Жорж Милославский. Второгодник - Юрий Ра Страница 4

ты такой красивый идешь. Даже удивительно, чего ты тут в школе делаешь, а не на киностудии! Андрей Миронов устал, подменить некому!» Всё, клиент поплыл. Ему же сначала надо прокрутить в голове эту фразу, понять смысл, оценить на предмет повода для драки… А я уже ушел, сейчас второй урок начнется. «Миронов! Слышь, Миронов среди нас! Козадоев, к шефу!» За моей спиной несостоявшийся дуэлянт обрел свою минуту славы. Да уж, опыт решает.

Как бы я не возмущался неготовностью мозга к серьезным задачам, программу шестого класса он тянет вполоборота. Накопленные знания, все тот же опыт и уверенность в себе много значат. Алгебра, геометрия, литература щелкаются как семечки. Русский на уровне диктантов легко, а вот формулировка правил и разбор по членам предложения, частям слова… мутотень и геморрой! А главное, абсолютно бесполезные знания. Хуже только высшая математика в институте. Как нас по этой высшей математике в институте гоняли! Вроде уже сколько лет прошло, а разбуди меня среди ночи и спроси разложение Эйлера – я тут же драться начну. Потому что задолбали вусмерть! Никогда, вот вообще ни разу не пригодились мне все эти двойные интегралы, логарифмы и пределы. Сопромат, геометрия, физика, кроме элементарной – пригодились, даже теория вероятности в дело. А вышка совсем нет.

Последним уроком мой нелюбимый английский. В школе он у меня еле на четверку выходил, порой скатывался на честную тройку по нормам советской школы. Знать иностранный язык может только тот, кто им пользуется. Учить его в отрыве от носителей вообще бесполезно. Максимум, что можно делать с такими знаниями – допрашивать пленных. Они не будут смеяться над твоими ошибками и постараются максимально внимательно слушать и предельно разборчиво отвечать. И даже по слогам. Когда я был большим (теперь я могу так рассказывать), я путешествовал по Италии и испаноговорящим странам, где знания английского у населения не сильно отличались от моих. А порой были еще хуже. Поэтому мы с аборигенами вполне друг друга понимали что на Сардинии, что в Риме, что в Доминиканской или Чешской республиках. Вис из э тейбл – поймет любой, кроме англичанина. Ну да ладно, разговорный опыт у меня несравненно богаче, чем у любого из одноклассников.

Англичанка окинула группу ребят профессиональным взглядом. Опытный педагог может сразу примерно определить готовность к уроку. Выражение глаз, посадка, руки – дети как открытая книга рассказывают всё о себе внимательному учителю. Кто-то расслаблен, кто-то трусит, у кого в классе только тело сидит, а сам улетел мыслями. Зацепило что-то необычное, не что-то, а кто-то. Новенький, второй раз на ее уроке. Откинутые плечи, прямая спина, взгляд… такой оценивающий взгляд, словно хочет определить, что она сама из себя представляет, сколько стоит, и где куплено платье. Такой взгляд она запомнила на всю жизнь. Давно уже, в институте на одном курсе с ней учился «золотой мальчик». Самоуверенный и циничный нахал считал, что весь мир принадлежит лично ему. Но откуда у шестиклашки из глубинки глаза московского мажорчика? Райкомовские родители? Или спекулянты? Ладно, выясним. И не забыть правило «на уроке английского языка говорим только по-английски». Хотя, надо отдать надо быть реалистом, когда она упиралась на уроках в языковой барьер, очень высокий и прочный барьер, то помогала себе русскими словами.

– Гудафченун, чилдрен. Ху из э дьюти тудей? Ху из эпсонд?

– А эм э дьюти тудэй. Ол а презент.

– Милославский Георгий, телл ас эбаот ёселф, плиз.

Георгий – это я. Он же Жора, он же Гоша, он же Гога… Ну держитесь, хроноаборигены, сами виноваты!

– Гуддэй, пипл! А эм э Бонд. Джорж Бонд. А эм фром Грейт Британ, энд ай форинофис офисир оф Юнайтед Кингдом. Май совис из вери сикрет энд дэнжероус. Май хитс из со фаст. А эм модерн, бьютифул энд стронг мэн. Сорри, мэм, ай маст килл ю, бикоз ю нау май оригинал нейм!

И, кстати, произношение у меня было ничуть не хуже, чем у учительницы. Ну как мне показалось. Из одноклассников никто и ухом не повел. Ну пообещал товарищ убить учительницу, дык на нерусском же языке пообещал, никто ничего не понял. Англичанка то ли забыла английский, то ли свое. Всё, что она смогла выжать из себя состояло из одного слова «объяснитесь».

– Понимаете, в прошлой школе у нас было задание рассказать о себе как о сказочном персонаже. Кто-то Колобок (бродбоул), кто-то олдермен Хоттабыч. Я выбрал Джеймса Бонда.

– Откуда ты про него знаешь?

– Тетка в Москве водила на закрытый показ на антиимпериалистическом форуме. Колоритный такой враг.

– Сиддаун, плиз.

– Сорри фо май террибл инглиш. Ит из э совиет инглиш фо совиет пипл.

Последнее слово за мной, не удержался еще разок поиграть в Джеймса Бонда. Сбоку зашипело от соседа по парте: «Инглиш шаришь, парниша!» В этом классе важно было что-то уметь или знать. Или кем-то быть. Наверное, так в любом классе и в любом коллективе, чтоб с тобой считались, надо что-то из себя представлять.

Глава 2 Каков мой статус?

После уроков сразу домой. По правилам попаданчества за школой меня должны были дожидаться грозные друзья обиженного мной подростка, чтоб помочь мне продемонстрировать стиль атакующего утюга. Но мне не надо было за школу, я просто пошел домой. Да уж, сравнение с Мухосранском будущего не в пользу оного. Кусты пострижены, газоны огорожены, дома оштукатурены, аллейки ухожены, дворы наполнены детворой. А машин практически нет. По улицам изредка проезжают, около домов не стоят. Вспомнил, владельцам личных авто сейчас выделяют места под строительство гаражей, все машины в гаражах. А гаражи в 15 минутах ходьбы от дома. Захотели поехать – пошел в гараж, завел машину, подъехал к дому, загрузил семью и кати куда надо. В прошлой школе и в новой в моем классе машин ни у кого не было. Около второго подъезда стоит «Дон»! Этот предмет гордости всего двора машина – самоделка отца моего товарища. Более всего она похожа на помесь катафалка с Джипом и грузовиком ГАЗ-51. Большая черная ревет и ездит. Что еще надо от машины? Ни разу меня на ней не покатали, обидно до сих пор.

У такого взрослого пацана как я после школы много серьезных дел. Первое – поесть. Второе – сходить в магазин за хлебом и молоком. Картошка своя, мяса-масла-колбасы в магазинах не бывает. Так что остается только легкодоступный хлеб и разливное молоко, за которым надо отстоять часовую очередь. Кто-то скажет, что клевещу на советский строй, он такова жизнь в нашем городке – кроме селедки и макарон без очереди можно купить только плавленый сырок и кильку в томате. Третья важная обязанность