Лестница власти (СИ) - Добрый Владислав Страница 4

Я пометался еще немного по комнатке загнанным зверем, позаглядывал в массивные сундуки оказавшиеся пустыми, поискал кочергу рядом с печкой, и скоро убедился в том, что комнатка хоть и выглядит прилично, а на самом деле форменный карцер.

Устал. И есть хотелось. Упал на кровать. И очень вовремя — дверь открылась и внутрь вошла молоденькая девочка с подносом в руках. И осторожно поставила его на кровать — больше то некуда — и за дверь юркнула.

От двери её контролировали знакомые мои мужички. Взгляд у них плохой. Безразличный. Смотрят на меня, как на объект. За поясом плетки. Это вместо дубинок. Руки на плетках, глаза на мне, мысли о своем. Профессиональнальные тюремщики, чтобы их сплющило.

Поднос и посуда была деревянная. Красивая, лакированная, но как оружие использовать будет затруднительно. Хотел массивную ложку заныкать, но решил, только охрану насторожу. Мало она мне поможет.

Угощали, кстати, славно. Борщ нажористый, хлеб, ветчина копченая, мороженные ягоды какие-то. Первый раз в этой жизни наелся, можно сказать. Увлекся, переел, отвалился, благо кровать уже под жопой. Мягкая.

Подошел Тимошка, тот, кто сбледнул с лица. Демонстративно пересчитал ложки. Кивнул, проскрипел гнусавым голосом:

— Молодец, княжич. Учишься, — я вяло вспомнил, что предыдущий хозяин этого тела пытался уже с помощью ложки сбежать. Крысомордому повезло, на самом деле. Сначала я ел и рот был занят. А теперь я поел и препираться было лень. Поэтому я только поудобнее устроился, накрылся шкурой и задремал. Почти мгновенно. Видать восстановление сломанных костей хоть и волшебная штука, а постельного режима все равно требует. Даже не помню, как посуду убрали. И проспал бы я свой шанс на побег, если бы не вмешательство семьи.

Судя по внутреннему ощущению, спал я недолго, просто глаза на минутку прикрыл. А судя по солнышку за окошком, уснул я в обед, и только ночью проснулся. И то, потому что дверь распахнулась и в мою опочивальню княжескую ворвались три моих сводные сестры.

Красивые. У всех пухлые губы, большие черные глаза, высокие скулы и темная кожа. Выделяются на фоне остальных как черные вороны на фоне белых ворон.

Строго говоря, брать в жены Ядвигу с тремя дочками моему отцу было бы неприлично, если бы та уже не была вдовой Византийского царевича. Это, вроде как, поднимала её статус вровень с императорским и было бы даже круто. Если бы династию её мужа не свергли. Византия государство цивилизованное, поэтому муж у неё умер в тюрьме от скоротечного воспаления легких, а сама Ядвига вернулась домой.

Что интересно, умер в один день с отцом и братом. Вот такой опасный климат на черноморском побережье, кто бы мог подумать.

От базилевсов дочки Ядвиги унаследовали не только миндалевидный разрез глаз и темную кожу, но и византийский характер.

Поговоришь ними за обедом, особенно если ты им зачем-то нужен — лапочки, душечки и очаровашки. Аж медом сочатся. А вот если ты в их руках…

— А ну пшел вон с кровати, пес! — заорала старшенькая, Федосья и запрыгнула на кровать, намереваясь пнуть меня с размаху. Она у нас заводила. В руках увесистая плетка-семихвостка. Нет, стегать меня она не будет, от этого следы остаются. Кожаные концы плетки обернуты туго вокруг рукояти, получается солидная такая дубинка с гуманизатором. Я успел скатиться с кровати раньше чем она меня пнула и отскочил к окну.

Анфуса, средненькая, как всегда, на подхвате — обежала вокруг кровати, перекрывая возможность обхода.

Младшенькая, Лушенька, самая красивая и самая тихая, осталась за спинами сестер. Но я уже вспомнил — половина самых больших гадостей придумана именно ей. Вдохновитель. Вот и сейчас Лушенька плотно прикрыла за собой дверь и встала перед ней, почти томно мне улыбаясь. Вроде и не приделах, а на самом деле отрезает пути отступления.

Они почти погодки, старшей двадцать один, младшей восемнадцать. Ну и статью в мамку пошли. А я только начал в силу входить. Они выше, тяжелее. Не боятся, знают что сильнее.

— Ну, что песик, думал дрыхнуть будешь? Нет, мы с тобой сейчас немного поиграем… — прямо аж зашипела Федосья. На лицо нереализованность и многочисленные комплексы. Девке в этом году двадцать два года, а замуж никто не берет. Приданого нет, и пока я в права наследования не вступил, и не будет. Ядвига не может лапу наложить на отцово наследство. Папа прям как чувствовал, подстраховался как-то перед смертью. Жаль, я подробностей не знаю. Странно, что они так себя ведут, им бы меня либо убить, либо наоборот подлизываться по всякому. Ядвига, кстати, поначалу пыталась стать мне лучшей маменькой на свете, но потом вдруг резко что-то изменилось. Правда, обычно она в забавах не участвовала, ограничиваясь коротким "выпороть", по поводу и без. Но я точно знал, что без её ведома сестренки бы со мной шутки шутить не стали. В этом доме ничего не происходило без ведома моей мачехи, я слишком поздно это понял. Ну, не я, а тот, кто был до меня.

А я прямо сейчас понял, что сестренки тут не по прямому указанию Ядвиги. В полупрозрачных легких белых ночнушках, только на ногах теплые домашние сапожки. Красивые девки. Прокрались из спален, отослали охрану от двери… Решили поиздеваться надо мной без маменького соизволения? Вошли во вкус?

— А мама знает что ты мне тут себя предлагаешь? — спросил я мимодумно. Я был еще слегка сонный, но мелькающие в голове чужие воспоминания быстро выдавливали дремоту из головы и настраивали на серьезный лад. Девочки были с придурью. Не знаю, что там затеяла Ядвига, но парнишка которого я подменил, от них натерпелся. Издевательства, обзывательства и плевки в лицо — это также неприятно, как пытки водой и побои, оказывается. Авторитетно вам заявляю, есть возможность отстраненного сравнения ощущений. Но мне быстро стало не открытий чудных — Федосья кинулась на меня. У неё было секунды две ступора, прежде чем она решила, что делать. Не привыкла к отпору.

Я кстати, начал понимать природу своего грязнословия. Прежний хозяин тела только так и спасался. Вслух он сказать что-то боялся, зато внутри выработал привычку высмеивать всех вокруг, достигнув в этом определенных высот. А при заселении Гриша что-то с интерфейсом напутал, речевые центры у меня прям совсем хреново работают. Выдают потаенное что-то.

Федосья атаковала меня по бабьи — попыталась толкнуть и прижать меня своим мягким женским телом к стене. Шансы у ней, в принципе, были. Она тяжелее меня килограмм на… На несколько. Трудно себя оценить, даже в зеркале не видел. А у неё вон, только сиськи по полкило, наверно весят. Отмудохать она меня в принципе может легко, и даже не раз это проделывала. За волосы оттаскать, ладошкой лещей навешать. Не то, что больно, а обидно. Ну что сделает тощий, запуганный парнишка? Да ничего.

Ответ на агрессию это навык, его надо нарабатывать. Будь Федосья не так зависима от мнения сестер, она бы заметила мои невербальные сигналы. Не горблюсь, лицо не испуганное, не улыбаюсь. Готов к конфронтации. А может и заметила, но решила сломить непокорность. Раньше же у неё все получалось?

Только раньше на подхвате всегда пара мужичков была…

В моей голове стремительно, вскачь, неслись мысли. Пока Феодосья летела ко мне, красиво натянув сосками ночнушку и оскалив ровные зубки, я успел отметить её дивичью высокую грудь, красивые ножки и одновременно сложив в пазл все происходящее. Они тут по своей инициативе. Значит, они не хотят чтобы Ядвига узнала. Значит, охраны за дверью нет. Значит… Да это же мой шанс на побег!

Глава 3

В которой главный герой ведет себя как настоящий мужчина — убивает змей, пауков и пытается помочь девушкам устроиться покомфортнее. А потом как выдуманный герой любовного романа — с рычанием рвет на них одежду, говорит короткие, суровые фразы, зловеще зыркает по сторонам, ценит красоту и указывает им их место.

Федосья, колыхнув высокой девичьей грудью, бросилась на меня. Длинная, но легкая и тонкая ночная рубашка задралась, оголив стройные ножки.