Василий Сахаров - Большой погром Страница 45

Дальше орду повели тысячники, а я отделился и в одиночку помчался к ближайшему выходу на тропу Трояна. Скакал двое суток. Привалы были короткими, только вздремнуть и перекусить. Устал сильно и, когда добрался до места, прежде чем перейти в Киев, развёл костерок и обогрелся. Заодно решил заварить бодрящих травок, которые дала мне Нерейд, и, пока закипала вода, провёл некоторые подсчёты. В основном финансовые.

От жрецов получил восемь тысяч гривен, часть серебра потрачена на чёрных клобуков. На Руси наёмники обходятся дешевле, чем в Венедии, об этом я уже упоминал. Но всё равно минус тысяча гривен, ибо я проявил щедрость. Остальные гривны находятся в Киеве и будут использованы для подкупа князей, царских бояр и священнослужителей.

Кроме того есть крымская добыча. После разделов и подарков, которые сделаны вождям, осталась значительная сумма, почти миллион денариев. Это двадцать тысяч гривен. Причём в золоте и серебре только треть. Остальное в товарах и трофеях, которые будут проданы в Киеве. Думаю, ладожские Соколы помогут за небольшой процент от сделок. Обычная практика. А пока можно тратить что есть, и средства планирую использовать для снаряжения и найма воинов, а также для подкупа половецких вождей. Знал бы, что в Крыму возьмём настолько богатую добычу, не стал бы просить серебро у Доброти. Хотя чего это я? Деньги лишними не бывают, и пока дают, надо брать. Так что верно поступил.

Что дальше? Многое будет зависеть от того, как меня встретят в Киеве, что происходит в Венедском союзе и получится ли перехватить управление Приднепровской ордой. Составляющих очень много, не всё можно просчитать, и потому планы постоянно подстраиваются под обстановку. Неизменно одно: чем скорее удастся объединить степняков и ударить по Европе, тем меньше жертв будет среди венедов. Хотелось бы, чтобы это произошло быстрее. Но приходится быть реалистом, и, скорее всего, в следующем году больших половецких походов в Европу не ожидается, только разведка. Пять-шесть тысяч воинов католиков не одолеют, нас трупами закидают. А вот потом начнётся погром. Разумеется, если у меня всё получится и я буду жив. Всё время приходится самому себе напоминать, что меня могут убить, отравить, посадить на кол, сжечь или взять в плен, а затем заточить в каменный мешок…

В котелке закипела вода, и я закинул в него смесь из нескольких трав: душица, зверобой, чабрец, мята, шалфей, малина и шиповник – это то, что мне известно, а были ещё какие-то сборы. Взвар получился отменный, ароматный и сладковатый. Я немного подождал и наполнил кружку, отставил её в сторону и снял котелок с огня. Только это сделал, как почувствовал взгляд. Кто-то смотрел в спину. Без враждебности и злобы. Скорее с любопытством. Однако я потянулся за мечом, слегка пригнулся, дабы силуэт стал меньше, если неизвестный наблюдатель задумал выстрелить из лука, и обернулся.

В нескольких метрах от костра стоял молодой воин, не старше двадцати пяти лет. Одет просто – перетянутый ремнём тулупчик, круглая баранья шапка и заправленные в сапоги штаны. На правом боку, словно незнакомец левша, кривой меч, напоминающий ятаган, слева – кинжал. Рюкзака у него при себе не было, и это странно. Черты лица славянские, лицо округлое, волосы русые.

– Здравствуй, странник, – улыбнувшись, гортанно произнёс он на славянском языке.

– И тебе не хворать, незнакомец, – кивнул я ему. – Кто ты?

– Моё имя тебе ничего не скажет. А о тебе мне всё известно.

«Может, послать его куда подальше, знатока такого?» – промелькнула мысль.

Словно услышав её, он сказал:

– Я могу мимо пройти. Но если ты пригласишь к огню, погреться, и взвара предложишь, посижу с тобой.

Это было сказано таким тоном, будто он оказывал мне великую милость. Места вокруг дикие, горы и леса, до ближайшего поселения нужно трое суток пешком идти, а на лошади – семь или восемь часов скакать, не жалея животное. Кто этот человек и что он здесь делает, рядом с выходом на тропу Трояна, непонятно. Однако опасности не было, и я пригласил его к костру:

– Присаживайся, незнакомец, погрейся и отведай моего взвара.

Кивнув, он приблизился и расположился напротив. Кружки у него не нашлось, а у меня одна. Поэтому он, ничуть не смущаясь, взял котелок и сделал из него пару глотков, будто и не кипяток пил. Блаженно улыбнулся:

– Добрый напиток. Давно ничего подобного не пробовал. Лет сто, наверное. Твоя жена знает, какие травки и в какое время нужно собирать.

«Он сказал – сто лет и упомянул жену. Интересно, что это? Пустая болтовня на догадках или за каждым словом есть смысл, как если бы он действительно знал, кто перед ним».

Я продолжал внимательно наблюдать за незнакомцем и был готов выхватить клинок, а он сделал ещё пару глотков, посмотрел на меня и махнул рукой:

– Да расслабься ты. От меня вреда нет, мы ведь не враги.

– Но и не друзья, – пробурчал я.

– Верно, – согласился он и добавил: – Между такими людьми, как мы, если нас ещё можно называть людьми, дружбы не бывает.

– А ты уверен, что мы похожи?

– Похожи, Вадим. – Незнакомец назвал моё имя и усмехнулся. – Или ты считаешь, что один такой по матушке-Земле бродишь?

– Объяснись. – Я напрягся ещё больше и был готов броситься на гостя.

– Всего объяснить нельзя, Вадим, ибо ты многого не поймёшь. – Он демонстративно отвернулся, подставляясь под удар.

– Почему же не пойму? Неужели ты считаешь меня глупцом?

– Дело не в уме, а в жизненном опыте. Вот проживёшь пару веков, надоест делать за богов грязную работу, тогда снова встретимся.

– И всё же, кто ты?

– Я же говорю, Вадим, такой же человек, как и ты. Было время, воевал по воле богов и был героем, а потом меня бросили на Земле и заставили быть сторожевым псом. Тысячи лет охранял хозяйское добро, дворцы и храмы богов, ждал их возвращения и чем дальше, тем больше уставал. Хочешь верь, хочешь нет, но надоело жить. Боги далеко, в иных мирах, а людей вокруг всё больше. Они бегают, суетятся и умирают, а я наблюдаю за ними и понимаю, что нет ничего, ни добра, ни зла. Есть лишь время, которое для меня остановилось.

– И много таких, как ты?

Он пожал плечами:

– Не считая тебя, знаю пятерых. Но, наверное, нас больше.

Незнакомец тяжело вздохнул, отставил котелок и подмигнул мне:

– Бывай, Вадим. Удачи тебе в битвах и делах. Но запомни: наступит срок, и ты поймёшь, что смысла в твоих деяниях нет.

– Как же…

На глаза опустилась тёмная пелена, и я ослеп. Начал тереть глаза кулаками и снова увидел свет. По щекам текли слёзы. В руках – кружка с остывшим взваром. Костёр потух. Рядом пустой котелок, на дне которого мокрая трава. Незнакомца нигде нет.

Кто это был? Для чего он приходил? Зачем со мной разговаривал? Живой ли это человек, древний герой, полубог или морок, который мне привиделся? Ответов не было, и стало не по себе. А что, если в самом деле на Земле ещё есть люди, которые помнят прошлые эпохи? Возможно ли такое? Наверное, возможно. Ну и что из этого? Ничего. На мою жизнь это никак не влияет, но теперь я буду знать, что за мной наблюдают.

Поднявшись, я обошёл костёр и чужих следов не обнаружил. Рядом только мои. Чудные дела творятся.

Я постарался прогнать мысли о незнакомце, который навестил меня, и успокоиться. Отпустил на волю лошадей, собрал в рюкзак пожитки и вышел на тропу Трояна…

В Киев дошёл без происшествий. Выбрался в подвале под Софийским собором и дёрнул верёвку на стене, тем самым подав условный знак. Через полчаса появился варог. Открыв своим ключом дверь в подвал, он вошёл и поклонился:

– Приветствую тебя, вождь. Всё ли хорошо?

– Добрался как обычно. А у вас здесь что?

– Ты о Киеве спрашиваешь, вождь?

– Да.

Варог присел на бочку рядом с рунным камнем, поставил на пол свечу и ответил:

– Царя Изяслава убили.

– Знаю.

– Теперь в город со всей Руси князья съезжаются. Многие говорят, что не нужен новый царь, надо жить как встарь, каждый в своём уделе. А сторонники покойного государя и его дружина за Мстислава Изяславича стоят.

– Кто больше всех против нового царя?

– Ольговичи, кто уцелел. Ещё черниговские князья и бояре Гюрги Долгорукого.

– А Ярослав Галицкий?

– Он в стороне. Больше за сестру, жену покойного царя, беспокоится. Она на сносях, и Ярослав опасается, как бы с ней чего не случилось.

– А что горожане?

– Продолжают искать ромеев и готовы признать Мстислава царём. Но при условии, что митрополит скажет своё слово.

– А Климент Смолятич разве против?

– Он в сомнениях. Устал и говорит, что хочет в дальний скит уехать.

– Это он зря. Кто же его отпустит.

– Точно. – Варог кивнул. – Митрополита никто не отпустит. Только если он власть отдаст. А как власть отдаст, так и конец ему, немало людей, кто на Климента зло затаил. За церковные реформы, за неподчинение Константинополю и милость к язычникам.