Чингисхан. Пядь земли (СИ) - "RedDetonator" Страница 42

3 — Ромфея — лат. rhomphaea — древнефракийское оружие с серповидным клинком и длинной рукоятью для двух рук. Учёные до сих пор спорят, меч это или коса, но так как применялось это оружие в бою, совершенно неважна терминология — штука была достаточно эффективна, чтобы римляне начали выдавать легионерам, сражающимся в Дакии и Фракии, маники — стальные наручи, защищающие руки. Родственником ромфеи был фалькс, более изогнутый девайс, по сведениям очевидцев, способный разрубать легионеров в полных доспехах.

4 — Ante diem XVIII Kalendas Septembres MCLXI a.u.c., dies Lunae — четырнадцатое сентября 408 года, понедельник.

Глава тринадцатая. Чтобы не убить

/19 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

Отразив рубящий удар щитом, Эйрих отвёл оружие оппонента, захватил щит бородкой своего топора и нанёс прямой удар ногой. Пусть и кратковременная, но рискованная потеря устойчивости была вознаграждена падением оппонента на землю.

— Чего хотел? — увидел он Нимана Науса.

— Нам есть о чём поговорить, Эйрих, — произнёс старший дружинник.

— Альбоина, благодарю за поединок, — помог Эйрих деве щита встать на ноги.

Знакомство с ней произошло декаду назад, как раз во время тренировок на площадке за казармами.

— И я тебя благодарю, претор, — отряхнулась от пыли дева щита.

— Не знаю, кто тебя учил этому, но ты слишком крепко держишься за щит, — произнёс Эйрих. — Подумай об этом до следующего поединка.

— Благодарю за науку, претор, — поклонилась Альбоина.

Ростом она была чуть выше Эйриха, крепкой телосложением, с не очень красивым лицом, испорченным шрамом через весь лоб. Рыжие волосы заплетены в короткие и узкие косы, схваченные на затылке кожаным ремешком. Лицо очень светлое, отчего отлично видна общая неумытость Альбоины. Подбородок острый, челюсти квадратные, форма её болотисто-зелёных глаз с чуть островатым изгибом, что придаёт взгляду некоторую хитрость и хищность.

Для женщины она достаточно сильна, но недостаточно для мужчины, впрочем, как уже понял Эйрих, Альбоина старается брать своё мастерством владения копьём и топором, чего не всегда достаточно — этот поединок наглядно продемонстрировал, что иногда без силы вообще никак.

Одевается она как мужчина, на ногах высокие сапоги, обязательно в кожаных штанах, а на туловище у неё всегда можно увидеть тунику и кольчужную рубашку с рукавами до середины плеча.

В отличие от других добровольцев в эйрихову дружину, Альбоина пришла с качественными оружием и бронёй, отказавшись почти ото всей выдаваемой каждому новому дружиннику экипировки, за исключением копья и щита.

Первый же день знакомства ознаменовался испытательным поединком против Хумула. Естественно, Хумул её одолел, но это далось ему нелегко, а ещё он расплатился за победу вывихнутой правой кистью. Далее следовали испытания её умений в метании дротика, стрельбе из лука, верховой езде и в кулачном бою. Во всём она показала высокий уровень, кроме последнего — Ниман Наус, решивший испытать её лично, без труда свалил изрядно уставшую деву щита серией быстрых ударов и подсечкой.

После успеха на испытаниях Эйрих провёл беседу и узнал её биографию.

Эта дева берёт род из вандальского племени силингов, являясь старшей дочерью дружинника Аммата. Сейчас ей двадцать четыре зимы, она с семнадцати зим участвует в набегах и имеет пять трофеев с поединков — у неё есть мешочек с сушёными удами побеждённых противников.

Из рода она ушла одну зиму назад, потому что ей не понравилось, как в племени всем заправляют гунны. Вместе с сотней воинов некого Арифрида она добралась до римских пределов на Дунае, поучаствовала в битве против небольшого отряда конных наёмников из аллеманов, где сотня Арифрида потерпела сокрушительное поражение, но Альбоина сумела скрыться от преследования. После такого неудачного начала, она, тем не менее, продолжила движение на юг и даже подвизалась охранять важного патриция в Фессалониках. Патриция, к сожалению для неё, уличили в продаже варварам римского оружия и казнили, поэтому она вновь осталась без работы. Постепенно судьба завела её в Константинополь, где, как говорили ей в Фессалониках, всегда много денег. Но тут был голод, люди отказывались просто так расставаться с деньгами, поэтому она уже думала, что придётся вернуться домой несолоно хлебавши, но в один из последних дней на форуме Константина она услышала о странном варваре, вхожем аж к самому консулу, после чего поняла для себя, что это шанс, выпадающий раз в жизни. Дальше она познакомилась с Эрелиевой, начав с того, что она тоже дева щита, после чего представление Эйриху стало решённым делом.

Эйрих остался довольным результатами и с радостью принял Альбоину в свою дружину, указав помогать ей обучать свою сестру воинским премудростям. Его подкупила искренность этой девы, не ставшей скрывать даже собственные неудачи, уделяя им внимания равно успехам.

Ниман Наус терпеливо ожидал ответа.

— Пойдём, — указал Эйрих на врытую в землю лавку у стены казармы.

Сев на лавку, он принял у Ликурга глиняный кувшин с разбавленным вином.

— Крепкая баба, эта Альбоина, — произнёс севший рядом Ниман Наус. — Жаль, что в девы щита пошла — хорошая жена бы вышла.

— Ты со мной о бабах будешь говорить или перейдёшь к сути? — поинтересовался Эйрих, сделавший несколько глотков из глиняной чашки.

— Я по делу, — покачал головой Ниман. — Мы тут с ребятами поговорили.

По всей видимости, ему неловко говорить о том, что он хочет сказать дальше, поэтому он замолк и начал рассматривать свои грязные ногти на правой руке.

— Спасибо тебе, Ликург, — передал Эйрих чашку рабу. — Как Эрелиева закончит с тренировкой, займись её латынью.

— Да, господин, — поклонился раб-учитель.

— Итак? — посмотрел Эйрих на старшего дружинника.

— Уходим мы, — выпалил тот. — Я, Хумул, Ансивульф, Храбнс, Вихрабан, Бадвин, а также ещё двадцать три человека из новеньких.

— Куда вы уходите? — сохраняя спокойствие, поинтересовался Эйрих.

— Под руку консула, — уже без промедления ответил Наус. — Он же, если ты не знал, собирает свою дружину, гвардию. Там нужны надёжные люди, знающие, с какой стороны браться за копьё. Обещает по две силиквы в день для обычных воинов и по три для десятников, но взамен будет учить нас римскому воинскому мастерству.

— Интересно, — хмыкнул Эйрих. — И вы согласились на такое?

— Я поговорил с Иоанном, тот разъяснил мне, что это будет, — честно признался Ниман. — Те, кто первыми начнут в новой гвардии, в будущем могут рассчитывать на рост в званиях, ну, если хорошо себя покажут.

— Ты ведь понимаешь, что той дружинной вольницы, даже такой слабой, как при мне, у римлян вообще не будет? — спросил у него Эйрих.

— Зато платят гораздо больше и вообще, мне нравится в Городе, — ответил на это старший дружинник, теперь уже бывший.

Ниман Наус, Хумул, Ансивульф, Храбнс, Вихрабан, Бадвин — это почти все «старички», те самые, которые были больше всех недовольны «военными реформами» Эйриха в отдельно взятой личной дружине.

Это было неожиданно и неприятно, потому что все они стоящие воины, на которых, отчасти, держалась вся дружина. Не стой они в Чёрных вратах посреди дружины, ауксиларии могли бы справиться с дружиной гораздо быстрее. К тому же, как бы ни было Эйриху неприятно это признавать, много кто пришёл в его дружину не из-за него, а из-за наличия в дружине таких славных воев как Ниман Наус, Бадвин и Хумул.

Удар оказался гораздо подлее, чем можно было ожидать.

— Вы свободные люди, — решил Эйрих. — Насилу держать не буду. Но брони и оружие сдадите Аравигу, под запись.

— Ты хороший парень, Эйрих, возможно, в будущем станешь могущественным вождём, но нам больше не по пути, — вздохнул Ниман Наус.

— Ступай, — твёрдо произнёс Эйрих. — Чтобы завтра с утра вашего духу здесь не было.