Агитбригада 2 (СИ) - Фонд А. Страница 4

— Что вас так рассмешило, молодой человек?

— У вашего товарища в нагрудном кармане сброшенная шкурка полоза, которая должна уберечь от влияния злых духов, — с усмешкой ответил я и указал на второго, черноглазого, — но на самом деле она не имеет никакого отношения к оберегам. Бабушкины сказки.

Все удивлённо посмотрели на черноглазого, а тот посмотрел на всех и смутился:

— Это для концентрации жизненных эманаций, — напыщенно попытался оправдаться он и вытащил шкурку из кармана, — но это никак не объясняет, что Капустин имеет склонность к медиумизму. Он мог видеть, как я доставал её.

— Вот ведь врун! — возмутился Енох, — он её никогда не достает.

Я скептически хмыкнул ещё раз и взглянул на черноглазого.

Тот понял, что я понял, и потупился.

— Господа. Тогда давайте уже перейдём к следующей проверке, — нетерпеливо заявил четвёртый, рыжеватый человек с блинообразным рыхлым лицом, — предлагаю перейти к следующему заданию. Геннадий. Мы вас сейчас свяжем, а вы велите духам, чтобы они позвонили в колокольчик.

— О! Это я смогу! — обрадовался Енох, который остро переживал мои победы и провалы как свои.

— А где колокольчик? — спросил я.

— У духов, — спокойно ответил четвёртый.

— Во дебилы! — сплюнул Енох и замерцал как испорченный светофор.

— У духов нет колокольчиков, — возразил я, — у них вообще нет ничего материального, поэтому они не могут позвонить, если нет колокольчика.

— Все медиумы это могут. Стандартное и самое простое действие, — слегка брезгливо сказал второй, видимо мстя мне за шкурку полоза.

— Юноша cunning and dodging, — хмыкнул он и многозначительно взглянул на первого.

— Nothing like this! — возмутился я. Английский я знал с прошлой жизни.

Присутствующие посмотрели на меня с любопытством и переглянулись.

— Ладно, давайте пойдём навстречу молодому человеку, — со вздохом сказал пятый господин с узким капризным лицом. — Иначе это никогда не закончится. Юлия Павловна, внесите колокольчик.

Девица выскочила куда-то, и через несколько минут вернулась с небольшим медным колокольчиком. Который сразу же торжественно водрузили на стол.

— Сейчас мы вас свяжем, — сообщил мне четвёртый.

— Зачем? — не понял я.

— Чтобы исключить вероятность физического воздействия, — охотно пояснил он и с извиняющимся видом развёл руками.

— Короче, чтобы ты не жульничал и сам не дёргал, — прокомментировал Енох, которого всё это ужасно развлекало и заставляло изрядно нервничать.

Меня связали шарфом и привязали к стулу. Руки мне завели за спину.

— Приступайте, Геннадий, — велел четвёртый. — Позвоните в колокольчик, затем приподнимите его над столом.

Я кивнул Еноху, тот дёрнул колокольчик. Раздался мелодичный звон.

Присутствующие дружно ахнули, интерес ко мне чуть подрос.

Енох, наслаждаясь произведённым эффектом, попытался приподнять колокольчик, но не смог.

— Вот жопа! — выпалил он и разразился матами. Таких слов я не слышал даже от портовых грузчиков.

— Простите, это всё? — спросил четвёртый с видимым разочарованием.

— Колокольчик тяжелый, — ответил я.

— Юлия Павловна, запишите, респондент может звонить в колокольчик, но приподнять его, вращать, или же совершать иные физические воздействия не способен, — с оттенком презрительного превосходства процедил второй.

Блин, не надо было мне про шкурку полоза заикаться.

— Давайте проверим чревовещание? — с надеждой предложил первый.

— Не умею, — ответил я.

— Юлия Павловна, запишите — чревовещать испытуемый не умеет, — фыркнул второй.

— Тюпотология? — спросил первый.

— А что это такое? — удивился я. Впервые слышу.

— Ещё бы! — фыркнул второй.

— Это, молодой человек, разговор стуками, — пояснил мне профессор. — также входит в стандартный набор действий любого медиума.

— Нет, — покачал я опять головой.

— Юлия Павловна, запишите — не умеет, — уже изрядно начал веселиться второй.

Они перебрали ещё несколько предложений, но ни светиться, ни изрыгать эктоплазму я тоже не умел.

— Благодарю, Геннадий, — подвёл итог первый, который, как я понял, был председателем комиссии. — Проверка окончена. Мы с вами свяжемся.

— Это провал, — глухо протянул Енох и даже мерцать от расстройства перестал.

— Минуту, господа, — сказал я, увидев, что некоторые господа начали вставать. Фаулер сидел, нахмурившись, и с отсутствующим видом уставился в пол. На меня он подчёркнуто не смотрел.

— Но мы уже всё проверили, — нетерпеливо отмахнулся от меня второй, словно я назойливая муха.

— Нет, не всё, — сказал я. — Вы, господа, проверяли стандартные действия медиумов. Давайте я сейчас продемонстрирую нестандартные?

— Интересно! — остановился профессор и посмотрел на меня, — а что вы можете нам продемонстрировать?

— Шарлатанство! — скривился второй, всем своим видом демонстрируя, что ему некогда.

— Для этого вообще-то вы здесь и собрались, — напомнил я.

— А давайте! — поддержал вдруг меня третий и вернулся обратно за стол.

Члены комиссии уселись за стол.

— У вас, молодой человек, две минуты, — сообщил мне регламент первый.

— Достаточно, — кивнул я и, прикрыв рот ладонью, вдруг кто-то из присутствующих умеет читать по губам, велел Еноху, — отведи всем глаза. Протоколы — сюда!

Енох понятливо моргнул и буквально через секунду протоколы лежали передо мной.

— Уважаемая Юлия Павловна, — сказал я, демонстративно лениво пролистывая бумаги, когда Енох прекратил отводить им взгляды, — здесь ошибка. Меня зовут Геннадий Сидорович, а не Семёнович. Поправьте, пожалуйста.

Все ахнули. А Юлия Павловна уставилась на меня обалдевшим и одновременно восхищённым взглядом.

— А она ничего так, — заметил Енох, окинув её внимательным взглядом, — уж куда лучше твоей Изабеллы.

Я не возражал, если комиссия признает у меня способности к спиритизму, нужно будет обязательно с ней замутить. Или я — не я!

— Н-н-но как? — выдавил из себя профессор и аж подпрыгнул от нетерпения, — Геннадий Сидорович, а вы могли бы это повторить? Только… эммм… скажем… эммм… на заказ?

— Что значит, на заказ? — уточнил я.

— У меня во внутреннем кармане лежит бумажник, — блеснул глазами профессор, — не могли бы вы с ним сделать то же самое, что и с протоколами?

— Да почему нет? — пожал плечами я и взглянул на Еноха.

Через секунду бумажник лежал передо мной на столе.

— А мои очки⁈ Вы можете⁈ — воскликнул четвёртый.

Енох покачал головой:

— Тяжелые, не подниму. У него в кармане брюк носовой платок. Его могу.

— К сожалению, не могу, они тяжелые, — вздохнул я, — но носовой платок из кармана брюк могу.

— Извольте! — согласился тот.

Енох всё выполнил.

В общем, скажу я так, веселил высокую комиссию такими вот фокусами ещё добрых полчаса где-то. Нужно ли говорить, что заключение в протоколе прекрасной Юлии Павловны было положительным?

— К тебе пришли, — буркнула Степановна и развернувшись, утопала к себе, всем своим видом показывая, что ужас что происходит, ходють и ходють всякие. Не дом, а проходной двор какой-то.

Я с ней был совершенно солидарен. Все эти спиритические опыты утомили меня изрядно. До невозможности прямо. Хотелось завалиться на кровать и проспать эдак часов двенадцать. Молодой организм Генки Капустина срочно требовал отдыха.

Тем не менее, раз пришли, никуда не денешься. Кстати, надо будет сказать Степановне, чтобы не пускала посторонних во флигель в моё отсутствие. Там же мои личные вещи. Мало ли кто ещё ко мне припрётся?

Хорошо, что я по своей недоверчивой натуре книгу Лазаря и словари по латыни прячу в небольшую нишу, которую обнаружил в пристройке — видимо, когда рабочие строили этот флигель, хотели сделать что-то типа встроенной антресоли, но так до конца и не доделали.

Но в комнате свободно лежат мои личные вещи, немного денег. Нет, надо прекращать всё это! — вот так, ворча под нос, я вошел к себе в комнату и застыл у порога.