Ирландские танцы (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 4

— А что такое? — слегка насторожился я.

Граф Комаровский отодвинул столовые приборы, чтобы они не нарушали торжественность момента и важно произнес:

— Французское геральдическое общество, а также Российское Петербургское Дворянское Собрание в изгнании, признало ваше право на получение титула виконта, а позже, после моей смерти — на титул графа. Если, разумеется, вы не откажетесь от графского титула в пользу будущего наследника.

Тесть со значением покосился в сторону Наташкиного живота, а старая большевичка, носящая в себе будущего графинчика, сделала вид, что ничего не слышит, а увлеченно поедает очередную воблу, привезенную любимым мужем из Москвы. И тесть с тещей потихонечку отщипывают от рыбки, лежащей перед дочерью. Стесняются взять побольше, а попробовать хочется.

А ведь я снова забыл привезти супруге соленых огурцов, хотя мог бы закупить из свежего урожая. Солят у нас вовсю и на базарах продают. М-да, склероз. Или не склероз, а нежелание тащить с собой еще и посудину с солениями.

Кстати, я нынче посвоевольничал. Оставил жене не две дохлых сушеных рыбки, а половину того, что тащил с собой из Москвы. Остальное пойдет боевым товарищам, вместе с черными сухариками, что так любит Петрович. Исакова еще ожидает подарок. Две бутылки водки, еще из довоенных. Но, надеюсь, мое «головное» начальство из Центросоюза приняло во внимание, что в Париже достаточно много русских, что станут охотно покупать и сушеную воблу, и соленые огурцы. Стало быть, буду ожидать прибытия парохода с российскими товарами. Шкуры должны привезти, сушеные грибы с ягодами, что-нибудь там еще. Но не сейчас, а через месяц.

Надеюсь, санитарный контроль они пройдут? А вот если не пройдут, или эмигранты не раскупят, то рыба сгниет, а огурцы прокиснут прямо в бочках, придется мне компенсировать расходы…

Ну вот, сижу за столом, с семьей, а в голове все не то. Успею обдумать деловые проблемы. Ишь. Дворянское собрание в изгнании… И это при том, что во Франции республика. Но пусть старички играются. У нас, в девяностые годы, тоже появились Дворянские собрания, в которые вступали «потомки» дворян. И откуда они повылазили-то?

— От титула я, разумеется, откажусь, только, пока не станем забегать вперед, — проговорил я, постучав костяшками пальцев о столешницу. — Все-таки, наследнику или наследнице еще предстоит родиться, а я человек суеверный. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Аристократы, а вместе с ними два убежденных большевика, дружно застучали по столу. М-да… Но а я сам-то чем лучше? Помнится, давным-давно, в очень далеком будущем, мы с женой не решались закупать детское «приданое», пока не родилась дочь.

— Наташа, а ты сказала Олегу, что вас приглашают в президентский дворец? — поинтересовалась теща.

— Забыла, — спохватилась Наталья. — Из-за прически дурацкой все из головы вылетело. Да, мне вчера Никита звонил — в торгпредство пришло официальное приглашение, что первого сентября в Елисейском дворце, в зале Мюрата, состоится вручение орденов Почетного легиона иностранным гражданам, оказавших услуги республике. Да, в приглашении сказано, что месье Кустов-Комаровский приглашается с супругой. Еще очень просили, чтобы ты надел свою старую императорскую медаль.

— А у Олега есть медаль? — удивился тесть.

— Георгиевская, и только четвертой степени, — скромно признался я.

Про свои ордена, полученные от новой власти, я умолчал. Хотя, какая здесь тайна? Наташка наверняка родителям уже хвастала. Или нет? А на фига президенту Франции нужно, чтобы советский торгпред явился на прием с медалькой? Какая-то высокая политика, мне неведомая? Есть, разумеется, идея: сейчас идет процесс подписания дипломатического признания Францией Советской России. Возможно, моя медаль подчеркнет некую преемственность между имперской Россией и РСФСР?

— Олегу нужно обязательно пошить новый костюм, — уверенно заявила теща. — Да и Наташе потребуется новое платье.

Про то, что Наташе потребуется новое платье — это понятно. К сентябрю месяцу животик у любимой увеличится еще больше, а пойти на прием в платье, пошитой горничной — не комильфо. В Москве такое бы прокатило, а платье показалось бы очень нарядным, но здесь совсем иное дело. А вот зачем мне шить новый костюм? У меня еще и этот неплох.

У супруги, однако, было другое мнение.

— Папа, ты позвони своему портному, пусть он завтра же придет и снимет мерку с Вол… с Олега.

Спорить с беременной женщиной по вопросам, касающимся гардероба, смысла нет. Да и не с беременной тоже.

— Завтра я не смогу, — забеспокоился я. — Завтра мне в торгпредство ехать, смотреть — не напортачили ли чего.

— За две недели не напортачили, так что за один день ничего не случится, — безапелляционно отрезала супруга. — Портной завтра с утра придет, а после обеда в торгпредство и поедешь. Или такси возьмешь, туда съездишь, а потом и домой вернешься. До сентября времени уже всего ничего осталось, а хороший костюм шить — это не гимнастерку с галифе на складе получить.

Ишь. Наталья уже называет особняк родителей домом? А почему бы и нет? Должен быть у девушки дом, после стольких лет скитаний. Это у меня до сих пор нет своего угла, если не считать кабинетов на Лубянке, да в Борисоглебском переулке. Ну, в торгпредстве еще, понятное дело. Нет, я не жалуюсь, уже даже и привык. И про такси Наташа права. Кстати, а почему я до сих пор не купил для торгпредства машину? Одна у нас должна быть. Та, на которой Шпигельглас из Германии удирал. Она должна стоять в одной из конюшен, которую я прикупил на будущее. Если поменять номера, то можно использовать. Но лучше купить парочку новых. Вот, с водителями похуже. Сам-то я водить умею, но нет водительского удостоверения. Какие документы требуются во Франции для управления автомобилем? Или их пока нет?

Да, возьму на заметку — обзавестись авто, нанять пару водителей. Водителей лучше брать из коренных обитателей, вроде моих ветеранов из Иностранного легиона, а не из эмигрантов. Нынче половина таксистов из бывших офицеров. Недовольны, видите ли, своим положением. Подождите, вот когда из Турции остатки армии Врангеля повалят, будут и этому рады. А нет… Ну, будем вас потихонечку в России возвращать. Сам белогвардейцев не люблю, но русскому человеку лучше в России умирать. А у нас, как вопрос с Финляндией и Польшей окажется закрыт, еще Средняя Азия останется.

— Олег, вы же наверняка в курсе — как погиб Маяковский? — поинтересовалась вдруг теща. — Знакомые говорят, что его убили по приказу Дзержинского.

— Мама, а ты зачем чужие глупости повторяешь? — возмутилась Наташа, а Андрей Анатольевич укоризненно сказал: — Оленька, даже если бы твоего любимца убили по приказу Дзержинского, то Олег бы все равно ничего не сказал.

— Ну вот, уже и спросить ничего нельзя? — поджала теща губы.

— Нет, почему же, тут все нормально, — поспешил я ответить, пока Ольга Сергеевна не принялась обижаться. Обидится-то она на мужа с дочкой, а виноват, в конечном итоге, окажется зять. — То есть, нормального-то ничего нет, но Маяковского действительно убили. Только, ВЧК к этому отношение не имеет. Убийство произошло на почве ревности. Имеется женщина, которая неравнодушна к поэту, но у нее имеется еще и муж, и любовники. Так вот, очередной любовник, застав в постели свою избранницу с поэтом, не выдержал, и застрелил Маяковского.

Ух ты, каким я суконным языком-то сказал. Два раза упомянул «имеется» в одном предложении. Хорошо, что не пришлось пересказывать всех перипетий отношений Маяковского и семьи Брик. В здешних газетах о том не писали, а сплетни еще не получили такого распространения и такой веры, как в Советское время.

— Значит, убили его из-за бабы, — резюмировал тесть. — А у нас, как всегда, под такое убийство подведут политическую базу.

Эх, как же вы правы, господин граф! У нас ведь и Сергея Есенина убили чекисты по приказу не то Каменева, не то Зиновьева. Правда, ВЧК уже не было, но чекисты оставались. И про смерть Маяковского в тридцатом году станут сочинять небылицы, и Максима Горького отравили не то по приказу Сталина, не то враги Советской власти.