Джанго перерожденный. Том 2 - Владимир Алексеевич Абрамов Страница 41

— Нет, религия тут ни при чём, — он налил себе сока, — Раньше я работал телохранителем. Так что у меня установлены специфические импланты. Один из них не даёт ядам мне навредить. Из-за этого все дурманящие вещества для меня стали бесполезными.

— А цифровая дурь? — обратилась к нему Мутаген, — Пробовал её?

О том, что такое цифровые наркотики, Джону было известно из профессии оперативника. Это одноразовые вирусные программы, которые загружаются на нейросеть и стимулируют центр удовольствий в мозгу. Люди на них подсаживаются почти мгновенно, после чего деградируют, как и от обычной дури. Им не хочется больше ничего, кроме очередной дозы кайфа. Ради этого они готовы на всё. В течение нескольких лет человек от этой гадости опускается по социальной лестнице, становится бродягой с кучей кредитов и загибается или отправляется на планету-тюрьму. И хотя физическое здоровье подобные программы не губят, но психику корёжат знатно.

— Я не враг своему здоровью, чтобы губить свою самую большую ценность — мозг, — твёрдо высказал он свою позицию.

Ведь действительно, стоило ему подсесть на подобную гадость, и бессмертию придёт конец. Какой смысл в бессмертии, если ты превратишься в ограниченную личинку, которая будет думать лишь о получении удовольствия?

Бывшие инфоманы, которые соскочили с информационной иглы, всё равно остаются зависимыми от кайфа. Они ищут удовольствие везде, где могут, и пытаются заполнить пустоту алкоголем, случайными половыми связями, экстремальными видами спорта, и во всём этом не знают меры, что зачастую приводит к печальному финалу.

— Скучно так жить, — в направленном на него взгляде Рассвета читалось сочувствие.

— Нормально, — усмехнулся землянин, — Я получаю удовольствие от жизни. Ведь она такая интересная. А если этого мало, есть же кино, книги, музыка.

— Кстати, о музыке, — переняла словесную эстафету Мутаген, — тебе она нравится?

— Нравится, — кивнул он, — Я раньше сам пел.

— Интересно послушать, — продолжила она.

— Только песня будет на моём родном языке, — сразу предупредил Джон, после чего запел.

Его пение звучало красиво и завораживающе, но если перевести слова на язык Союза, то стихи получались так себе, как и содержание текста. Ведь это была песня его юности, которую напевали молодые люди в походах за чужой скотиной.

Мерзкие нунги украли наших коров.

Мы пойдём к нунгам и украдём в ответ их коров.

Мы убьём мерзких нунгу, которые будут мешать нам красть их коров.

На этих коров мы купим себе сильных жён.

У нас будет много коров, коз, жён и детей.

Мы станем богатыми.

Раздадим автоматы нашим сыновьям.

Они будут охранять наших коров от мерзких нунгу.

— Красивая песня, — тепло улыбнулась Мутаген. Без татуировок с наложенным фильтром её лицо выглядело милым и домашним, — О чём она?

— О любви и богатстве, — Джанго не хотелось дословно переводить.

— Эти темы в тренде во все времена и во всех странах, — заметила Рассвет.

— Джон, — продолжала мягко улыбаться Мутаген, — а тебя не мутит при виде меня?

— Нисколько, — решил он приоткрыть часть правды, — О своей бывшей профессии я уже упоминал. Один из моих имплантов наложил на твою внешность фильтр. Я тебя вижу такой, какая ты есть, без всей наносной мишуры: красивой и милой.

— Эй! — нахмурилась она, — Я, понимаешь, старалась для сценического образа, а тут всего один имплант разрушил все мои труды! Но… — в её настоящих голубых глазах прорезалось лукавство, — Раз уж ты всё испортил, то должен взять на себя ответственность! Дождись окончания моего выступления — потом поедем ко мне в гостиницу.

— Ладно, подруга, — усмехнулась вторая певица, — Твоя взяла. Этот парень твой. А то тебе всё время не везёт — всех от тебя тошнит.

— Я не против, — Джон был настроен приятно провести этот вечер, и с кем, его не особо волновало.

Глава 17

Артистки продолжили пьянствовать, пока к ним не заявилась Нэнси.

— Девочки, пора на сцену.

— Эх… — грустно вздохнула Мутаген, начав подниматься, — Мы ещё как следует не разгорелись. Красавчик, — потянулась она руками к Джону, — дай я хотя бы тебя поцелую для повышения настроения.

— Конечно, милашка, — Джон подарил ей самый жаркий и страстный поцелуй, на который был способен.

У девушки от такой страсти глаза стали осоловелыми, а улыбка сама собой просилась на лицо. Администратор и вторая исполнительница ей завидовали.

— Ну вот, теперь можно и выступить, — в приподнятом настроении она покинула комнатушку через дверь, ведущую на сцену.

За Мутагеном последовала вторая исполнительница. Только Нэнси с Джоном остались за кулисами, а певицы продолжили путь на обозрение зрителей.

В этот момент Джон с головой ушёл в нейросеть. Во время поцелуя он по наитию прижал браслет коммуникатора к коже Мутагена. В тот был встроен сканер ДНК. Информация о генах девушки была весьма интересной — они были изменены.

Изначальных генов определить не удалось, что вполне естественно. Любое современное медицинское оборудование Союза работает качественно. Но зато можно было различить генетические маркеры, по которым выяснилось время проведения операции.

Удивительное дело, но дата совпадала со временем пропажи семнадцатой принцессы местного зажопинска.

Один факт ещё ни о чём не говорил, но когда их накопилось много, то закрывать на них глаза было нельзя. Тут целый комплекс маскировки. Во-первых, смена внешности. Во-вторых, маскировка с помощью движущихся татуировок с ломанными линиями и гипнотические глаза. В-третьих, смена ДНК.

«Духи! Неужели у меня обострилась интуиция? Или мне пора провериться на колдовские способности?»

Он отправил напарнице сообщение, после чего начал наблюдать за концертом.

* * *

Элис в этот момент в пух и прах переругалась с начальником отдела планетарников. Тот слал её с запросами нафиг, пытаясь объяснить, что они не могут найти то, не знаю что, там, не знаю где. А ей нужен был хоть какой-то результат. В итоге она психанула и пошла припудрить носик. Настроение у неё было такое, что хотелось рвать и метать, а лучше кого-нибудь придушить.

Сообщение от напарника застало её врасплох на унитазе в позе орла. И первое что она увидела, открыв его, фотография какой-то страшной лысой певицы в наколках, которая стояла на сцене. Причем фотография была