Покой нам только снится (СИ) - Иванов Дмитрий Страница 41

Скрип тормозов прервал мои мысли. Тётка, сидевшая за мной, ткнулась в спинку кресла лицом и завопила.

— Человек там сидит, на снегу, — пояснил Степан, сдавая назад.

И точно, прямо на обочине в снегу на чемодане сидел дрожавший от холода дедок. Хотя, какой он дедок? Вполне крепкий мужик, лет под шестьдесят, седой только. Одет в приличное, явно импортное, пальто. Чемодан тоже импортный, с наклейками аэропортов. Ещё смущали два свежих синяка под глазами и разбитая губа. Дедка били.

— Ты что, отец? Не лето, замерзнешь же, — приветливо крикнул деду Степан.

— Können Sie mich nach Rostow bringen? (ты можешь отвезти меня в Ростов?) — по-немецки сказал замерзший бедолага.

— Немец! — радостно завопил водитель. — Хенде хох! Гитлер капут!

— Гитлер капут! — со вздохом поднял руки немец.

— Как вы здесь очутились? — с наслаждением выхожу из машины, ибо порядком засиделся.

Ситуация с немцем прояснилась после нескольких минут разговора. Это бывший военнослужащий вермахта, приехавший проведать свою давнюю любовь! Во время оккупации Ростовской области в войну у него завертелся роман с местной сельчанкой, который быстро закончился, так как советская армия освободила мою родную землю. Эрик после войны женился, но чувств к сельчанке никогда не терял, и после смерти своей жены, решился приехать, проведать старую любовь. Детей у него нет, остановить было некому. А ещё Горбачев сделал послабление в визитах. Тут-то бывшему фрицу и вломили. У нас в Ростове фашисты совершили множество преступлений — расстрелы пленных, евреев, детей. Все знают о зверствах нацистов в Хатыни и в Бабьем Яру. Но как-то не освещается в истории тот факт, что самые массовые казни и расстрелы на территории нынешней РФ были у нас, в Ростове. В Змиёвской балке в течение трёх дней расстреляли двадцать семь тысяч человек, в основном евреев и пленных советских солдат. Расстрелы продолжались даже ночью. Немцы хоть и были жестокими, но у них была дисциплина. Куда хуже вели себя солдаты венгерских и румынских войск, которые занимались кражами, грабежами, насиловали девушек.

Не так уж и много времени прошло после войны, поэтому, приехав сегодня утром на автобусе и постучавшись в калитку знакомого дома, Эрик не ожидал, что столкнётся с такой сильной ненавистью. Надавав тумаков, его выгнали, а так как ждать рейсовый автобус в деревне было негде, он пошёл пешком три километра до трассы.

— Что он говорит? — интересуются мои попутчики.

— Немецкий коммунист, отстал от группы, надо его как-то до города довезти, — почти не соврал я.

Просто утаил о прошлом нашего гостя, а то, что он коммунист, мы убедились. Он тыкал членской карточкой. Степан, кажется, что-то заподозрил, а тетка с радостью заголосила, что ей теперь придётся сесть спереди, так как она сзади много места занимает, и они с немцем не поместяться там, даже если тот на коленки ей сядет. Да и муж у неё ревнивый! Брешет, конечно, про мужа, но права — иначе там не сесть. Кое-как размещаемся с Эриком, почти друг на друге, чемодан пришлось пропихнуть между креслами тетки и Степана. Вид у немца, несмотря на полученные травмы и неласковый приём, такой радостный, что я вынужден спросить, чем он так доволен? Иначе потом буду голову ломать.

— У меня есть сын! Игорь! — заговорщицки произнес недобитый фашист. — И мне удалось украсть его фото!

Эрика ведь поначалу в дом пригласили и побежали за хозяйкой, которая работала на ферме. Там-то он и увидел своего сына, сорока четырех лет от роду. Вот тогда-то гостя и побили. Дело в том, что сын на него очень похож. Просто одно лицо. Что ввело в ступор всё немалое семейство, которое разрослось после войны. Сначала сельчане не могли понять, как такое возможно, ну, а потом до народа дошло. Бабка Игоря, тоже пережившая оккупацию, хоть и была слепа, но заявила, что узнала голос этого своего постояльца. Ещё и наврала, что он курей у неё всех украл и браслет мужнин. А может, и не наврала. Фото Эрик подрезал ловко, что показывает, что опыт в этом деле у него имеется. В общем, свою суженую незадачливый влюблённый так и не увидел. Зато рад, что его род не прервётся. Ведь есть сын! Он приедет в Германию и напишет письмо, а лучше отправит посылку. И сделает вызов Игорю с мамой в ГДР. Показывает фото. Да, никакой экспертизы не надо.

Перед самым Ростовом нас тормознула на посту ГАИ и попыталась получить мзду за перегруженную машину. Но Степан ловко разрулил ситуацию без моей помощи. Хотя может и сунул пятёрку, мне не видно было. В городе едем сначала в гостиницу к немцу, где он обосновался, там прощаемся. Я зачем-то взял телефон у старика, и адрес. Будто поеду! Потом высаживаем тетку, просто по пути было, и, наконец, уже после обеда привозят меня к дядькиному дому. Дядь Миши и его жены нет, зато брат Генка с невестой в наличии.

— Давай таскай, тебе всё передали, — киваю я на многочисленные сумки, пакеты и мешки. Реально вот мешок картошки и мешок капусты привёз. Генка таскает, не спорит, за ним внимательно наблюдает его невеста.

— Толь, а что ты нам на свадьбу подаришь? — якобы шутя, спрашивает девушка.

— Оль! Совесть имей, — возмутился брат.

— Всё нормально! Деньги подарю! — говорю я, вытаскивая из портмоне сотку.

Олька визжит. Подарок её нравится. Сейчас любят дарить посуду, или постельное, например. А деньги есть деньги. Их на что угодно потратить можно!

Я сразу перешёл в категорию дорогого гостя. Меня поят чаем и кормят вкуснейшим пирогом. Попутно хвалят за успехи. Оля даже погладила по лысой башке. Я жду машины из обкома, ещё по дороге сюда нашёл телефон-автомат и позвонил в приёмную, предупредил. А пока сижу и думаю, что приятнее — есть рыбник или слушать льстивые речи Оли. Странно, что никто не едет. Вынужден идти звонить ещё раз, благо телефонная будка рядом.

— Ничего я не передавала! Виктор Семёнович на выезде тем более! — неприветливо отвечает мне секретарша на том конце провода.

Ну, капец. Устроят ей… секс, с извращениями.

— Хорошо, я ему на «Алтай» позвоню, — покорно соглашаюсь с произволом я.

— Подожди, вот он заходит, — и голос секретарши становится приглушенным: — К вам тут паренёк дозванивается!

Глава 33

— Толя! Давно приехал? Ты у своих? Сейчас пришлю за тобой машину. Напомни, когда у тебя рейс? Завтра утром?

— Так точно, — почему-то по-армейски отвечаю я.

Машина приехала быстро, пробок же нет.

— Да ты что⁈ Вот это история! — восхитился Виктор Семенович моим рассказом о пленном немце.

Факты я приукрасил, вернее, подал их немного по-иному. Рассказал, как наш водила Степан взял в плен немца. А что! Руки вверх фриц поднял же. Короче, получилась забавная история. Может, мне книги начать писать? Талант есть! Вон как смеётся первый. А сюжеты брать из книг будущего. Правда, дословно почти ничего не помню. Вот про кота Шашлыка читал несколько раз, понравилось. Но там хозяин кота — программист, и сейчас пока всех шуток не понять. Ладно, оставим на потом. А насчёт того, что это чистой воды плагиат — совесть меня не мучает совсем. Я бы и песни пел, да не знаю толком ни одной.

— Подарок для Александра Владимировича захватишь? Наш, ростовский.

— Если только это не жеребец, — шучу я. — Я ему, кстати, нагайку купил в подарок.

— Нагайка — хорошо, а я шашку хочу подарить. У него двадцатого января день рожденья будет. Пятьдесят шесть лет исполняется.

— А меня с ней не задержат? С багажом лечу, конечно, но могут и придраться, — засомневался я.

— С тобой полетит начальник политуправления нашей областной милиции, но его к Власову, скорее всего, не пустят, а подарок лучше лично передать. Обещал я ему.

Подставы я никакой, разумеется, не предполагаю, поэтому соглашаюсь. Прямо из приёмной звоню помощнику министра в Москву, и через двадцать минут он перезванивает сам. Поговорил с первым, потом со мной парой слов перебросился. Мы с Власовым наметили нашу встречу на час дня в министерстве. Вышел я немного озадаченный. Вроде Виктор Семенович — ставленник Власова, но у меня отношения с министром, судя по нашему телефонному общению, более личные… так, наверное, правильнее будет сказать. Виктор Семенович даже не кандидат в ЦК, а Власов его член, и вполне может в политбюро войти. Чувствуется между ними дистанция. А я, наоборот, шучу по-панибратски, никакой субординации не соблюдаю, и даже не задумываюсь об этом совсем.