Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх Страница 4

В лагере при моем появлении сразу подтянулись и забегали быстрее, все-таки людям нужен надсмотрщик, я и сам такой, но здесь заставлять себя самому, а такое куда труднее.

Зигфрид у моего шатра быстро шагнул навстречу.

– Ваше Величество, шатер свободен.

Я нахмурился.

– Ты что, удавил королеву?

– Еще нет, – ответил он честно. – Просто ее величество изволили отбыть к своим лордам, что расположились во-о-он там!

Я проследил взглядом, в лагере мезинцев как будто за ночь прибавилось народу.

– Ладно, пусть…

Он спросил деловито:

– Теперь в Сен-Мари? Или будем ждать всю армию.

– Нужно в Сен-Мари, – сказал я, – но маяк еще важнее… Хотя, впрочем, как я забыл…

– Ваше Величество? – спросил он.

Я нетерпеливо отмахнулся.

– Все в порядке. Занимайся делами, то есть бди, а я пока помыслю… Ко мне пока никого не пускать! Король изволит думать.

В шатре я сразу вытащил Зеркало Горных Эльфов. Огромная энергия требуется на перемещения, но на простой просмотр нужно на порядок меньше, а за эти несколько дней могло бы уже и подкопить, как мне кажется.

За стенкой шатра то и дело голоса заставляют нервничать, потому не стал раздвигать рамки, оставив тем же, почти карманным, только со стороны входа прикрыл картой и, уставившись в матовую поверхность, где едва вижу свое отражение, начал представлять вершину холма, где посадил в землю, как зернышко дерева, зародыш маяка, как его называю, хотя это скардер, и неизвестно, что он еще делает и для чего служит.

Долгое время по матовой поверхности плавали блеклые пятна, затем нечто черно-белое, вернее, серое, и когда я уже начал скрипеть зубами и молча яриться, увидел сверкающе снежно-белый конус, что дюймов на пять поднялся над землей.

Вокруг него что-то вроде дымки или же мелкой водяной пыли, в ней переливается радуга, как догадываюсь, цвета все еще смазаны… хотя нет, если продолжать всматриваться до рези в глазах, то проступают и цвета, хотя пока что блеклые, едва различимые.

– Заработало, – прошептал я с таким облегчением, что можно бы расплакаться, будь я в самом деле урожденным рыцарем, это они всегда падки на бурное выражение или, как тогда говорили, изъявление чувств, сдержанны только простолюдины из-за их нечувствительности и даже бесчувственности, тупости и животного равнодушия.

Но мир меняется стремительно, скоро все будет наоборот, рыцари погибнут, первыми принимая на себя все удары, а простолюдины будут с равнодушными мордами резать друг друга и гордиться своим хладнокровием.

Когда я вышел, Зигфрид спросил торопливо:

– Ваше Величество! Что-то радостное?

– Да, – ответил я. – Маленький шажок к великой победе. Хоть и черепаший, но все же… Тьфу-тьфу, только бы не последний… Позови Альбрехта и Норберта.

Глава 3

За шатром послышались приближающиеся голоса. Зигфрид откинул полог, пропуская вовнутрь Альбрехта и Норберта, после чего закрыл и сам отошел, слышу по шагам, не желает подслушивать королевские тайны и другим не даст.

– Граф, – сказал я Альбрехту, – отправляйтесь к Тоннелю. Без всякого там, просто берите людей и галопом. Ситуация неясна. Кто там его охраняет, непонятно.

Он посмотрел на меня с подозрением.

– Вы говорите так, будто посмотрели в магический кристалл, а он заплеван с другой стороны!

– А что, – спросил я с жадным интересом, – есть такие?

Он кивнул.

– Бывает, плюют с обеих сторон. Не всем нравится то, что видят. Некоторые плюют даже в зеркало.

– В самом деле, – уточнил я нетерпеливо, – такие кристаллы существуют?

Он кивнул в сторону Норберта.

– Барон Дарабос говорит и даже утверждает. Дескать, все еще есть, а кому нам верить, если и его назвать брехлом? И даже не заплеванные. У кого кристалл, у кого кольцо, чтоб в дырочку зреть дальние места, у кого еще что-то.

Норберт буркнул:

– Если не врут, конечно. Хотя, с другой стороны, говорят слишком часто. Что-то, может быть, и есть.

– Нет, – с жалостью ответил я, – у меня кристалла нет. Если наткнетесь где, немедля реквизируйте на государственные нужды ввиду стратегической ценности такого сырья.

Альбрехт спросил с таинственным видом:

– Но что-то же у вас есть, Ваше Величество?

– Пока что, – пояснил я, – эти штуки заменяет моя замечательная и мудрая, как я сам, интуиция. Недаром же она моя. Но все же я сам больше доверяю всяким этим кристаллам, чем себе, они дурные и показывают всегда правду.

– Ясно, – бодро сказал Альбрехт. – Будем искать.

– Если бы попалось, – пояснил Норберт, – уже бы реквизировали.

– Потому, – сказал я, – сперва нужно понять на основании других данных, придется ли воевать за Тоннель или же он пока что в руках друзей.

Норберт кивнул с самым серьезным видом.

– А также хорошо бы узнать судьбу турнедских армий.

– Они не турнедские, – возразил я сердито. – Уже доказали верность и преданность моему Величеству, тогда высочеству, а то и всего лишь какой-то там светлости, уже и не помню!

– Помню-помню, – буркнул он. – Стальграф Филипп Мансфельд пожалован титулом лорда Галекширского с вручением в пользование королевства Жемчужных Ключей, а рейнграф Чарльз Мандершайд получил земли королевства Сильверланд… Это неслыханная щедрость, так что для верности достаточно.

Я поморщился.

– Думаю, у них есть и более весомые причины.

Норберт смолчал, Альбрехт обронил с сомнением:

– В самом деле?

– Оба видят во мне завоевателя, – огрызнулся я. – Не забывайте, они до мозга костей прирожденные вояки. Гиллеберд умел подбирать людей. И оба уважали Гиллеберда за его замашки завоевателя, а не за сидение на троне.

Альбрехт промолчал, взгляд остается встревоженным. В самом деле, начиная очень рискованный рейд отдельной ударной армии в земли самого Мунтвига, я всем послам, дружественным и недружественным королям говорил о неисчислимых полчищах, которые якобы прут за мной следом, но на самом деле армии Меганвэйла и Шварцкопфа оставил на границе Варт Генца и Скарляндии встречать полчища Мунтвига, а наиболее закаленные в боях и хорошо укомплектованные армии стальграфа и рейнграфа оставил в Сен-Мари, поручив им охранять любой ценой наиболее стратегически ценное для меня: бухту и строящийся флот.

А сейчас это можно использовать как мою мудрость и предусмотрительность, дескать, предвидел, знал, чувствовал. Интуиция велела не брать с собой в поход, а оставить в стратегическом резерве, и вот теперь все видят мою гениальность. Это же практически половина моих сил для начала операции «Возвращение Сен-Мари»! Или, может быть, назвать «Возвращение короля»?.. Хотя королем тогда еще не был…

Однако хорошо помню, что в последнем нашем разговоре с Кейданом, больше похожем на поединок с оружием в руках, он сразу же указал мне, сволочь, на очень уязвимые места моей расстановки сил. Армия стальграфа по моему поручению прикована к месту, охраняя порт и флот, а рейнграф растянул войско вдоль всего побережья Сен-Мари, оберегая от вторжения пиратов.

– Допустим, – сказал Альбрехт, – оба устояли перед посулами Вирланда Зальского принести ему присягу, как единственному властелину Сен-Мари…

– Не допустим, – сказал я, возвысив голос, – а наверняка!

– Допустим, – сказал он невозмутимо, – что наверняка. Но обе армии в очень невыгодном месте.

– Я что, не знаю?

Норберт напомнил Альбрехту:

– Армия сэра Филиппа собрана в один могучий кулак.

– Зато, – возразил Альбрехт, – лишена возможности маневра из-за приказа охранять бухту. Про растянутую в тонкую линию армию сэра Чарльза и говорить нечего: за спиной только океанские волны, не отступить.

– Все равно предпочтут сражаться, – сказал я, но сам чувствовал, что голос мой прозвучал не слишком уверенно.

Он посмотрел на меня с сочувствием.

– Вирланд Зальский, у которого в руках вся верховная власть в Сен-Мари, слывет не только опытным полководцем. Ваше Величество, вы сами убедились, что политик он еще тот, когда он сумел отыскать наиболее выгодную для себя тактику.

– И остался единственным в Сен-Мари, – согласился я, – кто так и не принес мне присягу.

– Наверняка, – сказал Альбрехт, – он выберет стратегию, что приведет к победе. Сам он один из богатейших людей королевства, владеет огромными землями на севере страны, через которые предстоит пройти, если прояснится ситуация с Тоннелем.

– Погоди, – сказал я, – он остался единственным непобежденным потому лишь, что ушел от сражений и заперся в крепости Аманье, что блокирует дорогу в земли его сторонников. Он сам как-то говорил мне, что устал воевать и жаждет покоя, тем более что заполучил наконец-то женщину своей мечты.

– Полагаете…

– Да, – сказал я. – Он будет действовать уговорами и угрозами. Мягким, но непрекращающимся давлением. Вступить в битву с этими двумя прекрасно обученными и закаленными армиями… такая победа обойдется ему разорением половины Сен-Мари. Или хотя бы трети.