Милалика - Владарг Дельсат Страница 4

— Подъём! — звучит команда. — Просыпаемся и бежим.

Бежим мы не сразу, сначала морду умыть надо, а вот потом — да, рюкзак на спине, ствол к нему приторочен, медсумка-укладка — и бежим. С медициной смешно получилось — я дверь перепутала как-то, когда зачёты сдавала. Зашла случайно туда, где медики тусовались. Уж не знаю, что они у нас забыли, но мне неожиданно понравилось, вот и получила ещё одну специальность. Что смогла в теории — сдала, но параллельную медицинскую просто не вытянула. То есть, по идее, я почти доктор, но именно что почти…

* * *

Бежали, бежали мы — и прибежали. Гром карту достаёт, на местности ориентируется, и вижу я, что не нравится эта самая местность нашему командиру. Ну а кому такое понравится — степь, чахлые кустики, не пойми что… Мы что, сюда бежали? А на… зачем в смысле? В джунглях, как-то резко оборвавшихся, кстати, комфортнее.

— Не понял, — констатирует Гром. — По карте — джунгли, а тут…

— Термобарической бухнули, — предполагает Змей, выковыряв что-то из дёрна.

— Возможно, — кивает командир, рассмотрев протянутое ему. — Ну, тогда бежим дальше, здесь-то не встанешь.

— Вопросов не имею, — отвечает ему Тис.

Это штатный сапёр группы. У него полный рюкзак не самых весёлых предметов, если детонируют, взлетим так, что позавидуют птицы. Я поднимаюсь на ноги — надо бежать дальше, хотя с какого… зачем надо было выжигать джунгли, я не понимаю. На всякий случай выдёргиваю из кармашка дозиметр, но он молчит, значит, точно не ядерной бумкнули. Интересно, это с нашим заданием связано, или местные просто бомбочку интересную нашли и решили узнать, что будет?

Бежим дальше, на горизонте уже и искомые джунгли показались. Там у нас привал будет, можно будет пос… оправиться, значит. И пож… принять пищу. Я же девушка, надо прилично выражаться. Главное — следить, чтобы во время похода в туалет змея за жопу не куснула, а то будет несмешно. А несмешно нам не надо, ибо та же чёрная мамба, которая тут вроде бы не водится, — тот ещё подарочек. А вот рассказывали, один деятель лепестковую мину не заметил. И оправился прям на неё. Байка говорит, что хоронить было нечего, и хоть не верится, что она от такого сработала, но проверять ни у кого желания нет.

Дыхалки не хватает, конечно. Надо чаще бегать, но у нас бегать негде особо. Вернусь — буду форму возвращать, а то разленилась совсем, скоро разжирею, оплыву и котиков заведу. Трёх. Тьфу, какие мысли идиотские в голову лезут! Ещё кое-что непонятно мне — тихо слишком. Не скажу, что так не бывает, но что-то меня эта тишина беспокоит. Даже слишком беспокоит, можно сказать, потому что всё-таки настолько тихо не бывает. Тут не Невский, конечно, но должно быть хоть немного оживлённо, хоть звери какие, что ли…

Несмотря ни на что, бежим дальше — а что делать? Правильно, делать нечего. Командир сказал бежать — бежим. Скажет прыгать — буду прыгать. Скажет… хм… нет, этого он, пожалуй, не скажет, но тоже выполню. С радостью. Даже думать получается только короткими фразами, потому что мыслей нет. Мужикам-то проще, за них сопроцессор думает, а что женщине делать? Даже, можно сказать, девушке… Вот и заросли. Хочется упасть и не двигаться, но пока нельзя. Пока Серёжа не разрешил — падать совсем нельзя.

— Стоп, привал! — командует Гром, и я просто сажусь, где стою. Трава, прелые листья, корни какие-то…

— Мила, жива? — интересуется он.

— Жива, Гром, — отвечаю командиру. — Но лучше б сдохла.

— Ничего, — хмыкает Гром. — Самая сложная часть пройдена, теперь интересная начнётся.

Интересная — это значит непосредственно работа. Но пока на дворе день, разведчики наши никуда не пойдут, они у нас «летучие мыши», то есть «летают» по ночам, что вполне логично. Именно поэтому сейчас будет еда, здоровый сон и планирование. А после «мыши» двинутся «летать», а я с кем-нибудь буду тыл подпирать. Тоже интересное это дело — тыл подпирать, да. Полежать можно, помечтать, пока глаза смотрят и уши слушают.

Официально, судя по отсутствию опознавательных знаков на форме, нас здесь нет. Значит, в случае чего, наши от группы открестятся. Ну да это не в новинку — каждая вторая задача такая, так что всё просто: в плен попадать нельзя, и точка. Для девушек плен будет очень занятным приключением, но я не любитель именно таких игр, поэтому никакого плена. Для этой цели в кармане граната. И у меня тоже, а как же! Ну да это лирика.

Мне протягивают парящую банку саморазогревающегося пайка. Он, разумеется, не наш, а у заклятых друзей утянут — для осложнения идентификации. На нас и форма, и бельё — от заклятых наших, с которыми мы формально не воюем, а на самом деле… На самом деле ещё как, но это считается тайной. Так сказать, секрет Полишинеля: формально — всё секретно, на деле же — каждая собака в курсе. И метки, и бирки, и я вообще не знаю что. Даже номер части — тот, который, по идее, может где-то рядом быть.

Вкусный паёк у заклятых друзей, комфортно, гады, воюют. Нет у них, значит, невзгод, с головотяпством связанных… На самом деле есть, и похлеще, чем у нас, да. Причём если у нас галетой можно гвоздь вбить, то у них ножи ломаются, например. Несоизмеримые проблемы — без галеты жить можно, а без хорошего ножа — очень трудно. В сон с устатку тянет, тёплая вкусная еда после такого марафона…

— Мила, ложись, отдохни, — как-то очень мягко говорит мне Серёжа.

— Есть, — коротко отвечаю, потому что я — послушная девочка.

Снится мне бред какой-то, будто я маленькая ещё — лет восемь, что ли. Ну вот, и бабка какая-то меня при этом ведовству учит. Заговоры там всякие, в общем, бред сивой кобылы в тёмную сентябрьскую ночь. Повторяет бабка мне всё по нескольку раз — как глаза отвести, как боль снять, ещё что-то. Чудной сон, и реальный какой-то, как у психов. Неужели я с ума потихоньку схожу? Надо будет в книжке своей такую бабку прописать, колоритная она, прям баба Яга.

Будят меня резко, а вокруг — темень. Что с закрытыми глазами, что с открытыми — одна хрень.