Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 49

Вод Лев Кириллович и пошел дальше.

Да, качество нарезов вряд ли получалось хорошим. Но какая разница? Во всяком случае для эрзац-оружия. Позже его все равно можно будет заменить кованным, железным в спокойной обстановке…

В дверь постучали.

— Войдите.

Заглянул секретарь. После чего почти сразу пропустил женщину. Одну из служанок Серафимы.

— Беда, — дрожащими губами произнесла она.

У его супруги была родильная горячка. Ужасная пакость, которая происходит из-за того, грубо говоря, что роды лезут принимать грязными руками…

Получаса не прошло, как Алексей уже стоял рядом с постелью жены и лихорадочно соображал.

Если не делать ничего — ей смерть.

Верная.

А терять жену не хотелось. Несмотря на ее закидоны и попытки манипуляций она ему нравилась. Молодая, красивая, страстная. Да и вообще, становиться вдовцом в столь юном возрасте…

Царевич обвел взглядом присутствующих. Женщины стояли, опустив глаза и с каким-то потерянным видом. Алексей с трудом сдержал желание достать клинок и всех их прямо тут изрубить. Это ведь из-за того, что кто-то из них руки нормально не помыл хлорной водой, как было установлено им, случилась эта беда. А может и все. Вон — старшая с Серафимой приехала. Из ее свиты. И она точно не принимала местные новшества.

Немного помедлив, он вышел и направил в лабораторию, где вот уже несколько лет возились с плесенью. Устойчивого результата у них не получалось. Раз на раз.

— Что у тебя работает? — холодно спросил он.

— Я же писал в отчете, мы не можем…

— Какой из твоих образцов точно работает?

— Можно отравиться. Сильно.

— КАКОЙ? — взял его за грудки Алексей.

— Вон тот… — пискнул руководитель лаборатории.

Царевич отпустил его. Взял закрытую чашку петри. Перелил часть состава в колбу. Закрыл ее притертой стеклянной крышкой. И уже через полчаса вернулся к Серафиме.

Ей было плохо, но сознание сохранялось.

— Пей, — протянул царевич ей стекляшку.

— Что это? — вмешалась та самая повитуха, старшая.

— Лекарство.

— От родильной горячки нет лекарства!

— Поэтому ты не выполняла мои требования и не обрабатывала руки хлорной водой?

— Она грязная! Порочная!

— Она сжигала всю грязь на твоих руках! Грязь, который ты принесла ей смерть! Стража! — рявкнул Алексей.

Заглянул лейб-кирасир из его личной охраны.

— Под арест ее.

— ЧТО⁈

— НЕТ⁈

Все вокруг начали причитать и возмущать.

— ВСЕ ВОН! — рявкнул царевич. — Иначе на ближайших суках развешу!

И, чтобы его таки услышали, выхватил револьвер и выстрелил в потолок. В закрытом помещении выстрел сильно ударил по ушам. И женщины буквально испарились.

— Выпей, — обратился он к Серафиме.

— Не трогай ее. Отпусти домой.

— Она тебя пыталась убить.

— Она хотела как лучше.

— Или сделала это нарочно. Я знаю, у вас религиозные фанатики считают наш брак позором. Уверен, что они тебя уже заочно приговорили к смерти. И она может работать на них.

— Прошу. Отпусти. Это моя последняя просьба.

— Выпей. И я выполню ее.

— Что там?

— Лекарство. Но оно может стать и ядом. Ты умираешь. Так что это просто шанс.

Она кивнула.

Алексей подошел. Осторожно влил ей содержимое пробирки. Мерзкое на вкус, судя по тому, как она поморщилась. И остался с ней сидеть, дожидаясь результата…

[1] 80 пудов установки в боевом положении это 1310,4 кг, верста 2,54 км, 2 пудовая граната — 32,76 кг.

Часть 2

Глава 10

1712, декабрь, 2. Москва

Алексей вылез из саней и замер.

Еще месяца не прошло с того момента, как чуть не умерла его супруга. Он с тех пор капли алкоголя в рот не брал и кофе сильно урезал в своем рационе. А то вышло жутковато…

Вышел он тогда от супруги на крыльцо, а возле дворца толпа людей в одежде начала XXI века митингует с плакатами «Серафима живи!», «ЯМы Серафима!» и так далее. Он в тот момент замер. Ошалел, вытаращившись. Нервно перекрестился, думая, что сошел с ума. И стал глаза протирать.

Но, к счастью, видение исчезло.

Показалось.

Впрочем, напугался он тогда изрядно…

Надежды на излечение родовой горячки особой не было. Инфекционное заражение такого плана в те годы лечилось только посмертно. То есть, никак.

Лаборатория, которая работала над получением пенициллина, была далека от устойчивого, повторяемого результата. Просто перебирала разные близкие виды плесени и проверяла их. Нудно и очень скучно. А получалось на тесте добиться бактерицидного эффекта пробовали на добровольцах из числа обреченных.

Ситуация осложнялась еще и тем, что проверяли работу препарата вводя его перорально. То есть, как микстуру. А он мог вполне себе разлагаться в желудке. Практику же инъекций пока не удалось ввести в обиход в силу ряда серьезных проблем. Например, с теми же шприцами. Точнее с иголками. Их оказалась не так-то и просто делать. Тонкие. Крепкие. Упругие. И достаточно острые, чтобы быть пригодными для множества уколов, то есть, многоразовые. Ибо гнать валом одноразовые вообще было за пределами технических возможностей.

Вот и импровизировали.

Работали методом научного тыка, благо, что добровольцев для испытаний хватало. В силу мрачности общей обстановки в этом плане. Выживешь ты или нет после принятия препарата — не известно. А без него — верная смерть. Например, от того же воспаления легких. И статистика выходила пока удручающей — в основном добровольцы погибали. Изредка кто-то выживал. Но сказать точно — случайность ли это или помог препарат пока было нельзя.

Серафиме повезло.

Вывернуло ее тогда знатно, явно вызвав довольно сильное пищевое отравление. Но уже через несколько часов горячка пошла на спад и к утру ей полегчало. Выкарабкалась она сама или сработал препарат? Бог весть. Однако именно с этим составом, который царевич отлил в пробирку, начались довольно плотные эксперименты. Вдруг это тот самый подходящий вариант?

Повитуху, разумеется, Алексей отпустил.

Как и обещал жене.

Но недалеко.

И уже вечером она во всем призналась. Не ошиблась в этом вопросе паранойя царевича. Эта женщина действительно оказалась завербована радикально настроенными персами. Именно персами. Из западных провинций Ирана. Для которых Серафима выглядела как красная тряпка для быка. И которую они приговорили.

Изначально то женщина действительно служила Серафиме. С самого детства. Поэтому та ей и доверяла. Но там, на родине, остались ее родственники. И ей пообещали прислать их головы в ведерках с солью, если она не найдет способ ликвидации царевны. Повитуха к тому времени уже прекрасно знала о том, что обычное отравление — путь к самоубийству. Алексей и сможет его определить, и выйдет на нее. Поэтому поступила более удобным образом…

Причем, что занятно, не потребовалось к ней даже применять методов «интенсивной терапии».

Призналась.

Во всем.

Покаялась. Все ж таки она царевну любила. Но и своим родственникам не желала смерти. Сначала людям Алексея, потом послу Ирана и, наконец, самой Серафиме.

Сказать, что супруга впала в ярость — ничего не сказать.

Едва успели оттащить.

Иначе бы точно убила. А повитуха была нужна. Очень нужна. Посол Ирана имел множество вопросов к тем, кто ее завербовал. И хотел через нее выйти на этих персон. Не он лично, разумеется. Нет. А там — в Иране. Куда женщину он хотел переправить в полной секретности. Дело то государственной важности. И прощать такое было нельзя…

В Москве же дела шли своим чередом.