Олег Кожевников - Командарм Страница 5

– А вы что, думаете, мы простаки? Беспомощнее, чем французы или там поляки? Думаете, просто так, Россия собрала гигантскую территорию вокруг себя? Так знайте, мы вам подсунем перебежчиков столько, что вы удивитесь, а ещё больше удивитесь, когда, отправив их к себе в тыл, у вас вдруг начнутся перебои со снабжением, с производством, да и проблемы вообще с жизнью в самой Германии.

Выдав этот маразм, я совершенно нейтральным голосом спросил:

– И всё же, когда и в каком месте к вам попал этот капитан? И какая, кстати, у него фамилия?

Оберст, глядя на меня оловянными глазами, механически ответил:

– Фамилия такая же, как у вашего главного бунтаря – Пугачёв. Когда и где он сдался, я не интересовался, а к нам в штаб его привезли вчера.

– Понятно! А что он вам там насочинял? Какую дезинформацию в него вложили мои смежники?

– Все протоколы я, естественно, не читал, но один из моих подчиненных, принимавших участие в допросе, доложил, что Пугачёв рассказал следующее. По предвоенным планам 3-я и 10-я армии были не готовы к нападению. Армии должны были только в августе стоять в полной готовности. Так же мне была интересна информация, которую Пугачёв услышал от своих товарищей, офицеров штаба – с 18 по 21 марта состоялась командная игра в ЗапВО, в которой принимали участие командующие армий и корпусов. В ее ходе отрабатывали задачи третья, четвертая и десятая армии. Из оперативной карты, которую он видел, Пугачёв заключил, что третья армия имела задачу удара в направлении Сувалки через Августов. Четвертая и десятая армии имели задачи наступления на Варшаву и Лицманнстадт. Военная группировка в Литве должна была прикрыть границу в Восточной Пруссии.

«Да, информация не из разряда рядовых, – подумал я, – где же служил этот долбаный Пугачёв, если имел доступ к таким секретам. Срочно найти этого гада, допросить и ликвидировать. А этому полковнику нельзя показывать моего интереса к этим сведениям. Думает, что перебежчик специально подослан нашими чекистами, ну и пускай думает. И вообще хорошо было бы, чтобы он эти мысли довёл до немецкого руководства. Нужно организовать ему побег из русского плена. Всё, что он знал про планы немецкой армии, мы уже из него выдоили, теперь пускай поработает у своих генералов в наших интересах».

Демонстративно, взяв какую-то бумажку со стола, я посмотрел на неё, а потом на пленного полковника, и заявил:

– Ладно, господин оберст, у меня дела и некогда дальше вести беседу. Напоследок могу посоветовать – постарайтесь раздобыть где-нибудь тёплую одежду. Она вам месяца через два-три очень пригодится – в Сибири холодно, а вас теперь обязательно отправят туда. Нужно валить лес, а рабочих рук в стране не хватает – очень вовремя ваша армия к нам пожаловала. В народном хозяйстве Сибири пленные очень пригодятся, а то наши буржуи, которые раньше там лес валили, вымерзли как мамонты, но тут как по заказу немцы нарисовались.

Выдав эту порцию чёрного юмора, я усмехнулся и уставился на оберста, как бы оценивая его физические данные, сколько он сможет протянуть на лесоповале. Немец начал ёжиться под моим взглядом, заметно побледнел, а потом попытался расположить русского генерала к себе. Немного заикаясь, он произнёс:

– Господин генерал, вы прекрасно говорите по-немецки, даже чище, чем некоторые уроженцы Германии.

Ничего не ответив, я приказал конвоиру:

– Тюрин, отведи немца к остальным пленным и по пути крикни Шерхану и Якуту, чтобы зашли ко мне. Да, ещё скажи дежурному, чтобы срочно вызвал к генералу лейтенанта Костина.

Наблюдая, как красноармеец выводит пленного, я думал: «Ну что, немец вроде поплыл. Сейчас ещё больших ужасов о жизни в Сибири себе в голове нарисует и часа через два будет готов подвергнуться любому риску, лишь бы убежать от этих страшных русских. А Шерхан и Якут исполнят роли растяп-конвоиров. Надо будет для достоверности подобрать этому оберсту компанию для побега».

В голове сразу же возникли кандидаты на эту роль: во-первых, этот рохля обер-лейтенант, которого мы захватили на границе во время рейда на Сувалки, подойдёт и обожженный лейтенант, плененный во время ночного боя. Но это всё слабаки, которые могут и не решиться на побег. Нужно их разбавить настоящими бойцами. Пожалуй, подойдут гауптман и танкист обер-лейтенант – это настоящие волки, при первой возможности постараются сбежать. И в плен-то попали, потому что контузило во время бомбардировки ребятами Черных. А так бы хрен они сдались – бились бы до конца. Конечно, таких нельзя освобождать, это настоящие враги, но кто говорит, что их нужно отпустить. Подстрелить при попытке к бегству, вот и все дела. А Якут это легко может сделать.

Только я подумал про Якута, как в открытых дверях появилась его щуплая фигура, а за ней возвышалась голова Шерхана. Как обычно в свободное время он что-то жевал. В голове сразу же возникло: «У-у-у, рыжий чёрт, и где ты находишь, что пожрать, ведь интенданты на этом хуторе всё подчистили, чтобы кормить людей, наверняка же ещё утром, когда кулака прессовали, заныкал часть того, что этот куркуль приготовил для встречи немцев». Естественно, я не стал упрекать или стыдить жующего Шерхана, всё равно это было бесполезно, да и в общем-то вредно. Вдруг прекратит набивать свою утробу, тогда беда будет – станет злой и раздражительный. Он мне сам говорил, что у голодного у него начинает болеть голова и возникает желание кого-нибудь убить. Так что ограничивать Шерхана в поисках еды полезно только в одном случае – перед боем. Тогда, кроме ярости, в нём просыпается адская предприимчивость и хитрость. Да он десятки врагов в пыль превратит, чтобы добраться до их запасов.

Внутренне посмеиваясь, внешне я был сама серьёзность, и тон, которым начал отдавать распоряжения, был строг и деловит. Даже не дождавшись, когда мои боевые братья подойдут, я начал приказывать:

– Отдых отменяется! Сейчас дожидаемся Костина, и вы с ним, захватив на подмогу наших рязанцев, идёте арестовывать трёх субчиков. Они вооружены, поэтому нужно это сделать неожиданно и тихо. Костин знает этих людей в лицо и поможет нейтрализовать их. Якут, ты особо там не лезь, рязанцы их техничнее скрутят, твоя задача охранять задержанных, если их возьмут не всех сразу, а будут крутить поодиночке. Ну, это ладно, с задержанием и одни рязанцы бы справились, первое задание просто вам разминка, перед более заковыристым. Нужно будет организовать побег нескольким пленным, при этом требуется, чтобы ушли только трое нужных нам немца. Всё это должно пройти натурально, и убежавшие не должны догадаться, что побег подстроен. Будете изображать нерадивых конвоиров. Петлицы и нагрудные знаки снимите, чтобы фашисты не догадались, что вы младшие командиры и имеете награды. Нет, лучше переоденьтесь в старую грязную форму, пусть немцы подумают, что вы салаги-первогодки.

До самого прихода Костина я подробно инструктировал Шерхана с Якутом, а когда лейтенант открыл дверь и зашёл в комнату, резко прекратил свой инструктаж и набросился на вновь прибывшего:

– Ты что же, лейтенант, творишь? Зачем всякую мразь привечаешь?

– А что такое, товарищ генерал? В чём я виноват?

– Это твоя группа захватила штабные машины седьмой танковой дивизии немцев?

– Так точно, товарищ генерал!

– В этой колонне перевозились и три пленных командира Красной Армии. Тебя не насторожил тот факт, что немцы, как бар, на автомобиле перевозят наших пленных, да ещё в штабной колонне?

– Никак нет! Ведь наши же ребята, тем более командиры. К тому же я узнал одного из них – это капитан Пугачёв Михаил Львович. Он был начальником разведотдела в одиннадцатом мехкорпусе. Вот в разведке и напоролся на фашистов. Говорит, что оглушило его близким взрывом, а когда очнулся, вокруг немцы. Но он настоящий коммунист, не растерялся и спрятал партбилет в сапог. Показывал мне свой партбилет. Остальные документы гитлеровцы изъяли.

– Партбилет, говоришь, показывал? Ну-ну! Предусмотрительная сука – и фашистам подлизал, и документ оставил, чтобы оправдаться, если маятник качнётся. Предатель он – сдался немцам добровольно и все секреты, какие знал, рассказал. А знал он много – разведкой целого корпуса командовал. Теперь тысячи наших братьев из-за этой гниды погибнут.

– Как добровольно? Не мог он это сделать – он же наш, советский, к тому же коммунист, его нам даже в пример ставили, когда я в Барановичах на миномётных курсах учился. Он у нас несколько занятий по разведке проводил. Да и семья у него в Барановичах живёт, а сам он родом из Житковического района Полесской области. Я тоже в этом районе родился, он в Беленском сельсовете, а я в соседнем.

– Вот на том, что вы земляки, он тебя и провёл, а ещё на авторитете партии. А на самом деле душа его чёрная и подлая. И, к сожалению, не только у него одного. Вот из-за таких затаившихся мразей многие наши части разбиты, и тысячи пацанов никогда не попадут домой. А что Пугачёв предатель, я знаю точно – немецкий полковник всё рассказал про Пугачёва, и он не врал. Тот передал такие секретные сведения, про которые немецкое командование не могло знать. Да что там немцы, многие наши полковники и генералы не знали – круг допущенных до этих сведений был совсем невелик. Я, как командир бригады РГК, был допущен до этих секретов. А теперь, после сдачи в плен начальника разведотдела одиннадцатого мехкорпуса, о них знают и немцы. Вот и делай выводы, лейтенант!