Болотник. Книга 4 - Андрей Алексеевич Панченко Страница 48

— Жаль. Был бы лейкопластырь, можно было бы клапан сделать. Там ничего сложного. Закрываешь рану куском резины от противогаза, края заклеиваешь пластырем таким образом, чтобы один их уголков остался свободным для выпускания воздуха, и он как клапан работать будет.

— В Испании научился? — тихо спросил меня Макаров, я молча кивнул головой. А чего я ему ещё сказать могу? Что нас учили этому на военной кафедре в институте и потом кучу лекций по оказании первой помощи прочитали во время войны на Кавказе? Пусть будет Испания…

Тем временем лейтенант почти продышался, его взгляд приобрёл осмысленное выражение, надолго ли только…

— Подойдите — хрипло и с отдышкой говорит меня лейтенант — предъявите ваши документы!

— Егоров! Я же тебе говорил про Кирилла! Он свой, наш, советский! Он жизнь тебе только что спас! И мне! — взорвался Макаров — какие документы?! Нет их у него, я тебе всё подробно рассказывал!

— Арестовать! — синими губами шепчет неблагодарный засранец, смотря на меня злыми глазами — до выяснения.

— За что?! Ты можешь хотя бы мне пояснить? — нервно повышает голос Макаров.

— По твоим показаниям, он убил двоих бойцов Красной армии, хотя мог убить руководителей банды — сощурив глаза с паузами говорит лейтенант — тут ещё разобраться надо, кто он, враг или нет. Отобрать оружие и под арест! Выполняйте Макаров!

— Он бредит. У него явно помутнённое сознание, да и потом, Егоров ранен, и я теперь тут командир! — растерянно оборачивается ко мне Макаров, я же смотрю на лейтенанта.

— Ты понимаешь, что если бы я просто ничего не делал, то ты бы умер от удушья уже через час? Я мог вообще сюда не приходить. Ты умрёшь. Это только вопрос времени. До госпиталя и хирургов несколько дней пути. Даже если мы будем с Макаровым делать всё как надо, то ты умрёшь от инфекции, в рану попали обрывки гимнастёрки и нательной рубахи, её надо чистить. Но и это тоже не важно, мне тебя не жалко. А жалко мне вот этих пацанов, которых загнали в лес и оставили без командиров. Это только твоя вина, ты в ответе за то, что у них нет опытных проводников и за то, что в тайгу взяли молодых и не опытных бойцов из Средней Азии, которые лес видели только на картинках. У них не было шанса. Сколько человек по твоей вине погибло?! Тридцать?! Ты враг и предатель! На кого работаешь собака! Отвечать! — я начал разговор спокойно, а в конце уже просто ору. Стоит падла одной ногой в могиле, а ведёт себя так, как будто он хозяин мира и властелин вселенной! Вот и делай после этого добрые дела…

— Да я… — пытается что-то сказать мне лейтенант, ему явно не хватает воздуха.

— Головка от патефона ты! Враг народа! И долг каждого гражданина Советского Союза таких как ты врагов изобличать и пресекать их преступную деятельность! Ты на столько привык падла к безнаказанности, что забыл, что в соответствии с Конституцией гражданам СССР обеспечивается неприкосновенность личности! Никто не может быть подвергнут аресту иначе как по постановлению суда или с санкции прокурора! Ты твою мать где ни будь тут видишь прокурора?! Или Суд?! Или может быть я в армии и меня может командир мой арестовать? Так вот сукин ты сын, я не в армии, и ты не мой командир! Так что пошёл ты в жопу! Макаров!

— А. Да… — Макаров с санитаром смотрели на меня открыв рты и не перебивали.

— Я бы Макаров, на твоем месте этого деятеля бы арестовал. Из-за него Задеба погиб, из-за него все ваши проблемы. А я ухожу. Никто их вас товарищи бойцы, не имеет право меня задерживать. Ну а если всё же решитесь, то на одного или двух бойцов у вас станет меньше! Счастливо оставаться, а я пошёл! — Задебу я конечно зря сюда приплёл, лицо Макарова аж перекосилось, но я был зол, и сейчас мне надо рвать когти. Неизвестно ещё как Макаров себя поведёт, да и лейтенант этот, вон как пыхтит, вот-вот воздуха наберёт и ляпнет чего ни будь ещё.

Прихватив по дороге лежащий возле какого-то костра кусок сала и пачку пшеничного концентрата с сухарями, я быстро пошёл в лес, это не воровство, они все мне и так должны по самое не балуйся, а я жрать хочу. Макаров догнал меня уже возле кромки леса. Один догнал. Я всё равно был готов дать ему отпор и бежать сломя голову, но фельдшер агрессии не проявлял, он был просто взволнован и имел виноватый вид.

— Кирилл! Постой, давай поговорим! Покурим! — Макаров на ходу достал пачку папирос и спички. Подкурив одну папиросу, он сунул весь комплект мне, я тут же последовал его примеру и даже не подумав возвращать ему набор курильщика, сунул всё себе в карман. В горячке про спички то я совсем забыл.

— Ну чего ещё тебе Ваня? Помнишь я вам с Задебой говорил, что так всё и будет? Так оно всё и случилось. Ты сейчас чего хочешь? Арестовать меня? Так вот Ваня, я не дам это сделать! Лучше сразу просто стреляй! — высказал я Макарову всё, что думал.

— Да погоди ты Кирилл! Не буду я тебя арестовывать — тяжело вздохнул Макаров и вытер рукавом мокрый от пота лоб — Ух. Жарко. Послушай, Кирилл, лейтенант снова без сознания, и ты прав. Он не жилец, не сможем мы его до госпиталя дотащить. Так что я тут командир, а я тебя в обиду не дам. Ты за меня жизнью рисковал, неужто ты думаешь, что Иван Макаров такая неблагодарная падлюка?

— Люди разные бывают, некоторые ради своей никчёмной жизни и мать родную продадут. А вообще, ты о последствиях подумал? Тот же твой санитар весь разговор слышал. Сдаст тебя и поедешь по этапу, или вообще лоб зелёнкой смажут.

— Это ещё зачем? Лоб зелёнкой мазать? — удивился Макаров.

— Что бы инфекцию не занести, когда пуля в лоб попадёт — охотно разъяснил я Макарову своё выражение. Скоро так будут говорить все, именно из этих лет такое выражение и вошло в обиход советских граждан. Да и дело тут не в том, что приговорённым к расстрелу чем-то лоб смазывали, просто зелёнкой на трупе умершего или расстрелянного заключённого номер арестантский писали, вот и думал народ, что это обязательная процедура перед расстрелом, но было то всё уже после смерти, а вот прицепилось….

— Тфу на тебя! Никитин будет молчать,