До основанья, а затем (СИ) - Путилов Роман Феликсович Страница 4

— Не сочтите за хамство и прошу вас, не хватайтесь за свой пулемет, но мне сообщили, что мексиканское посольство не располагает сведениями о гражданине Мексиканских Соединенных штатов Котове, тем более в таком высоком звании.

— Во-первых, мое звание примерно соответствует вашему, а насчет посольства… Когда-то господин Карранса, что объявил себя президентом государства, был одним из многих революционных вождей, которые возглавили народ на борьбу против тирана Диаса. Когда Диас бежал из страны, то власть в государстве принял нынешний президент Карранса, который стал постепенно сворачивать революцию, убирать бывших союзников и расстреливать безоружных крестьян, что пытались захватывать землю. Войска, верные Карранса называются сейчас правительственными и убивают представителей других революционных течений. Поэтому я здесь, а подконтрольное Карранса посольство меня не признает. Но звезды капитанские я выслужил сполна. Кстати, как вам такой каламбур? Шестьдесят лет назад, покойный диктатор Диас начинал, как и я — капитаном революционных сил и правоведом. Вероятно, я, закончив тут дела, начну захват власти в Мексике с нашего посольства в Санкт-Петербурге?

— Я надеюсь, господин Котов, что вы не планируете заниматься этим в ближайшие дни? — штабс-капитан криво улыбнулся, очевидно, допуская любое развитие событий.

— Нет, господин Овечкин, пока нет. В ближайшие дни я планирую начать восстановление правопорядка и общественного благочиния в центральной части города.

— Полицейские дела? — сморщил брезгливо носик его благородие.

— Да уж какие полицейские? Ваше правительство выпустив уголовников из тюрем и объявив служащих министерства внутренних дел вне закона, выпустило из сосуда страшную силу, которая сможет поставить вашу власть на колени. Как бы потом уголовную заразу ни пришлось выкуривать броневиками и пушками, а это дела армейские.

— Вы еще скажите, что придется аэропланы с фронта вызывать. — хихикнул Овечкин.

— Мне нравится ваше стратегическое мышление капитан. Но, например, если, сотня человек, к концк лета, захватит Петропавловскую крепость, и потребует, под угрозой обстрела города артиллерией, допустим, золотые слитки и бриллианты из короны императора, то, чтобы решить эту проблему, правительству придется крейсера в Неву вводить.

— Господин капитан, вы конечно можете мне грозить вашим пулеметом, но вам надо к доктору показаться. Мне кажется, у вас старые контузии или лихорадка. Если посчитаете себя оскорбленным, то я к вашим услугам…

— Ну что вы, капитан, какие дуэли между старыми вояками. Просто для Юга Северо- Американских Соединённых Штатов и юга Мексики, где власть откровенно слаба, но есть большие банды, это вполне обычная история. И я готов с вами биться об заклад, на три сотни золотых червонцев, что в городе, до конца лета, это произойдет.

— Банда захватит Петропавловскую крепость?

— Ну почему именно банда? Сейчас из-за границы в Россию приезжают всякие-разные боевые ребята, террористы, бомбисты, экспроприаторы. Приедут и начнут бузить. А вы, благородные армия и гвардия, сами с ними не справитесь. Поэтому придется подключаться нам с нашими полицейскими штучками, каого бы вы мнения об этом не имели.

— Значит, вы утверждаете, что до конца лета какая-то группа людей захватит Петропавловскую крепость? — политические умствования штабс-капитану были неинтересны, а вот спор на сотни золотых монет — это возбуждало. Тем более, что придурок — эмигрант нес чушь, считая, что возможно захватить крупную цитадель, с гарнизоном в размере полка, имеющим на вооружении пулеметы и орудия…

— Да, утверждаю. В случае, если этого не произойдет до первого сентября, я готов выплатить вам, господин штабс — капитан, триста червонцев золотыми монетами. — я протянул офицеру руку, которую он тут же схватил.

— Кравчук, разбей! — рыкнул он унтеру, который тут же хлопнул нас по сцепленным рукам.

— Отлично! Готовьте деньги, господин иностранец. — Овечкин сделал несколько шагов, чтобы тут же остановится и резко обернутся ко мне.

— Что-то забыли, господин капитан? — я улыбался.

— Да, черт побери! Вы меня своими разговорами о политике привели в полное смятение мыслей, и я забыл о своем поручении! — штабс-капитан, придерживая шашку, пошагал ко мне: — У меня имеется приказ провести обыск в этом здании, взять под арест всех находящихся там людей, изъять оружие и принять дворец под охрану. Вы собираетесь подчиниться?

— Никоим образом.

— Почему? — искренне удивился штабс-капитан: — Насколько я знаю, у вас там несколько калек, и вы не сможете долго сопротивляться.

— Простите, а вы вообще кто?

— Я же вам представился.

— Я помню, кто вы лично, но извините, на каком основании вы что-то с меня требуете.

— У меня приказ военного министра…- надменно произнес штабс-капитан.

— Лично Александр Иванович Гучков отдал вам приказ на захват вот этого объекта? — я иронично заулыбался.

— Нет, ну конечно, не сам. Его адъютант, подпоручик…- Овечкин щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить фамилию адъютанта.

— Господин капитан, не напрягайтесь, мне все равно, какой из тысячи подпоручиков, что трется возле кресла военного министра и что вам сказал. В соответствии с требованиями Устава уголовного судопроизводства обыск осуществляется мировым судом лично, или под его контролем, или следователями окружного суда. Где уполномоченные люди, где соответствующие бумаги?

— Какие вам еще бумаги? — побагровел Овечкин: — Вы что думаете, мы идиоты? У нас есть точные сведения, что вы вчера захватили это здание с применением химических снарядов! У меня есть приказ, и я его выполню…

— То есть переговоры закончены?

— Да!

— Всего, хорошего капитан.

Мы развернулись, и каждый пошел в свою сторону, только я еще махнул рукой и крикнул «Давай!».

С дребезжанием стекол, распахивались рамы и на подоконники выставлялись пулеметы, все, что у нас были.

Я встал у дверей главного входа, с любопытством наблюдая за развитием событий.

Самыми сообразительными оказались расчеты «максимов». Понимая, какая огневая мощь им противостоит, они, не оглядываясь по сторонам, подхватили свои патроны и пулеметы, после чего шустро побежали в сторону Демидовского приюта для девочек, за углом которого и скрылись.

— Ваше благородие, зайдите в дом, а то подстрелят…- зашептал мне из-за двери вахмистр.

— Не боись, Владимир Николаевич, никто стрелять не будет. Видишь, к капитану уже местные авторитеты подошли, говорят, что на пулеметы идти не подписывались.

Пока личный состав роты быстрым шагом расходились под защиты стен двух соседних зданий, к пребывающим в некотором ступоре офицерам, подошло несколько солдат и унтеров, которые стали что-то им доказывать.

Как я догадывался, история о первом пулеметном полке, что, в своем походе из Ораниенбаума в Петроград, с ходу сбил десяток засад, с десятком пулеметов в каждой, была несколько преувеличина, и на пулеметный огонь в упор революционные солдаты идти не хотели.

— Эй, капитан! — я сунул пулемет в круки высунувшемуся из-за двери, вахмистру и шагнул вперед, приложив ладони ко рту, наподобие мегафона: — За моей спиной госпиталь с ранеными русскими воинами, слева от меня, в этом здании, где твои солдаты прячутся, еще один госпиталь и живут девочки –сиротки, что за ранеными русскими воинами ухаживают. Ты если стрелять начнешь, завтра про тебя вся Россия узнает. Знаешь, какой заголовок самым невинным будет? «Овечкин –мясник» я думаю. И еще подумай, или у прапорщика спроси, он и то сообразить должен — если бы я вчера применил химические снаряды, сколько трупов здесь бы лежало?

В это время из –за угла соседского жилого дома появились две пролетки, из которых начали сгружаться некие господа, одетые либо в клетчатые пальто в крупную клетку и спортивные кепки, либо полувоенную одежду, которые несли в руках толстые блокноты и фотокамеру. Фотограф, пока все с изумлением смотрели на него, расставил треногу и, накрывшись черной тряпкой, сделал несколько снимков на большую, гофрированную, фотокамеру, после чего, подхватив с помощью помощника, фотокамеру, споро бросились догонять остальных загадочных мужчин, что уже поднимались по широкой лестнице великокняжеского дворца.