Ванька 5 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич Страница 4

Тут я вспомнил, как у нас зачёт по этим самым черепным нервам проходил. Тогда я чуток опоздал. Вся группа уже в анатомическом театре, а я перед дверью мнусь. Преподаватель, который зачет принимает — зверь в отношении опозданий. Не любит он сильно данное нарушение дисциплины со стороны будущих военных докторов.

Я за дверью, а он уже опрос начал. По одному к столу с препаратами вызывает. Кто лучше, кто хуже отвечает…

— Воробьев.

Вот и до меня очередь дошла. Что, делать-то?

Тут за окном что-то грохнуло. Опять революционеры-террористы свои идеи в жизнь воплощают?

Преподаватель отошёл к окну, а я тем временем из-за двери шмыг и у стола с препаратами встал. Как ни в чём не бывало.

Народ наш в полном обалдении…

— Так. Воробьев нам расскажет… — огладил свою бороду принимающий зачет.

Ну, всё я рассказал и показал. Готовился я к зачёту. Анатомию врачу, тем более здесь и сейчас, назубок знать надо. Тут, не как дома, медицинской аппаратуры для диагностики мало, всё больше на свои руки, глаза и уши надо надеяться. Ну, и на знание анатомии, физиологии и прочих нужных дисциплин.

Глава 6

Глава 6 Медицинские чудеса

Если в головах людей старательно покопаться, то какой образ инвалида войны можно чаще всего извлечь?

Правильно — хромого ветерана. Хорошо, если с палочкой он на своем протезе может передвигаться. Бывает и хуже…

Я, когда из Японии возвращался, и уже здесь — в Санкт-Петербурге, гораздо более печальные картины наблюдал.

Какие там протезы…

Ампутирована нога на разном уровне, у кого ниже, у кого выше, штанина подвёрнута и булавкой подколота, а сам вернувшийся с войны на костылях скачет, на груди у него сиротливо медалька болтается.

А, ведь многим, наверное, помочь более лучше можно было. Не всем нижнюю конечность после её ранения так радикально укорачивать. Да, кому-то по жизненным показаниям её и ампутировать, а где-то и попытаться сохранить.

Эх, сколько тут неправильно сросшихся переломов, ложных суставов… На эти случаи я уже в военно-медицинской академии нагляделся.

Сердце у меня просто кровью обливалось, помочь мужикам хотелось. Они же Россию-матушку защищали, теперь она должна им долг вернуть.

Впереди же ещё, совсем уже скоро, мировая война, а там и гражданская…

Россия всё время воюет, не дают ей спокойно пожить.

Попытаться что-то из медицинских достижений, что дома уже имелись, здесь внедрить? Грабануть немного науку и практику будущего?

Мысль такая у меня созрела, но толку-то… Если бы я там у себя хотя бы начинающим врачом был… Что третьекурсник знает и умеет? Горькие слёзки…

Про метод Гавриила Абрамовича Илизарова я был в курсе. Больше из научно-популярной литературы, ну и немного нам на лекции по общей хирургии рассказывали. Травматологию мы ещё не проходили, она — на более старших курсах.

В 1951 году на собрании Курганского научного медицинского общества он представил своё изобретение — аппарат для остеосинтеза. Вроде, всё и просто. Сломанная кость выше места повреждения пронзается стальной спицей. Берут дрель, эту самую спицу, а затем вперёд и с песней.

Потом рядышком с первой, вторую спицу в кость загоняют. Что важно — под прямым углом к уже имеющейся.

После этого то же самое ниже места перелома делают. Спицы, что сверху, что снизу поврежденного участка кости вкручиваются в кольца. Отломки кости сопоставляют и кольца стягивают между собой нарезными стержнями.

Целый год Илизаров со своими добровольными помощниками аппарат делали. Надо было всё рассчитать, материалы подобрать. Дело это не простое.

Как аппарат был готов, Гавриил Абрамович прооперировал девушку. Она, бедняжка, из-за неправильно сросшегося перелома пятнадцать лет на костылях ходила, иначе у неё не получалось. Через неделю после операции девица уже без костылей разгуливала. Через три надели на рентгеновском снимке было видно полное восстановление кости. Илизаров снял аппарат и его пациентка отправилась в родной совхоз. На станции её никто не встретил и ей девять километров пришлось пройти пешком. Нога выдержала такое испытание без особого труда.

Народ в Курган валом повалил. Ложные суставы, переломы, неправильное срастание, замедленная консолидация — везде просто чудесные результаты. Одному хромому пациенту ногу получилось удлинить на одиннадцать с половиной сантиметров!

В Свердловске начали проводить опыты на собаках, подводить научное обоснование чудесам Илизарова.

Московские коллеги работу доктора с периферии не сильно поддерживали. Это, мягко сказано. Однако, в 1968 году в Пермском медицинском институте после защиты своей диссертации, Гавриил Абрамович в один день сначала кандидатом, а затем и доктором медицинских наук стал. Такое, редко, но бывает.

Межу тем по СССР упорные слухи пошли, что где-то за Уральскими горами и дремучими лесами живёт и работает доктор-кудесник. Открыл он великое медицинское чудо, а за это начальство московское его не жалует и гнобит по полной программе. Попасть к нему трудней-трудного, но уж если попадёшь — лечит всё…

Тут в аварию в столице попадает шестикратный рекордсмен мира по прыжкам в высоту, чемпион Олимпийских игр, СССР, Европы и США, член ЦК ВЛКСМ, а также прочая, прочая и прочая Валерий Брумель.

Более тридцати операций ему светила делают. Результат — укорочение ноги, тугоподвижность голеностопа, остеомиелит… Перспектива — ампутация. Случай совершенно безнадежный, какие уж там прыжки в высоту…

В ЦИТО нашелся изменник. Рассказал Брумелю о докторе Гаврииле. Член ЦК рванул в Курган.

Илизаров справился с проблемой одной-единственной операцией. Через месяц Брумель гонял вокруг больницы на велосипеде, через восемь месяцев опять прыгал выше двух метров…

Дмитрия Шостаковича уже хоронить собрались, ждали отказа дыхательной мускулатуры. Чтобы играть на рояле, он свою правую руку левой на клавиши примащивал…

Мстислав Ростропович организовал консультацию у Илизарова. Пациент Шостакович провёл у доктора в курганской больнице 169 дней. Начал после этого даже публично музицировать, чего не делал пять лет. Удавались даже быстрые этюды Шопена.

Много чего ещё писали про Илизарова, но мне от всего этого, задержавшегося в памяти бывшего третьекурсника медицинского института, было мало пользы.

Эх, мне бы сейчас методичку какую, приказ минздрава о том, как там что на практике надо делать…

Глава 7

Глава 7 Мои рассуждения и изыскания

Библиотека Императорской Военно-Медицинской академии — богатейшая. Должно там что-то быть и по интересующему меня теперь вопросу. Обязательно, должно.

Здесь имеется не только медицинская информация на русском языке, но и журналы, и книги со всего мира регулярно в фонд поступают. Не жалеют в России денег на такое, сторицей это окупается.

Как мне думается, Гавриил Абрамович Илизаров тоже ведь не с пустого места начинал. Были у него предшественники.

Начал я с зала каталогов. Порылся, покопался там, а затем и заказал нужную мне литературу.

Оказалось, аппараты внешней фиксации при переломах костей применяли уже в первой трети девятнадцатого века. Нашлись такие публикации. Правда, американские.

Чуть позднее, в 1843 году французский врач J. Malgaigne предложил устройство для лечения переломов надколенника и локтевого отростка. Оно состояло из двух пластинок, каждая из которых заканчивалась двумя крючками и стяжным винтом, соединяющим эти пластинки.

Бельгийский хирург C. Parkhill в самом конце девятнадцатого века, в 1898 году, создал аппарат для внешней фиксации, состоящий из четырёх стержней с винтовой нарезкой на конце каждого из них и соединительных пластинок. Стержни ввинчивались в отломки кости, а концы их выводились за пределы мягких тканей и крепились вышеупомянутыми пластинками. Уменьшая расстояние между стержнями, удавалось сближать отломки и удерживать их в правильном положении.