Болотник. Книга 3 - Андрей Алексеевич Панченко Страница 40

— Да, солнце, это отлично — подтверждаю я, с тоской смотря на забранное решёткой небо.

— Ты опять себя истязать будешь? — усмехнувшись спрашивает Паша, когда я принимаю упор лёжа, для отжиманий — покури лучше. До завтра ведь без курива сидеть, в камере не положено.

— Успею — между подходами говорю я — вообще бросать надо, тут и так до туберкулёза один шаг, а ещё куривом легкие забивать.

— Так, а чего ещё делать? Первая папироска в день, это как рюмка водки, сразу в голове шум и вставляет нехило. Единственная радость в этом гадюшнике. А вот душ, только через восемь дней, так что потеть не советую, шмотки тоже только там постирать можно.

— У меня есть во что переодеться, а сполоснуться и в камере можно. Ты бы лучше тоже немного позанимался, неизвестно, сколько нам тут ещё сидеть.

— Не. Я бы лучше в картишки перекинулся. Ты как?

— Можно и в картишки, можно и в нарды с шахматами, только на кон ставим отжимания и приседания. И интерес есть и для здоровья полезно — согласился я, приседая.

— Ага. Если ты сто отжиманий проиграешь, то за десять минут отдашь, а мне весь день придётся корячится — кисло протянул Пашка.

— Зато мышцы подкачаешь. Всяко лучше, чем просто на жопе сидеть.

— Не интересно с тобой. Слова лишнего не скажешь, как нормальные люди в карты не играешь, всё пишешь чего-то.

— Ну какой есть. Терпи. Тебе деваться некуда, зато я не храплю.

— Ну да, есть в тебе всё же положительные стороны — смеясь соглашается мой невольный товарищ, закуривая вторую папиросу.

Час, это совсем не много, и он пролетел как один миг. Никогда бы не подумал, что простая прогулка на свежем воздухе может быть таким ожидаемым событием и может принести столько положительных эмоций. Как мало мы ценим, того что у нас есть каждый день. Раньше, ещё до следственного изолятора, я гулял по тайге каждый день. Только что-то потеряв, начинаешь понимать, что это то и было счастье.

— Седьмая! На выход! — синхронно вздохнув, мы потянулись к выходу с прогулочного двора.

— Отставить! Найденов! Остаёшься тут, отойти к дальней стене! Крикун! На выход.

Недоуменно переглянувшись с Пашкой, я отошёл, а моего сокамерника вывели из прогулочного двора. Моё одиночество продлилось не долго, дверь снова открылась, пропуская внутрь человека, одетого в зелёную форму и с погонами подполковника.

— Здравствуйте Кирилл Владимирович. Меня зовут Александр Романович Цуканов. Я хотел бы поговорит с вами без лишних свидетелей и ушей.

— Добрый день. Без лишних ушей не получится… — сказал я, поднимая голову на «мостик», где должен был находится дежурный сержант и никого там не увидел.

— Нам тут никто не помешает — улыбнулся мне подполковник.

— Очень интересно. И чем же я могу вам помочь?

— Знакома ли вам фамилия Марцев?

Глава 15

— Нет. Я слышу её в первый раз — для опознавания членов своей группы, у нас имеются специальные кодовые слова, и уж точно, никто не стал бы в слух произносить фамилию нашего куратора.

— Хм. Ну другого я и не ожидал. Тем не менее, я уверен, что данная фамилия вам знакома.

— Да каких только фамилий я за свою жизнь не слышал, даже Суходрищевых парочку знал. Может и эту как-то встречал. А вообще кто вы и что вам от меня надо? — задал я мучивший меня вопрос.

— Ну что же, имеете право знать. Имя вам я своё уже назвал, а работаю я в КГБ. Как иначе я смог бы пройти сюда, и разговаривать с вами?

— Логично. Ну и что же нужно от меня ещё КГБ? Вы и так уже у меня всё забрали и сейчас под расстрел подводите. Вам ключи от дома отдать, где деньги лежат? Так они тоже у вас. Не знаю, чем могу быть вам полезен.

— В первую очередь, Кирилл Владимирович, я хотел бы выразить вам своё восхищение. Вы без сомнений герой. Только вы, смогли дать отпор бандитам, и спасти всех оставшихся в живых членов вашей группы, и при этом вы шли туда только как свидетель, чьи показания нужно было уточнить. Отдельное спасибо за то, что спасли нашего сотрудника.

— Интересное у вас представление о чествовании «героев» и о благодарности за спасение жизни вашего майора. Расстреляете меня, а потом наградите посмертно? Ну и памятник конечно, можно даже во весь рост.

— Поверьте, мне самому неприятна данная ситуация. Однако вашими подвигами я и правда восхищаюсь. Восхищаюсь, но не удивлён. При вашей то подготовке.

— Моей подготовке? Ну да, я служил в ВДВ, но я только механик водитель и укладчик парашютных систем. О какой подготовке речь?

— И ваш профессионализм тоже вызывает уважение. Ладно, не будем ходить вокруг да около. Знакома вам это удостоверение? — подполковник залез в карман своего фирменного кителя и извлёк из него до боли знакомую красную книжку. Моё удостоверение сотрудника ГРУ. А ведь я думал, что спрятал его достаточно хорошо. Бедный Батон. Остался без своей будки. Ведь именно в ней я его и прятал, и что бы добраться до этой бумажки, будку надо было разнести просто до последнего гвоздика.

— И что дальше? — ну а что мне ещё спрашивать? В какое русло повернёт разговор можно только догадываться.

— Поговорим.

— И о чем же?

— Например о том, что же такое ГРУ ищет в этих краях? Зачем, под видом простого артельщика внедрили в местное охотхозяйство хорошо подготовленного офицера разведки, который уже третий год изображает из себя простого охотника? Ведь это не ваша полянка, тут работаем мы. Что вам тут надо Кирилл?

— Вы же понимаете, что я вам ничего не скажу? — голова пухнет. Чего мне делать то?

— К вам претензий нет. Вас мы смогли вычислить только случайно. Наше внимание привлекли только ваши необычайные способности в вопросах выживания, но и это можно было списать на простое совпадение. Один раз. Но два, это уже повод для разбирательств. Я понимаю, вы не могли дать себя убить, но тем нарушили свою конспирацию. Не может простой сержант, ну даже лейтенант ВДВ действовать так, как вы. Вы спаслись, но стали сильно заметны. И вас изолировали, чтобы разораться. А когда мне показали вот это, — подполковник потряс