Никита Баранов - Граф с Земли Страница 4

— Молодость, Богданов, — с трепетом ответил Лагош, крепко сжав кулаки. — Ты снова станешь молодым и сильным. У тебя не будет болезней, а твой организм полностью очистится. Ты станешь кристальнее слезы младенца, стерильным, как медицинский спирт. Твоим главным врагом станет лишь уже прожитая жизнь, воспоминания которой никогда уже тебя не покинут. Соглашайся, Богданов. Это твой шанс начать всё сначала.

Виктор Евгеньевич постучал себя по груди и откашлялся. Почесал свою макушку, посмотрел на фотографию Лизы — на этот раз она не придала своему возлюбленному столь нужных сейчас сил. Махнув на всё рукой, старик ответил:

— Предположим, что ты не сумасшедший, а я ещё живой и нахожусь в полном здравии. Тогда что же выходит? Ты — джинн?

— Ну, что-то типа того. Не хочу об этом говорить.

— Ладно, ладно. Не хочешь говорить — твоё дело. Если я соглашусь на твоё предложение, что уже само по себе кажется абсурдом, то смогу ли я потом вернуться обратно? Показать себя в новом облике родным, вновь покататься по стране автостопом…

Лагош покачал головой:

— Увы, Богданов. Знай, что приняв моё предложение, ты навсегда окажешься привязанным к тому миру, и никто не сможет переместить тебя на Землю. Так что, если хочешь, можешь либо доживать свой месяц тут, рядом с родственниками, или… или навсегда о них забыть, и продлить свою жизнь как минимум на полвека, но в совсем новом, другом мире. Как тебе предложение? Знаю, заманчивое.

— Зачем тебе это? Какова твоя выгода с этого? Не верю, что ты сделаешь всё это абсолютно безвозмездно.

Собеседник как-то странно улыбнулся и протянул старику ладонь для рукопожатия:

— Соглашайся и не думай о моих мотивах. В конце концов, если я скажу, что всё это — коварный план по уничтожению Вселенной, ты разве откажешься? Ты ведь не моралист, я знаю. Никто бы не отказался от моего подарка просто потому, что я не стал раскрывать своих намерений. Так что с этого момента я прекращаю свои разглагольствования и настойчиво предлагаю согласиться.

Виктор Евгеньевич минуту поколебался, после чего крепко пожал руку Лагоша. В глазах сразу потемнело, а окружавшая старика тишина вдруг превратилась в жуткий гул. Пришлось зажать уши — настолько больно звук колебал и без того уже плохо работающие барабанные перепонки. Вскоре выдерживать эту какофонию стало попросту невозможно, и Виктор Евгеньевич во весь голос завопил, а сердце его, казалось, и вовсе остановилось.

И в один миг всё это внезапно пропало. Боль, шум и слепота разом улетучились в небытие, словно их и не было вовсе. Старику вдруг очень захотелось врезать гадкому шутнику по голове, но оказалось, что Виктор Евгеньевич на кухне остался совершенно один. Лишь запах слегка подгорелой яичницы да привкус плавленого стекла на языке напоминали о недавнем присутствии странного и наверняка опасного человека.

— Не вышло ничего, значит, — задумался старик. — Ну, и чёрт с ним. Подумаешь — другой мир! Мне и в этом неплохо. Очень даже неплохо…

Во рту пересохло, но сил набрать воды совсем не осталось. Тело вдруг ослабело, и Виктор Евгеньевич, собрав последние остатки воли в кулак, поднял себя на ноги и с трудом добрался до своей комнаты. Не раздеваясь, упал на шерстяное одеяло и почти моментально заснул.

В эту ночь старик не видел никаких снов.

ГЛАВА 2

В юности Виктор Евгеньевич частенько ходил в походы. Костёр посреди леса, гитара в руках самого горластого товарища, консервы пятилетней давности — вот какова была романтика тех лет. Со временем, конечно, страсть к приключениям постепенно пропала, но воспоминания никуда улетучиваться не собирались. И сейчас, учуяв дым костра, смешанный с терпким хвойным ароматом, старик проснулся.

Двигаться не стал. Виктор Евгеньевич всё пытался сосредоточиться и прогнать от себя прочь странное наваждение из прошлого. Может, ему чудился поход лишь потому, что на одном из таких мероприятий тогда ещё совсем молодой парнишка Витя и познакомился с очаровательной отличницей, активисткой и просто скромницей Лизой? Но ведь это было больше шестидесяти лет назад, как в памяти настолько точно мог сохраниться тот хвойный запах?

Старик открыл глаза и от ужаса тут же снова их закрыл. Попытался вспомнить, что произошло накануне. Поездка на кладбище, возвращение домой, появление на кухне странного типа со стиляжьим начёсом.

«Не может быть» — подумал Виктор Евгеньевич, снова приподнимая веки. То, что предстало перед взором, сложно было назвать спальней, в которой старик уснул. Вокруг расстилался густой хвойный лес, самый настоящий сосновый бор. Чересчур крупные деревья росли друг к другу так плотно, что порой не удавалось разглядеть едва светлые небеса, по которым текли длинные, как нити, пурпурные облака.

Виктор Евгеньевич напрягся и приготовился к переводу своего тела в вертикальное положение. Челюсти до боли сжались сами собой, потому что старик знал: подниматься всегда весьма неприятно. В его-то годы. Каким же было его удивление, когда встать получилось с первого раза и без единого намёка на боль!

И зрение перестало подводить. Несмотря на густой туман, глаза вылавливали из общей картины каждую шишку, мельчайшую иголочку. И звуки — весь лес казался живым, словно единый многофункциональный организм. Отовсюду слышался птичий щебет, скрипели многовековые стволы, а шум ветра, запутываясь в верхушках сосен, завывал страшным зверем.

— Ну, ты даёшь… Лагош, — хмыкнул Виктор Евгеньевич и подпрыгнул на месте от удивления: голос его изрядно изменился. Пропала сиплость и в каждом придыхании звучало былое пламя жизни.

А, самое главное, не было никаких болей ни в груди, ни в голове. Могло ли это означать, что неизлечимая болезнь всё-таки отступила под влиянием Лагоша? Виктор Евгеньевич несколько раз глубоко вдохнул, ощущая полноту набранного в лёгкие воздуха, а потом сделал то, чего не мог сделать уже очень давно по причине болезни и старости: он оглушительно и протяжно засвистел.

Словно пинбольный шарик свист отскакивал от деревьев и разливался по лесу многоярусным эхом. Мигом умолкли птицы, и на мгновение появилось ощущение того, что весь бор вымер от одного-единственного свиста. Лишь спустя несколько минут Виктор Евгеньевич понял, что шуметь в подобном месте — не самая лучшая идея, а потому запоздало решил сохранять тишину.

Послышался хруст, будто кто-то наступил на сухую ветку. Старик мигом спрятался за ближайшей сосной и с немым ужасом осознал: он абсолютно нагой. При нём не было ничего, что могло защитить от дикого зверя или недоброжелательно настроенного человека. Ведь даже средней толщины кожаная куртка могла неплохо смягчить укус зубастой волчьей пасти, или же не дать чьему-то кулаку сломать рёбра.

Задумавшись, Виктор Евгеньевич не сразу заметил то, что тело у него больше совсем не дряхлое. Крепкие руки и ноги оказались жилистыми и мускулистыми, живот был подтянутым и без единого намёка на свисающую складчатую кожу, а рельефная накачанная грудь приятно выделялась на общем телесном фоне. Виктор Евгеньевич окончательно убедился, что Лагош действительно исполнил желание и, мигом осмелев, решил: «Чего мне бояться? Я снова молод и силён. Встречу противника лицом к лицу и сломаю его голыми руками».

Набрав в грудь побольше воздуха, он решительно вышел из-за сосны навстречу неведомому врагу. Но, взглянув на приближающуюся в его сторону фигуру, замер на месте от растерянности.

Это была огромного роста и недюжинного телосложения фигура с тёмно-серой кожей. В целом, похожая на человека, с той лишь разницей, что нижняя челюсть слишком сильно выдвинута вперёд и утыкана неровным рядом торчащих в разные стороны острых резцов, как у собаки. Внушительный торс этого существа, густо усеянный ярко-жёлтыми татуировками и старыми шрамами, был полностью оголён. Из одежды на странном создании оказались лишь кожаные потёртые штаны, высокие красные сапоги с остроконечными носами и густая меховая шапка, почти полностью скрывающая голову.

Существо вдруг что-то громко прорычало и зловеще улыбнулось, глядя Виктору прямо в глаза.

— Погоди, погоди, — замахал руками пришелец с Земли, медленно отступая назад. — Я не знаю, кто ты такой, но неприятности мне совсем не нужны. Давай разойдёмся мирно, х-хорошо?

Чудище, казалось, пришло в недоумение, услышав человеческую речь. Улыбка спала с его лица, и после недолгих раздумий существо, в руках которого откуда-то появился небольшой одноручный топор, пошло в атаку.

Виктор побежал, не оглядываясь. Голыми пятками он наступал на природный настил из сосновых иголок, веток, острой высокой травы и незаметных мелких камешков, отчего совсем скоро до самых колен ноги исцарапались в кровь. Но останавливаться из-за такой мелочи было совершенно неуместно, когда по следу, рыча и пыхтя, гонится страшное существо.