Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 40

Везде он вел себя одинаково:

Глядел журналы опытов.

Смотрел на практические результаты и состояние оборудования.

Считал сотрудников, проверяя сбежавших и выбывших.

Делал себе пометки в блокнот.

Шел дальше…

И вот, наконец, мастерская, что занималась попытками сделать механический ткацкий станок. Его устройство он не знал, имея только понимание — он возможен и точка. Поэтому сюда притащили самый обыкновенный ручной станок. И взявшиеся за работу ребята пытались сделать так, чтобы он работал сам, приводимый в движение вращением входного вала. Шло пока не важно, но шло. Во всяком случае, удалось придумать, как пробрасывать челнок без участия человеческих рук. И теперь они работали над подтяжкой и прибоем нитки после прогона челнока…

Здесь то царевича за изучением журнала дворецкий и застал.

— У тебя там гости.

— Гости?

— Просители всякие. Кто такие не знаю. Некоторые уже дня четыре тебя ждут.

— Ты серьезно? У меня? — удивился царевич. — Сколько их.

— Больше десятка.

— И кто такие? Да разные… но не случживые…

Царевич прошел мимо сидящих в коридоре. Они все встали. Поклонились. И начали что-то было говорить. Но он поднял руку:

— Тихо! — громко рявкнул он, насколько это позволяли его излишне юные глотка с легкими. — По одному заходим ко мне в кабинет, — указал он на дверь. — И рассказываем суть дела.

Далее он прошел внутрь. Заказал у слуги принесли ему кофе. Ну и пригласить первого гостя…

Алексей, хоть и был царевич, но решил ввести практику приемов для частных лиц. По сути, к нему мог прийти даже крестьянин. Даже беглый. Даже преступник. И до тех пор, пока царевич его не принял, его нельзя было никуда выгнать или арестовать. Если, конечно, он соблюдал правила и вел себя прилично.

Здесь был туалет.

Здесь кормили. Причем бесплатно. Хоть и не обильно. Так что можно было подождать какое-то время. Даже несколько дней, поспав на стульях в зале ожидания.

Правда вход был отдельный.

Все-таки это эксперимент.

Отец был поначалу против. Но так как возиться с просителями пришлось бы не ему, уступил. И решил поглядеть, что из всего этого получиться.

Для таких приемов был продуман определенный протокол.

У входа в приемную постоянно находилось два лейб-кирасира. Внутри — у дверей кабинета — еще два. Само собой, их выставляли в случае появления просителей. Если тех было больше четырех, то наряд усиливали.

Перед входом к царевичу гостей инструктировали. Проверяли на наличие колюще-режущего и прочие опасные игрушки. После чего впускали. Алексей хотел «прорубить» вход в приемный кабинет из остального дворца, но пока это еще не сделали. Время…

Внутри кабинета у двери была площадка, отделенная жирной красной полосой, проведенной по полу. Заступать за нее не разрешалось. Она как раз давала примерно метр свободного пространства до стола. Большого, массивного стола, выступавшего естественным барьером.

У дверей внутри — еще два лейб-кирасира, только с палашами на плечо. Обнаженными. Готовыми в любой момент вмешаться. Так что, приглашение «первого гостя» несколько растянулось.

Но, наконец, он вошел…

Это был хлыщ.

Натуральный такой.

Одет по немецкой… нет, скорее как-то французской или еще какой моде. Алексей не силен был в этом вопросе. Почти что не интересовался. Не до того. Ухожен. Холен. Хотя если приглядеть, платье имел несколько потертое. Даже со следами очень аккуратного ремонта. Да и ладони имели какой-то уставший вид. Словно работает он ими, пусть и осторожно да деликатно. Но явно не пером да рапирой. Ногти очень аккуратно и коротко подстрижены. Да и вообще — много признаков, говорящих об определенной мимикрии. Впрочем, если не сильно вглядываться, то можно было бы принять даже за аристократа.

Заговорил этот гость сразу на ломанном русском. Прямо от порога.

— Стоп! — произнес, подняв руку, Алексей. — Латынь ты хорошо знаешь?

— Я учился в Сорбонне, — поклонившись, ответил гость на языке научного и дипломатического[37] общения тех лет.

Это заявление вызывало сомнения. Впрочем, спросить с хлыщом царевич не стал. Учился и учился. Мало ли кто там учится? Главное, что знает латынь. А кроме английского это был один из немногих иностранных языков, который у Алексея шел хорошо и был уже на весьма приличном уровне.

— Какова цель твоего визита?

— Я слышал, что сын русского царя увлекается наукой и хотел бы предложить свои услуги. Я ученый.

— В какой области лежат твои интересы?

— Естественная природа вещей.

— Хм. Ты инженер? Мне бы очень пригодился хороший механик.

— Нет. Увы.

— Неужели химик?

— Я магистр алхимии, — торжественно поклонился хлыщ.

— Вот оно что… — скептически взглянул на него Алексей.

— О! Прошу не сомневаться! Я уже очень близок к получению философского камня! Мне осталось вот столечко до его получения, — показал он пальцам образный «милипусик».

— Допустим. И что ты с ним будешь делать?

— Прости? Я не понял вопроса.

— Я спрашиваю, вот получишь ты философский камень. И как ты его станешь применять?

Вопрос явно поставил в тупик человека.

— Так… известно, как и для чего. Обращение иных металлов в золото, эликсир вечной молодости…

Алексей улыбнулся.

Вроде как по-доброму. Но такие люди ему не нравились. Чутье подсказывало — шарлатан. Или, быть может, пустой мечтатель, одержимый глупыми идеями, а то и откровенными сказками. Хотя просто выгнать было как-то не ловко. Это ведь такая возможность пропадает. Поэтому он решил его немного разыграть. Заодно создав себе определенную репутацию, ведь он точно станет болтать…

— Ну, допустим, философский камень у меня есть. Эка невидаль. — небрежно махнул рукой Алексей. — Но его получение — даже не полбеды. Это так — мелочь. Самое интересное начинается дальше. Как его использовать? Вот как он должен превращать тот же свинец в золото?

— Так сделать из него раствор и макать туда свинец… — как-то ошарашенно ответил собеседник.

— Э… нет… Все не так просто. Эти все макания — обычные шутки-прибаутки. Не более чем приемы, позволяющие не отвращать людей от его поиска. Чтобы не сворачивали с пути и развивались. Он по-другому используется.

— Но… как же… я… — растерялся хлыщ.

— Ты знаешь, что такое атом?

— Я… — несколько завис хлыщ.

— Что, неужели не слышал?

— Аристотель утверждал, что это неделимые частицы, из которых состоит все сущее. — нашелся хлыщ.

Царевич улыбнулся.

Не такой уж и шарлатан. Во всяком случае что-то слышал и читал. Может и правда, учился где-то. Но заход с идей философского камня его продолжал сильно раздражать.

— Вот смотри, — сказал Алексей, доставая чистый лист бумаги. — Это, нарисовал он два шарика рядом и еще один в стороне и поменьше — чертеж атома водорода. Простейшего вещества. Отрицательно заряженный электрон вращается по своей орбите вокруг ядра из положительно заряженного протона. Есть еще и нейтральные нейтроны, но их в таком простом веществе нет. Это самое легкое и простое вещество во Вселенной. Во всяком случае, представленное в виде атома.

Хлыщ стоял перед столом и растерянно смотрел то на царевича, то на листок бумаги со схемой. И явно не понимал, что происходит.

— Золото и свинец — это тяжелые и сложные вещества. У них много нейтронов и протонов в ядре. — сказал Алексей, нарисовав конгломерат скученных шариков. Часть из них была закрашена, часть — нет. — И электронов на орбитах, уравновешивающих заряд вещества и приводя его к общей нейтральности. При этом золото имеет другой состав вещества, и вот тут. Понимаешь?

— Да, — смело ответил хлыщ, хотя по глазам было видно — ничего он не понимает.

— Чтобы преобразить свинец в золото макания в расплав или раствор философского камня недостаточно. Это друг мой — чушь. Причем не простая, а собачья. Видимо шутник был большим любителем размоченных сухарей. Не удивлюсь, что выдумывал сию потеху в старости, уже будучи беззубым. Но мы отвлеклись. Так вот. Для этого преобразования нужна ядерная реакция[38]. А вот как ее провести — задача.