Упущенные Возможности (СИ) - Ande Страница 48

И трубку Александр Николаевич снял мгновенно:

— Слушаю.

— Это Борисов, товарищ Поскребышев.

— Все целы? — перебил он меня вопросом.

— Вполне, Александр Николаевич. Мнебы только понять, как теперь быть.

Я услышал на том конце облегченный вздох, сменившийся вопросом:

— Перезвонить через пять минут сможешь?

— Не хотелось бы.

— Да, ты прав. Значит, слушай внимательно. Перезвонишь через час, или, как получится, но не раньше. Я за это время вызову Берию, и все подготовлю. Берия, с охраной, приедет за вами. Кто бы другой не появился вместо него, сразу же уходите. Ты понял?

— Так точно. Перезвонить через час, ни с кем, кроме Берии, не контактировать.

— Удачи, Боб. И постарайся не вляпаться. Остерегайся всех, кроме Берии.

Трубки мы повесили одновременно. Эвона, как! Я вышел из телефонной будки, ссыпая в карман гривенники, что зажимал в ладони. Вполне допускал, что звонить мне придется много. Хорошо, что почти сразу же удалось дозвониться…

В квартире — подвале Петровича, беглый взгляд увидел бы вполне себе нормальную такую мужскую пьянку.

Нет, я оценил, что за время моего отсутствия, во дворе прибавилось две пролетки. А у въезда во двор, на завалинке, щелкал семечками крепенький мужик, цепко глянувший на нас, когда мы свернули к дому. Больше того, в глубине полуподвального окна, из которого раздавались мужские голоса и тянулся махорочный дым, внимательный взгляд разглядел бы ствол пулемета.

Но круглый стол был уставлен бутылками, стаканами, тарелками- кастрюльками с едой и закусками. В воздухе висели пласты дыма. Лишь внимательный взгляд заметил бы, что участники застолья ни в одном глазу, и держатся собрано.

Разговор, впрочем, за столом велся вполне по свойски, громогласно и свободно. Хотя, при моем появлении он стих. Я уселся за стол и сказал:

— Через час я звоню Берии. Он приедет с охраной. Павел Петрович, ты не подскажешь, где нам с ним лучше будет встретиться?

— А здесь и встречайтесь. На перекрестке у дома. А если что- уйдете подземным ходом на Болотную. Лучше в округе места нет — на мой взгляд на судки и тарелки пояснил — из трактира на Ордынке. Постоянно мне носят, не нервничай.

Я сообразил что проголодался. Налил в чистый стакан морсу, и, с некоторой опаской подвинул к себе блюдо с чем-то непонятным, из слоистого теста:

— Это есть можно? — спросил я у сидящего рядом Митяя.

— Это пирог — ответил тот.

— Пирог? — удивился я.

— С вишней — кивнул Митяй.

— Вкусный? — по местной понтярской кухне, я ожидал чего-то вычурного с изьебом, а не просто пирога.

— С вишней! — отрубил молодой конный таксист.

Пока я уминал пирог, решив не выяснять, что в остальных судках, дед Кандрат наполнил рюмки. Я отказался, а Калинин взял свою, и сказал:

— Мы скоро уедем. Но, пока есть время, скажу. Я рад что у Романа такие друзья. Я очень рад, что с вами познакомился. Мы обязательно еще с вами посидим за одним столом, я обещаю. И не хмурься Митяй. Я привык исполнять свои обещания.

— Да нет, Михал Иваныч. Неясность тут у меня, просвети. Ты всеж человек умный. Я тут, раз в неделю, подработку нашел, на Ямской, в Научном Институте.

— Да ты ученый, что ли, Митяй?- удивился я.

— Какой к херам ученый⁈ Подработка там- дрочить в пробирку. Приходишь с утра, тебя отводят в маленькую темную комнату, и просят приступать. Хули ты, блять, Роман, ржошь? Все честь по чести. Четвертак рублей за порцию, чай с булочкой по завершении. Все вежливые и обходительные.

— А в чем проблема то? — мне пришлось напрячься, чтоб не ржать на весь город. Народ за столом тож явно сдерживался. А дед Кандрат сделал фейспалм. Видимо не первый раз вопрос обсуждается.

— Заведение это называется — Институт Мозга. Прям так, с большой буквы

— И что? — кажется я покраснел, от сдержанности.

— Вот набираешь ты, Михал Иваныч, себе недоумков, а потом херня кругом творится. Объясните мне мужики. Мозг и малофья — в чем связь⁈

Как выкрутится вождь, я не стал дожидаться. Мы с Петровичем пошли смотреть подземный ход, в который можно было попасть через люк в полу, в соседней комнате. В нише лежала связка факелов. Петрович пояснил, что никуда не сворачивая, через пару минут выходишь на Болотную, в стену набережной.

Возле въезда во двор, так и сидел на завалинке мужик, представленный мне как Михаил Викторович. Мы уселись рядом с ним, и я согласился, что место вполне годится.Перекресток, почти маленькая площадь. Подходы легко контролируются. Если что, можно надолго задержать достаточно серьезные силы. Пока мы с Калининым не свалим подальше.

Петрович показал мне телефонную будку, у стены единственного на улице трехэтажного дома с плакатом — «Надежно затуши папиросу! Не допусти пожара!», во весь брандмауэр. За ним, в переулке, стоял такой же дом, почему то с плоской крышей. Дальше снова виднелись деревянные полубараки…

Коммутатор Кремля, стоило мне представится, мгновенно ответил мужским голосом — «Соединяю», даже не поинтересовавшись, кому я собственно…

Глава 27

Я сидел на завалинке, курил сигарету, и почему то совершенно не волновался. Даже несмотря на то, что выйдя из телефонной будки, я получил от Крицина новость, что вокруг крутятся какие то непонятные люди. Местная шпана, честно выполнила просьбу Митяя, присмотреть вокруг.

В телефонном разговоре Лаврентий Павлович был бодр, энергичен, и немногословен. Точно уяснив, где я нахожусь, он коротко приказал ждать, через десять минут он будет. Я отвел мужиков обратно в квартиру, проинформировал Калинина, наказал всем быть бдительными, вернулся, и уселся в одиночестве на завалинке.

В голове лениво бродила мысль, что скоро это гребаное приключение кончится. Я поеду домой и помоюсь, пусть и холодной водой. Когда меня немного отпустило, я сообразил, что кофта, что я спер в реквизиторской кладовой, воняет нафталином на максималках.

Не знаю, каких таких людей углядели местные пацаны, но в обозримом пространстве была обычная Москва. Какие то тетки с сумками и бидонами, вдали мел тротуар дворник… Впрочем, я все равно состорожничал, и не дал Берии адрес Крицина. Сказал, что буду ожидать его на перекрестке. Накрайняк, успеем скрыться.

Уличные звуки, что раздавались вокруг, навевали некую скуку и мысли о покое. Со стороны Ордынки, раздавалось бибиканье и гудение авто, а здесь, чирикали воробьи и слышалось шарканье метлы дворника. Поэтому звук нескольких автомобильных моторов, неожиданно возникший, казалось, со всех сторон, вызвал диссонанс. Я понял, что за нами прибыли, отбросил окурок, встал и вышел на перекресток.

Почти сразу, со стороны Покровки, вырулил легкоузнаваемый Паккард Берии, сопровождаемый, впрочем, не обычным МАЗовским лимузином с охраной, а грузовиком с бойцами. Этот грузовик остановился, и из кузова посыпались НКВДшники с винтовками, бодро разбежавшиеся в стороны, и, судя по всему, выставлявшие оцепление места нашей с Берией встречи. Оглянувшись, я увидел ту же картину и со стороны Болотной. Улица и маленькая площадь, полностью опустели.

Паккрад, проехав еще немного, тоже встал. Метрах в сорока от меня, уже почти на перекрестке. У него распахнулись сразу все двери, с правого заднего места вылез сам Лаврентий Павлович. С другой стороны авто показался Чашников, и я совсем расслабился.

Наверное от этого, я тут же впал в банальнейшее оцепенение. Потому что, стоило Берии приблизится ко мне метров на двадцать, произошло сразу множество событий.

Сначала, из дома, а может из калитки возле дома напротив, непонятно, выскочил какой-то неприметный мужичок. По виду — типичный москвич из местных. Да только, справа от меня тут же раздались выстрелы. Чашников, опершись о крышу лимузина, начал садить в мужика из нагана, намереваясь, похоже, отстрелять весь барабан.

Но, в это же мгновение, слева от нас рвануло что-то очень и очень мощное. Настолько мощное, что повернув голову на взрыв, я потрясенно увидел, что трехэтажный дом, с телефонной будкой у стены, и плакатом на брандмауэре, слегка даже расширившись на мгновение, вдруг полностью сложился внутрь, опадая на обломки стен и улицу кусками крыши.