Вероятность выживания (СИ) - Ануфриев Вячеслав Страница 5

Вспоминая о том, как видения впервые атаковали мой бедный, непривычный к такому обращению разум, я невольно улыбнулся. Каким же наивным и радостным я тогда был, подумав, что вижу будущее, прикидывая, сразу рассказать всем, что я провидец, или подождать. К счастью, мне хватило ума помалкивать, ведь ничего общего с провидческим даром эти видения не имели. Я начал догадываться об этом только на третью ночь, когда увидел свою смерть второй раз, не имеющий ничего общего с первым. После этого я умирал в видениях десятки раз, различными способами: меня травили, рубили клинками, жгли магией, я умирал от магического истощения в битве, умирал от обычного истощения в пустыне, меня пытали, выспрашивая то, чего я даже не знал, умирал от атак недружелюбных существ и неизвестных мне сущностей, и ещё множество других способов, о которых мне и вспоминать не хотелось, но увы, они крепко отпечатались в моей памяти. Единственное, как я не умирал — это в постели от старости. Самыми неприятными были смерти, связанные с сексуальным насилием, таких было неожиданно много. В такие минуты, наутро, просыпаясь в луже пота, я радовался, что видения не передают никаких ощущений, кроме зрительных. Вместе с этими смертями я проживал десятки жизней, правда, большая часть из них были очень короткими. Я видел вещи, которые только произойдут с миром, и видел то, что никогда не произойдёт. Видел то, что хотелось навсегда впечатать в память, и то, о чём стараюсь не думать, чтобы быстрее забыть. Первые месяцы было особенно тяжело, мозг тринадцатилетнего подростка просто не справлялся с такими потоками знаний, у меня часто было отвратительное самочувствие, обморочные состояния и полная апатия. Повезло, что окружающие всё списывали на травмы, полученные в подвале, когда отец пытался принести меня в жертву Хтору, тёмному божеству, чьё имя упоминается только в ругательствах, чтобы получить оружие, способное уничтожить весь мир. Да, не повезло мне с семейкой.

Честно говоря, я очень смутно помню тот день, я знаю о происходящем из подслушанных разговоров и недомолвок, так что уверенности в том, что так оно и было, у меня нет никакой. Якобы мой отец, который непонятно где занимался какими-то магическими исследованиями и приезжал проведать семью лишь раз в несколько лет, и которого, кстати, я совсем не помню, приехал с кучкой каких-то мрачных типов, забрал меня и заперся со всеми нами в подвале. Якобы для ритуала, способного наделить меня невиданной доселе силой, достаточной для того, чтобы изменить весь наш мир к лучшему. Мою мать не пустили, она сидела возле двери и слышала ритуальные песнопения, потом страшные крики, как будто кого-то пытают или кто-то умирает в мучениях. Когда слуги по её приказу сломали дверь и ворвались внутрь, готовые ко всему, внутри обнаружилась семиконечная звезда, начертанная на полу и восемь трупов, исколотых и изрезанных, со вскрытыми животами, причём телу отца досталось сильнее всех. Я лежал в центре звезды с ритуальным кинжалом в руке, весь в крови и ошметках тел, не реагируя на окружающее, единственный живой свидетель происходящего, и при этом ничего не запомнивший. Семиконечная звезда используется в жертвенных ритуалах, обычно семь магов стоят на лучах, а восьмой в центре приносит в жертву какого-нибудь бедолагу, я прочитал об этих ритуалах в книге позже. На неизрезанных частях тел обнаружили нестираемые рисунки, характерные для жрецов Хтора. На теле отца их не нашли, но оно пострадало больше всего, рисунки могли быть на пострадавших частях.

После того дня у меня и начались видения. Может, они и раньше были, до этой истории, но всё, что было до, я очень плохо помню, прошлое как в тумане. Поначалу я не знал, как повлиять на их содержание, но со временем начало немного получаться, я начал убирать гибельные для меня варианты происходящего, выбирая лишь те, которые не вели к очередной смерти, пытаясь найти способ выжить в грядущих событиях. Я занимаюсь этим каждую ночь, больше двух лет, и теперь у меня есть план действий на ближайшую неделю, который я обязан воплотить в жизнь, другого такого шанса у меня не будет.

От размышлений меня отвлёк женский смех и негромкие голоса, судя по ним, в беседку пролезли две наши служанки: работающая у нас уже четыре года Грета, и новенькая Беата, ещё совсем молоденькая, на год старше меня. Я усмехнулся, шестнадцатилетний пацан, помнящий только три года своей жизни, но за эти три года ухитрившийся прожить в видениях жизней на несколько десятков лет, по жизненному опыту годился им обоим в отцы. Тем временем, служанки, очевидно отлынивая от работы, продолжали тихо переговариваться:

— А ты уверена, что она не проснётся и не хватится нас? — произнёс голос Беаты. — Я не так давно тут работаю, боюсь, что меня выгонят за такую провинность.

— Не беспокойся, хозяйка сегодня уже с утра перебрала, теперь будет спать до вечера, такое уже не в первый раз, Санлис уехал, молодой хозяин тоже непонятно где, либо в таверне в городе, либо в лесу, он обычно после тренировки дома не сидит, так что мы можем пару часов делать, что захотим! — Голос Греты был очень довольным, я представил их взгляды, когда я спрыгну перед ними с крыши и они поймут, что я всё слышал. Для усиления эффекта я решил подождать.

— Здорово! Можно отдохнуть, посплетничать. Кстати, а зачем молодой хозяин в лес ходит? Встречается там с девушкой? — с любопытством спросила более молодая служанка.

— А чего это тебя так интересует? Понравился тебе, что ли? — Судя по голосу, Грета посмеивалась, уже сделав для себя какие-то выводы.

— Может и понравился, не скажу! А что тут такого, он красивый, и улыбка такая загадочная. Гораздо лучше, чем этот противный Санлис. — Тут я мысленно согласился с Беатой, не про красивого, а про противного Санлиса.

— Ничего противного в нем нет, нормальный мужик, я с ним легко общий язык нашла, — возразила Грета, — подход нужно знать. Ничего, научишься со временем, девка ты разумная, сможешь.

— Ага, этот нормальный мужик норовит меня за жопу схватить каждый раз, когда я к нему подхожу, ещё и похабные предложения делает, — возмутилась Беата. Тут я мог понять дядю, самого такие мысли посещали, но ходу им я не давал, это могло разрушить весь мой план спасения.

— Ну так согласилась бы, он ещё и денег бы тебе дал. Да ладно, я же шучу просто, — рассмеялась Грета. Я поморщился, поскольку шутки тут не заметил, зато ощущалась попытка свести тему к шутке. Видимо, я не всё знаю про взаимоотношения дяди со служанками.

— Вот ещё, обойдётся! Хотя, если бы это был Дин, я бы подумала, — кокетливо заявила молодая красотка. Я с трудом прогнал из головы невесть откуда взявшиеся там картинки, где Беата, прямо в этой беседке, умело выпрашивает у меня прощение за то, что отлынивает от работы, а потом я несколько раз пользуюсь её уязвимым положением.

— Не советую с ним связываться, он после трагедии три года назад очень странный стал, не общается толком ни с кем, вечно что-то скрывает, головой, видимо, слегка повредился, хотя от такого немудрено, — задумалась Грета. Я тоже задумался, насколько много она знает. Помню, она недвусмысленно подкатывала ко мне, причём пятилетняя разница в возрасте её ничуть не смущала. Не встретив понимания с моей стороны, настойчивая служанка прекратила попытки, но интересоваться мной, как я вижу, не прекратила.

— А что произошло три года назад? — Живо заинтересовалась Беата. — Или это секрет?

— Отец его приезжал, хотел совершить ритуальное убийство своего собственного сына, представляешь? А Дин вырвался и всех их порешил, кинжалом на куски порезал! И собственного отца тоже! А потом говорит, мол, ничего не помню, очнулся с кинжалом в руке. — Грета с таким воодушевлением и уверенностью рассказывала кровавые подробности, нисколько не задумываясь о достоверности сказанного, что я даже восхитился. — Хозяйка требовала от него признания в содеянном, не верила, что сын ничего не помнит, любила она погибшего сильно. Тот ей наплёл, что ритуал сыну во благо, сильным магом его сделает, та уши и развесила. А когда ей доказали, что отец сына убить хотел, тогда хозяйка на примирение с Дином пошла, только той теплоты между ними уже не было. Нелюдимым он стал, так что тебе тоже ничего не светит, — грустно закончила служанка, видимо вспомнив свои попытки залезть ко мне в постель.