Бриллиантовый холостяк. Трилогия - Анна Сергеевна Гаврилова Страница 4

Пауза, и уже назидательно:

— Но это лишь в том случае, если будешь хорошо себя вести. Надеюсь, у тебя хватит ума забыть про свои бунты? Они утомили не меньше, чем вся эта нищета.

Занятно. И да, тут всё же требовались пояснения.

— Разве я сопротивлялась свадьбе?

Офелия посмотрела с великим возмущением.

— Издеваешься, милая? Да ты извела и меня, и лорда Бертрана. Ума не приложу почему он до сих пор не отказался от этой затеи. Святой человек. Просто святой.

Я нахмурилась и прикусила язык. Что ж, тут плюс-минус понятно. А что с домом? В каком он состоянии?

Лучше бы не спрашивала.

Лучше бы не думала!

Всё оказалось ужасно — стоило переступить порог особняка, как меня начало мутить.

Я понимала, что увижу нечто непрезентабельное. Была готова к ветхому, местами ободранному фасаду, отсутствию приличной мебели и прочим элементам обнищания. Сюрпризом стало другое — тонкая, едва уловимая, но совершенно отчётливая вонь.

— Чем пахнет? — не выдержав, я зажала нос пальцами.

— Да кто ж знает? — беззаботно отмахнулась толстушка.

У меня аж рот приоткрылся. В смысле «кто знает»? Из всего услышанного я сделала вывод, что мы с Офелией живём вместе — так неужели её не волнует запах? Он ужасен! Ещё немного, и меня действительно стошнит.

Я была готова ринуться в атаку. Высказать всё и тут же, незамедлительно, отправиться на поиски источника вони, но «мадам» отрезвила. Она посмотрела очень пристально, с огромным таким подозрением.

— Кажется ты ударилась головой слишком сильно, милая. Давай-ка в комнату. Сейчас принесу твои пилюли.

Оу. Очередной сюрприз?

Теперь по спине побежал холодок. Я всегда верила в интуицию, но со мной она срабатывала лишь в крайних случаях. Чуять пятой точкой я умудрялась исключительно катастрофы, и это была одна из них.

Офелия по-прежнему смотрела подозрительно, и сильно за меня волновалась, но…

— А что за пилюли? — утонила я осторожно. — Прости, я правда не помню.

Женщина шумно вздохнула, её брови сложились жалобным домиком.

— Ох, девочка моя… Да успокоительное твоё, которое помогает не делать глупостей. Лорд Бертран и тут позаботился. Тебе достанется такой замечательный муж.

Очень опасно, но промолчать опять не удалось. Любопытство оказалось сильнее благоразумия:

— А о чём ещё позаботился… мой жених?

Теперь толстушка посмотрела с горечью — видимо решила, что я тронулась умом окончательно.

Зато ответила:

— Так он наш главный кредитор, милая. Знал, что платёжеспособными никогда не станем, но всё равно выдавал ссуды. И дом этот, — она повела рукой, указывая на стены с бледными, частью повреждёнными обоями, — и родовой замок, и земли твои, и драгоценности… всё под залогом у лорда Бертрана. А он так добр, что до сих пор нас не выгнал.

Та-ак… Та-а-ак!

Я не знала местных законов, не знала ситуации с разорением, но слова Офелии мне очень не понравились. Бизнесмены — а в том, что Бертран тот ещё делец сомневаться не приходилось, — добрыми не бывают.

А ещё какие-то пилюли. И свадьба! Всё это точно неспроста.

— Что ж, — отвлекая от хмурых размышлений, позвала Офелия. — Хватит болтать. Мы обе устали, пойдём провожу?

— Да уж… где комната я не забыла. — Это была, разумеется, ложь! Попытка сгладить предыдущую амнезию, убрать подозрения.

К счастью, расчёт оказался верным, и компаньонка решила, что одна я точно не доберусь. Подхватив под руку, она потянула к широкой, уводящей на второй этаж лестнице. Затем провела по коридору и лично распахнула дверь.

Тут настал момент знакомства с личной территорией леди Алексии, и… А можно мне в какой-нибудь другой особняк? Можно я перееду?

— Милая, да что ты заколебалась? — Офелия участливо подтолкнула в спину.

Комната была небольшой, запылённой и в ней царил жуткий беспорядок. А ещё тут тоже был запах, но другой — не вонь, а обыкновенная затхлость. Промолчать опять не удалось:

— То есть слуг у нас тоже нет?

Толстушка печально покачала головой, и я уже приготовилась узнать, что весь этот огромный дом мы обслуживаем вдвоём, но…

— Разве ж это слуги, милая? Так, бездельники.

— Мм-м… Если бездельники, то зачем мы их держим?

— А кто ещё согласится работать бесплатно?

Я уставилась на Офелию как баран. Понимала, что надо реагировать как-то помягче, но положение было слишком странным.

— Ну что ты смотришь? — толстушка опять вздохнула, на сей раз горестно. — С нами остались только те, кому некуда пойти. Остальные разбежались, прихватив с собой много разного добра. Тебя обокрали, девочка, а я ничего не могла сделать. Я всего лишь слабая женщина.

Ясно, что снова ничего не ясно.

Что ж, продолжаем собирать информацию.

— Раздевайся, дорогая, — добавила Офелия. — Я скоро вернусь.

* * *

Хорошая новость заключалась в том, что меня всё-таки покормили. Правда на этом позитив и закончился. Весь мой ужин состоял из тонкой чёрствой лепёшки, половинки яблока и стакана воды.

Еду принесла тощая замызганная девчонка с выразительными чёрными кругами вокруг глаз. Страсть как хотелось устроить ей допрос, но я сдержалась. Достаточно того, что о нетипичном поведении Алексии знает мадам Офелия.

Пожалуй, рано пугать своими вопросами слуг.

Затем была новость номер два — следуя указанию толстушки, я действительно избавилась от платья. Выяснилось, что, невзирая на «средневековый фасон», застёжкой служит нечто похожее на привычную молнию.

После недолгого ощупывания себя, я обнаружила собачку, потянула и… ну, собственно, вот. Тут поджидал очередной сюрприз — стоило снять платье и бросить на спинку стула, как оно преобразилось. Белизна и лёгкие блёстки исчезли, юбка перестала быть такой пышной, а возле ворота обнаружилось ярко-жёлтое пятно.

Сказка про Золушку? Да, пожалуй. В памяти всплыли слова Дрэйка о некой иллюзии.

Там, на приёме, было непонятно, зато теперь до меня дошло. Магия. Вот она — настоящая, воплощённая! Платье было зачаровано и, полагаю, кто-то из гостей сквозь эту иллюзию видел. То-то на меня косились.

Но кто зачаровал платье? И зачем Алексия пошла на этот обман?

Третья новость оказалась нейтральной — осмотрев комнату я увидела разное. Бардак никуда не делся, мебель была изношенной, а шкаф скрывал этакое месиво из одежды. Её, кажется, вколачивали на полки ногой.

Зато девичья спальня совмещалась с отдельным санузлом. Он был крошечным, но с душевой, раковиной и — о, чудо! — вполне обыденным унитазом. Сантехника была замыленной, грязной, зато работала. Там же, на крючках, висели серые, не стиранные лет сто полотенца и измятый, замызганный халат.

Чистюля во мне в очередной раз вздрогнула, но решила не паниковать.

Новость номер четыре — невзирая на многообразие вещей,