых. — Павлюченко привёл очередные доводы, — Историю финской ещё не читали?

Интендант отрицающе помотал головой.

— Прочтёте. Страшные там дела творятсяь, товарищ командир. Чтобы этого не случилось теперь, просим — отправьте команду на помощь. Группу подберём и снарядим, Кастыма — уговорим. Заодно и личный счёт закрыть. У Сани Швеца — бабушка ленинградка, блокадница, одна из всей семьи выжила.

У Васьки — предки родом из Карелии, — жёстко бросал слова Леонид. — Из большой семьи, одна прабабка и выжила. Остальных финны голодом уморили. В лагере.

— Ничего не понимаю! — сокрушенно развёл руками Грязев, — Как белофинны Ленинград в блокаду взяли? Откуда лагеря в Карелии, если это наша земля? Помогли англичане? Норвежцы, датчане и шведы? Допустим., хоть это и капля в море. Но ведь и Красная Армия не стоит на месте. Пусть не через месяц, так через два, возьмём эту проклятую линию Маннергейма. После финнам не устоять, хоть с помощью, хоть без.

— Товарищ интендант, Лёня малость поторопился. И блокада, и лагеря будут, но позднее. В другую, более страшную и долгую войну. — поняв, что друг совершил оплошность, вмешался в разговор Швецов, — мы понимаем, что Великую Отечественную не предотвратить, фрицы всё равно полезут. Но можно хотя бы финнов вразумить, раздолбать их так, чтобы впредь неповадно было. Глядишь, и не будут они немцам так рьяно помогать.

Понимая, что охранники многого не договаривают, не иначе как Логинов запретил, интендант решил привести ещё один довод:

— И что такого вы можете сделать втроем? На фронте воюют тысячи бойцов, полки дивизии, армии и вдруг появляются «три мушкетёра» и всё сразу изменится?

— Почему это втроём? — возразил Зайцев, — воевать готовы все наши. К тому же опыт, что немаловажно и оружие какое-никакое найдётся, плюс тактические наработки, о которых местным ещё ничего не известно. Поверьте, польза, и не малая, от нас будет. Даже в той же разведке, на которую нынешние начальники рукой махнули.

Грязев скрипнул зубами, немного подумал и ответил:

— Я доложу товарищу Мехлису. Надеюсь, возражений не будет. Ну а вы доложите Логинову. От его голоса и позиции зависит многое.

Комиссар и комбриг

В один из тёплых, майских дней 1938 года бригадный комиссар Полипов по делам службы зашёл в приемную Члена Военного Совета ЛенВО комкора Максима Петровича Магера. Из-за неплотно закрытой двери доносились громкие голоса, один из которых принадлежал ЧВС товарищу Мегеру, а второй — кадровику политуправления.

— Ну где я тебе нового комиссара на бригаду найду? У этого Логинова, за этот год, уже третий комиссар сбежал. Я, говорит, товарищ Член Военного Совета, на Таймыр поеду, в пустыню, на край света, только не обратно к этому медведю! Бьёт он их, что ли?

— Нет, товарищ комкор. Если бы бил, мы бы к Логинову давно уж меры бы применили. Он комиссаров в строгости держит, причём в строгом соответствии с Уставами.

— Так это же отлично! Уставы для того и написаны, чтобы выполнялись.

— Вот и я говорю, что надо и Уставы выполнять и должность укомплектовать. Это же надо, четвёртый год бригада в округе по всем показателям лучшая, и опять осталась без комиссара. Надо срочно кого-то назначать, возможно и с присвоением очередного звания.

Полипов понял, вот он — счастливый случай для прыжка вверх по карьерной лестнице. Вежливо постучав и услышав начальственный рык «Входите!», Пётр Петрович аккуратно открыл дверь, вошёл и обратился к старшему по званию.

— Товарищ Член Военного Совета! Разрешите должность комиссара бригады занять мне!

— Это Полипов. — уважительно подсказал кадровик. — С колчаковцами воевал.

— Такой молодой и когда только успел? — спросил ЧВС.

Не давая возможности кадровику и рта открыть, Пётр Петрович решил сам рассказать любимую историю о «героическом» детстве:

— Я тогда мальцом был, товарищ Член Военного Совета, одиннадцати лет ещё не было. Как-то играя с друзьями увидел, что колчаковцы рабочих наших ведут на расстрел, вот и решили отбить. Думали, что на охране лишь тройка беляков и нам будет под силу. Дёрнулись, а их там взвод! Не усмотрели «золотопогонников», в засаде сидели. Я на пару таких из засады и нарвался. Подбежал к нашим, беляки навстречу. Один шашкой махнул, вот на лице зарубка осталась. — Полипов дотронулся пальцем до шрама. — А второй — винтовкой по затылку огрел. Колчаковцы подумали, что меня убили, а я — выжил! Назло врагам Советской власти выжил.

— Раз такой геройский, колчаковцев не побоялся, значит и с этим медведем, с Логиновым, справится. — с лёгкой улыбкой заключил Магер. — Оформляйте добровольца. — приказал кадровику.

— Слушаюсь! — ответили хором Полипов и начальник отдела кадров.

И вот Пётр Петрович перед воротами КПП. Со стороны сразу видно— образцовая часть. Ровный, без малейшей щели, деревянный забор, перед КПП ухоженные газоны, да и сам пункт выглядит нарядно, точно игрушка.

Первая неприятность ожидала при входе в бригаду. Дорогу перекрывала «вертушка», и стоило Петру Петровичу её тронуть, как из-за стойки выскочил дежурный по КПП, с повязкой на рукаве.

— Стоять! Охраняемый объект! Ваши документы! — выпалил он в лицо не ожидавшему такого приема комиссару.

— Я комиссар бригады! Немедленно пропустите к комбригу!

— Не положено! Предъявите Ваши документы!

— Вы разве не видите, что на мне форма со знаками различия комиссара! Документы остались в чемодане, в гостинице. И я не собираюсь по вашей прихоти бегать взад-вперед. Немедленно доложите командиру бригады и пропустите в штаб!!!

— Не имею права нарушать Устав и приказ командира бригады. Постойте пока в тенёчке, а я доложу по команде, пусть разбираются. Впрочем… Седых! — крикнул дежурный в глубину КПП. — Ко мне!

Выбежал молодой боец, с винтовкой в руках.

— Я, товарищ сержант!

— Задержать шпиона!

— Слушаюсь! Руки упереть в стену, ноги на ширину плеч! Быстро! — приказал Полипову красноармеец. — И без разговоров мне тут! В случае чего — открываю огонь на поражение. Имею право!

Часовой щёлкнул затвором и Полипов буквально почувствовал, что ствол направлен между лопатками. Петру Петровичу было жарко, неудобно, у него начали затекать руки и ноги, как ни странно, но его мучал стыд. Ведь он сам попросил дежурного по политуправлению округа не звонить в часть, не предупреждать о его прибытии. Полипов хотел устроить в бригаде внезапную проверку несения службы. Лезть через забор или искать в ограждении какой-то лаз он счёл для комиссара бригады не солидным, а застращав дежурного пройти через КПП — посчитал удачным решением. Выезжая на разного рода проверки он не раз был свидетелем того, какие чудеса творила военная форма, обладатель которой имел две и более шпалы на петлицах воротника и нашитые на рукаве красные звезды. Но, такой реакции он даже не представлял. Время замедлилось: секунды казались минутами, а каждая минута представлялась десятью.