Анатолий Шкирич - Эра героев. Антимаг Страница 5

После падения оборотень удрал в темноту ночи, но поклялся еще встретиться с обидчиками и расплатиться за унижение.

«И за потраченную впустую ночь, – подумал он, ощущая мучительную пустоту в сосущем желудке. – Теперь придется ждать еще почти целый месяц до полной силы во время полнолуния».

Поглощенный своими мыслями, он не заметил движения в лесу, а когда увидел пару людей впереди, было уже поздно.

Невысокий старичок в вышитом серебряными нитями халате и маленькой тюбетейке, прикрывавшей лысину, погладил ниспадающую до пояса ухоженную седую бороду и нахмурил черные брови. Семеня и постукивая кованым посохом древнее его самого, он прошел мимо тяжело дышавшего, то и дело вытиравшего пот молодого парня в светлой тунике, а затем обошел вокруг сверкающей сферы, которая заключала в себе трепыхающегося мужичка, и пару раз постучал по прозрачной оболочке концом посоха. В ответ сфера каждый раз колыхалась, а юноша начинал морщиться и потеть еще усерднее.

– Думаю, вы сдали зачет, – при этих словах парень в светлой тунике облегченно вздохнул, но старичок еще не закончил: – Да, несомненно, сдали бы у Хоб Зея или мудрого Цви, выпускающих таких вот неучей толпами. Их интересует лишь количество выданных дипломов. А качество знаний этих выпускников зачастую не превосходит уровень заклинателя дождя из нищей деревеньки. Так что да, если хочешь заряжать всю жизнь энергией кристаллы, то можешь бросать магию изменения и заниматься дикими плясками с распутными девками или игрой в кости.

– Но, мастер Тар-Мион…

– Никаких «но», юный волшебник! Да, время плетения заклинания соответствует этим новомодным стандартам обучения, но вложенная сила – тьфу, да и только. Удержит лишь одноногого столетнего инвалида. Запишите себе к зачету еще пять часов тренировок удержания.

Тар-Мион ненавидел кому-то что-то объяснять. Вполне возможно, очень давно он сам был несведущим юнцом, но сейчас эти воспоминания были погребены под вековыми залежами памяти. Конфедерация Магов, в чьих рядах чародей состоял уже многие десятилетия, предписывала своим высокопоставленным членам раз в пять лет подготовить труд по новому неизученному феномену или взять в ученики очередного никчемного дурня. После недолгих размышлений он выбрал последнее. Писать о какой– то ерунде – значило отрываться от насущных проблем, а ученика он всегда мог использовать. Кроме того, на книгу, конечно, можно всласть наорать, но никакого впечатления на нее это, к сожалению, не произведет. Да еще чародею когда-нибудь мог вполне понадобиться человек, который словит вместо него арбалетный болт или проклятие. Уж в чем в чем, а в немагическом искусстве подставлять других Тар-Мион преуспел.

Наконец его мысли вернулись к унылому настоящему. Пойманный неумелым учеником экземпляр безрезультатно пытался вырваться из эластичного, но неразрывного пузыря. По телу субъекта временами пробегала сильная дрожь. Ногти попеременно удлинялись и укорачивались. Черты лица менялись, словно пластилин в руках ребенка, который пытался слепить голову то ли зверя, то ли человека. Существо явно не могло выбрать нужную форму для отражения возникшей угрозы.

«Обычный случай спонтанного оборотничества, – решил чародей. – Это не настоящий оборотень, что годами привыкал к новому облику и заставлял себя контролировать звериную часть, а некто вроде мальчишки, нашедшего шлем, ржавую саблю и возомнившего себя героем. В нечеловеческом облике такое существо просто теряет разум и становится обычным зверем, только более жестоким. Жалкое зрелище. Через пару превращений навсегда застрянет между двумя обликами, то-то у местных людишек прибавится веселья».

– Текс, и что же тут у нас такое? Гомо вервольфос в его хлюпком человеческом обличье. Да еще, видимо, из диких, не окольцованных зверушек, – старичок хрипло захихикал. – Ну же, отпусти нашего милого знакомого, надо ему задать пару вопросов.

Сфера погасла, и оборотень тут же рванул в лес, костеря свою медлительность. Но уже через пару шагов ноги его словно окаменели, и мужичок рухнул на землю.

– И куда же мы так побежали? Совсем дурной, – ситуация крайне забавляла волшебника. Вервольф разразился отборной бранью. Старик его внимательно слушал, пока тот не выдохся. – Ах, я даже пару новых слов услышал, эти новомодные выраженьица, и чего только не придумают, а? Ну ладно, повеселились чуток, и хватит, пора приступать к делу, – кованый конец посоха впечатался в ребра оборотня. – Ответствуй мне, или тут и усыпим. Речь человеческую понимаешь?

– Да, – прорычал оборотень.

Посох еще раз прошелся по ребрам.

– Да, хозяин, – поправился мужичок.

– Так-то лучше. Сегодня в первом часу пополуночи в окрестном лесу произошел мощный выброс энергии. Кто-то пришел из ниоткуда и направился на юг. Видел ли ты его?

– Человек. Пах страхом и тревогой. Гнался за ним до поляны. Потом выскочил разведчик Ордена. Я его сбросил с обрыва. А потом ничего не помню.

– Ишь ты! Всех стервятников потянуло к падали. Ну тем забавней будет искать этого пришельца, – сухая длань очертила в воздухе круг, затем быстро добавила еще несколько символов.

Ноги оборотня снова ожили, и он, сорвавшись с места, припустил к деревьям. Парень в светлой тунике начал было произносить заклинание, но волшебник его остановил:

– Нет. Пусть бегает, а то окрестные крестьяне совсем страх потеряют, будут по лесу шастать. А нам нужен тот парень.

– Но, мастер, как нам найти незнакомого человека?

– Ну такой дурень, как ты, и не нашел бы. А я и не стану его искать. Лучше присмотрим за орденским патрулем. Орден его попытался сцапать, а добычу они так просто не выпускают. Останется лишь опередить их, когда они найдут этого парня.

Он закрыл глаза и сосредоточился. Даже в лесу уже ощущался неслышимый простым смертным гул нарастающего энергетического поля. Скоро этот мирный край будет потревожен, и тогда больше не будет у него никаких учеников, да и кое-кому наверху придется потесниться.

Старичок бодренько засеменил в лес. Юноша, вздохнув, постоял пару минут, а потом последовал за ним.

Ночным кошмаром должен быть он, а не то, что с ним приключается. Звериная ярость все еще играла в крови, и оборотень чувствовал, как в нем все настойчивее говорит желание вернуться и вцепиться в горло двуногим тварям. К счастью, ночь уже прошла, и ему удалось утихомирить проснувшиеся инстинкты. Даже в его зверином облике эти чародеи были ему не по клыкам.

«Накинуться на них, пока эти людишки спят в своих домишках, и вгрызться в горло», – его рот наполнился слюной, и зубы начали, подрагивая, удлиняться.

«Алая горячая кровь так и брызнула бы», – он провел языком по передним зубам, почти физически чувствуя металлический привкус вожделенной жидкости.

С каждым превращением жажда ночной погони, удовольствие от предсмертных вскриков жертв и еще бьющихся под когтями сердец захлестывали его все сильней. До сих пор над океаном пробудившихся хищных инстинктов возвышался крохотный островок разума, сдерживая животное начало. Но волны ненависти, злобы и агрессии уже перекатывались через него, грозя начисто смыть.

«И эту способность превращаться – эту силу и мощь – они называют проклятием?» – мужичок попытался рассмеяться, но сквозь зубы вырвался рык. Поначалу он старался держаться темной чащи, где лишь шнырял во мраке стремительной тенью. Но теперь он чувствовал, что пора отбросить это жалкое существование и отдаться со всей страстью своим новым желаниям.

«Зверь не ведает горя, ему не надо задумываться о будущем. Он живет текущим мгновением и потому свободен, – проносились в голове мысли. – Да, решено. Уйду подальше от города, туда, где никто не сравнится со мной силой, и заживу полной жизнью».

Треск, с которым разлетелась на щепки ветка у него над головой, прервал его беспорядочные мысли. Не задумываясь, слушая свои животные инстинкты, он бросился в другую сторону. Разум попытался восстановить на себя контроль, но когда тут раздумывать, если мышцы сами реагируют на угрозу? Причем намного быстрее сознания.

Новый выстрел заставил его броситься в другую сторону, отсекая от пути в город.

Восходящее солнце осветило полного и невысокого мужчину, одетого в серую рясу, подпоясанную простой веревкой. Он вполне мог быть одни из братьев уединенного монастыря, проводящих время в смирении и послушании, но было одно отличие. Оно состояло в том, что принадлежал он к инквизиции Ордена.

Монах подставил загорелое лицо под лучи солнца и довольно зажмурился.

«Такие деньки выдаются все реже», – печально подумал инквизитор, наслаждаясь тишиной и изредка поглядывая на спутника.

Тот возвышался над инквизитором двухметровой металлической статуей. Броня рыцаря напоминала скорее глубоководный скафандр, чем обычные латы. Гладкий металл усеивали вкрапления белых кристаллов, начертанные руны и заклинания. Вдоль скрытых под латами мышц шли поршни, трубки и провода, укрытые стальными накладками.