Мертвый и живой (СИ) - Башибузук Александр Страница 46

— Дьявол. Что у нас на фронтах?

— Русские взяли Варшаву, наша оборона сыпется — скоро они уже будут в Германии. Американцы и остальные тоже начали наступление.

— Понятно. Что по переговорам?

— Американцы передали по условленным каналам, что частично согласились на наши условия. Разговоров еще будет много с этими торгашами, но кое чего мы уже выторговали. Сразу после свадьбы мы вернемся в Швейцарию. Но есть еще моменты. Их мы сейчас обсудим. Некоторые люди, в обмен на сотрудничество с американцами, хотят иммунитета. Мы будем представлять их интересы...

После разговора со Скорцени Ваня вышел на веранду подышать свежим воздухом и увидел там Адольфа. Диверсант тоже курил и почему-то плакал, зло утирая слезы рукавом.

Ваня подошел к нему и тихо спросил:

— Тяжело?

Тот кивнул.

— Очень, командир. Знаешь, как тяжело осознавать, что просрал всю свою жизнь? А еще тяжелей понимать, что свою жизнь просрала не только ты, но и вся твоя страна. И за это будут платить наши дети целыми поколениями.

Ваня молчал.

— Понимаешь?

— Понимаю, — признался Иван.

— Все поздно! — обреченно бросил Адольф. — И ничего уже не исправить. Остается только умереть с честью.

— Это не самое плохое, не так ли?

— Умеешь ты правильно сказать, командир... — хмыкнул диверсант. — Ты прав, это не самое плохое. Спасибо за это, — он обернулся к дверям, из-за которых доносился веселый детский гомон. — У меня своих детей никогда не было. И уже не будет. Спасибо еще раз...

— Ты с парнями уже в моем распоряжении, — напомнил Ваня. — Я буду отсутствовать пару недель, дальше появится работа. А сейчас выздоравливай.

Почти незамеченным миновав детскую, он проскользнул в комнату Варвары.

— Оберштурмфюрер Краузе, что вы себе позволяете? — Варя ловко ускользнула из его рук. — Я приличная девушка и разрешу распускать руки только после свадьбы... — а потом прильнула к Ивану и жарко зашептала на ухо. — Я уже на морковку с вожделением смотрю! Делай же что-нибудь!

Но только Иван приступил к этому «чего-нибудь», как в комнату ворвались Эльза и Гретхен — как выяснилось, девчонки не поделили куклу.

Потом завалились остальные.

Уединится получилось нескоро, а когда Иван рассказал, что им предстоит, Варваре стало не до развлечений.

— Фюрер? Ева Браун выбирает мне платье? Не врешь? Но с какой стати? Какое дело фюреру до нас? — она выглядела совершенно ошарашенной. — Ты серьезно?

— Не вру. Сам в шоке... а еще, сразу на церемонии планируется оформить удочерение мной всех девочек. Я боюсь. Вот как-то пока не готов становится многодетным отцом.

— Я всегда мечтала иметь много детей, — Варя погладила Ивана по руке. — Тебе понравится. А потом я еще рожу парочку. Ты знаешь... эти девочки самые обычные, не фашистки. Я их люблю как своих. И воспитаю как... ты понял, о чем я. Но если ты не хочешь...

— Дело в не этом! — Ваня вспылил. — Война скоро закончится. Ты представляешь, что с ними сделают за наши художества? В лучшем случае влепят по двадцать пять лет лагерей. А в худшем? А детей снова отправят в детские дома, только уже советские. А тут еще эта история...

— Тогда я и не собираюсь возвращаться! — зло огрызнулась Варвара. — Идут они все куда подальше!

— Ты все равно не понимаешь, Советский Союз придет сюда... — Ваня махнул рукой. — Ладно, я что-нибудь придумаю. Постараюсь отправить вас куда-нибудь. Жаль со Швейцарией сейчас не получится. А сейчас готовь детей к дороге. Завтра рано утром выезжаем. Черт... все куда-то катится...

Утром вся команда уже была на аэродроме.

В столице Ивана с Варей и девочками сразу разъединили. К счастью, у Ивана обошлось без примерок и репетиций. Он боялся, что придется подробного объяснять Гиммлеру, что он натворил в Швейцарии, но тоже обошлось — ограничилось скучным рукопожатием и напутствием делать свое дело.

Но неожиданно произошла встреча с Вальтером Шелленбергом, и она несколько насторожила Ивана.

— Я наслышан о вас, Краузе, — начальник шестого отдела РСХА мягко улыбнулся и крепко пожал руку Ване.

Шелленберг действительно был очень похож на советского актера Табакова, воплотившего его образ в фильме «Семнадцать мгновений весны».

Ваня в ответ молча склонил голову.

— Вы работаете очень эффективно, — продолжил Шелленберг. — Грубо, как дровосек топором, но очень эффективно. Я противник таких методов, но... — он еще раз улыбнулся. — Но совсем без них не обойтись. Вы работаете в отрыве он нашего ведомства, хотя мы можем эффективно помогать друг другу. У меня будет к вам поручение, — Шелленберг пристально посмотрел на Ивана. — Вы же помните штандартенфюрера Штирлица?

Иван напрягся и кивнул.

— У нас есть мнение, что он до сих пор находится в Швейцарии. И возможно, попытается выйти на вас. Так вот, при первой же возможности, ликвидируйте его. — голос начальника шестого отдела стал жестким. — Вопрос санкционирован на самом высшем уровне.

— Это приказ или поручение? — сухо поинтересовался Иван. — У меня жестко распланирована работа, ликвидация не такое простое дело, тем более в стране, столь ревностно относящейся к своему нейтралитету. Мне придется вносить коррективу в свою работу.

— Приказ, — отрезал Шелленберг. — Вам передадут наши контакты в Берне. Мои люди окажут любое необходимое содействие.

Приказ подтвердил Скорцени.

— Да, это приказ рейхсфюрера. Он однозначен, при первой же возможности ликвидировать. Любыми методами. Но самое странное, я не знаю в чем здесь дело. Все покрыто тайной.

— Вот так, все бросить и заняться этим сраным Штирлицем?

Оберштурмбанфюрер пожал плечами.

— Не факт, что эта возможность появится. Так что занимаемся в первую очередь своими делами.

— А контакты Шелленберга? Выходить с ними на связь?

— Подумаем позже. Вроде сейчас все начнется...

Ваня тут же послал руководство РСХА вместе со всем руководством Рейха в жопу. Над тем, что такого ужасного натворил Жан Жаныч он голову не стал ломать, но не сомневался в том, что это было нечто эпическое.

Церемонию должны были провести во внутреннем дворе Рейхсканцелярии.

Она проходила в узком кругу, помимо фюрера присутствовали Ева Браун, Гебельс, Борман, Гиммлер и еще несколько чинов поменьше калибром. Ну и товарищи с фотоаппаратами и камерами из ведомства Геббельса.

Варвара была прекрасна в скромном, но элегантном белом платье, девочки тоже, наряженные в одинаковые платьица, Гитлер выглядел радостно возбужденным, но похоже, не совсем адекватно воспринимал действительность. Иван нервничал, Скорцени сохранял стоическое спокойствие, остальные откровенно отбывали номер.

— Это истинный пример величия германской семьи! Семья... только семья спасет Германию... — Гитлер толкнул величественную, но путанную и глуповатую речь, после чего повел Варвару к венцу, Ивана повел Гиммлер.

С усыновлением получилась путаница, в числе детей, Иван оказался приемным отцом для детей Лемке.

Праздничный банкет зажали. Правда подарков надарили целую кучу, в числе которых молодоженам в Кельне подарили особняк, тот самый, в котором Варвара и так жила с детьми, Гиммлер присвоил Ивану звание гауптштурмфюрера, а Гитлер дубовые листья к Рыцарскому кресту.

В практическом смысле самым ценным подношением оказалось пять тонн угля от мэрии Кельна.

На этом все закончилось. В тот же вечер, а точнее ночью, молодоженов вернули назад в Кельн.

Праздновали уже дома, соратники успели наготовить кучу вкусностей. Шмеллинг даже раздобыл ляжку оленя и настоящее шампанское.

Но сразу сесть за стол не получилось, пришлось укладывать детей спать и Ваня, как свежеиспеченный отец принимал в этом самое прямое участие. А после того, как все получилось, чувствовал себя словно его переехал танк.

— За победу! — сапер влез с тостом.

Все на него так посмотрели, что тот сник и быстренько прикинулся ветошью.

Ваня встал.

— Я хочу выпить за вас... — он поднял рюмку. — За вас, мои друзья. Ведь кто мы без друзей? Правильно, никто. Прозт...