Сын природы (СИ) - Иванов Тимофей Страница 5

Хотя вопрос педагогики меня вообще довольно сильно занимал. Ладно мои неумелые попытки копировать движения и позу отца во время тренировок, для детей вообще норма повторять за взрослыми. Но вот то, что мать взялась сходу учить меня грамоте, едва я проявил интерес было несколько странно. Или местная письменность настолько зубодробительна, что ей специально начинают учить как можно раньше, прямо после того как маленький человек заговорит и целиком эти кракозябры вообще осваивают лет за двадцать? Учитывая иероглифы я бы конечно не сильно удивился, но всё же что-то тут было не так и вызывало к природной подозрительности. Только вот никаких признаков того, что родители, воины или служанка видят во мне что-то неправильное разглядеть не получалось.

Может тут, в магическом мире, не я один такой уникум, который опережает нормальное развитие? В конце концов люди тут творят вещи противные привычной мне физике и здравому смыслу. Может и взрослеют они раньше, чем это происходит на Земле? Всё же больший процент вундеркиндов — это нечто более правдоподобное, чем мужик, который может посадить тебя на каменный кол, выскочивший из земли, не вставая со стула.

Глава 4

Паранойя паранойей, но где-то начиная с зимы мысли о том, что я где-то слишком сильно спалил свою внутреннюю суть, стали меня волновать всё меньше. Во-первых мою скромную персону кажется никто ни в чём не подозревал, а во-вторых я заметил что родители всё больше нервничают, стараясь мне этого не показывать. Сначала я отнёс это всё таки на свой счёт, но потихоньку признал, что дело не в моей тяге к знаниям и общей серьёзности. Сначала настороженные взгляды в сторону леса, потом окончание отцовских посиделок с боевыми товарищами и начало караульной службы мужиками. Обитатели «лесной усадьбы» определённо от чего-то насторожились и стали ждать неприятностей. Правда настигли они нас только весной. Мать уже потихоньку стала восстанавливать свою магическую форму, постреливая по камням во дворе вместе с отцом. Природа проснулась и расцвела буйными красками. А ночью на наш дом напали какие-то двуногие твари.

Проснулся я от крика караульного и через пол минуты был схвачен матерью, которая каким-то непостижимым образом оказалась уже одетой. Никогда прежде не видел, чтобы женщина делала это так быстро, но всё бывает в первый раз. Дальше настал мой черед оказаться в одежде, пока отец выглянул в окно и мгновенно убрал голову обратно, увернувшись от стрелы, пробившей слюду и глубоко воткнувшейся в противоположную стену. Кто бы к нам не пришёл, но настроены они были серьёзно, что не предвещало ничего хорошего.

— Бери ребёнка и уходи подземным ходом, мы задержим — лаконично сказал Яринэ, поцеловал жену и проигнорировал мой вскрик «Отец!», убежав по коридору с оружием наперевес.

Маманя же припустила следом за ним, но не отправилась на улицу, а подняла люк в подпол, нырнув туда вместе со мной. О том, что у нас оказывается есть и подземный ход, я был не в курсе. Правда ничем поинтересоваться толком не успел, мне бесхитростно зажали рот, чтоб не шумел. Второй же рукой Алдэ Махрим схватила небольшую котомку, которая вероятно была подготовлена специально на подобный случай. А дальше начался забег. Сначала под землёй, пока узкий и низкий тоннель не вывел нас в какой-то распадок довольно далеко от дома. Затем потом начался путь по лесу.

Моя мать на Лестнице Ветра не стояла, будучи огневиком, однако определённо бежала по пересечённой местности быстрее, чем положено даже профессиональным спортсменам на ровной беговой дорожке. Мне же оставалось только молчать и вглядываться в темноту, немного освещённую почти полной луной. А ещё нервничать.

Бессилие — это отвратительное ощущение. И оно преследовало меня с первого дня новой жизни. Я привык к нему и смирился, что потребуются ещё много лет, прежде чем я стану большим и сильным. Но каждый день боролся с маленьким и слабым телом, стремясь хотя бы контролировать его пусть немного, но лучше. И у меня получалось, зная конечный результат, я даже, по собственным ощущениям, обгонял в развитии обычных детей, по крайней мере земных. У меня были поводы гордиться собой. Но сегодня бессилие нанесло ответный удар. И он был воистину сокрушителен.

Отец и двое его товарищей своими жизнями покупали время нам с матерью. Женщина, которая меня родила, бежала через ночной лес на пределе сил. А я мог только закусить губу до боли и мрачно глотать злые слёзы обиды на мироздание. Слишком мал. Слишком слаб. Слишком ребёнок. Слишком не способен хоть на что-то повлиять. Если Ад есть, то он для меня здесь и выглядит именно так.

Я не мог любить родителей чистой детской любовью, потому что внутри уже был взрослым. Есть вещи на которые мы способны, а есть те, что выше наших сил. Но всё же я люблю их, а сознание, что прямо сейчас один из них вот-вот умрёт или возможно уже умер, заставляло меня выворачиваться наизнанку и раз за разом обещать себе, что однажды я стану силён и отомщу. Глупое, эгоистичное желание. Мертвецам не поможет месть, она не воскресит их. Это блюдо, что принято есть холодным, может лишь дать моральное удовлетворение ещё живым. Но я не мог отказаться от желания отплатить неведомым врагам с торицей за свою боль и сводящее с ума чувство проклятого бессилия.

Алдэ Махрим бежала всю ночь без остановок, на рассвете пройдя водами нескольких ручьёв. Лить после этого она где-то на час перешла на быстрый шаг, стараясь оставлять как можно меньше следов, а потом и вовсе остановилась у куста, который к моему удивлению уже имел ягоды. Это весной-то! Хотя здешний лес вообще сильно отличался от привычных мне на Земле, одни лианы, которые сейчас цвели, чего стоили. Да и деревья имели довольно заметные отличия от известных мне пород.

— Кто это был, мама? — тихо задал я вопрос, когда мой рот наконец освободили.

— Тихо — шёпотом ответила она мне — Здесь опасно. Просто молчи, я позже тебе всё объясню.

Пришлось воздержаться от дальнейших расспросов, я не хотел, чтобы мне снова заткнули рот. К тому же бессонная ночь довольно паршиво сказалась на детском организме. Пока я был на руках бегущей матери и длилась болтанка, бодрость сохранялась, но едва я оказался на твёрдой земле, меня начало натурально вырубать. Поесть и попить молока сил ещё хватило, но получив пищу, тело потребовало своё. Опять это гадское, слабое и маленько тело! Трудно было его не ненавидеть.

Проснулся я снова на руках матери, которая опять бежала, но на этот раз не надрываясь изо всех сил, а в спокойном темпе. Куда мы двигались я не знал, впрочем в какую бы сторону не лежал наш путь, мне бы это мало что сказало. Толковых уроков географии как-то не случилось, в каком направлении хоть какое-то поселение находится от нашего дома я тоже не знал. Потому любая сторона было не хуже и не лучше остальных. Хотя маманя определённо имела какой-то план и держала в голове маршрут судя по её целеустремлённости.

Новый забег продолжался весь день, закончившись только к вечеру. Тишина по прежнему нами соблюдалась. Разве что было подозрение, что матери просто не хотелось говорить. Я не мог её не понимать или тем более винить. В конце концов она только что потеряла мужа, да и внешне выглядела откровенно убитой. Частью горем, а частью, похоже, магией. Алдэ ещё не полностью восстановилась после родов и это давало о себе знать.

Ночь мы расположились под кроной раскидистого дерева, напоминавшего дуб, но с листьями несколько другой формы. Однако спокойного отдыха, увы, не получилось. Сначала мать насторожил едва различимый хруст какой-то веточки в подлеске, она снова взяла меня на руки, а через мгновение ей пришлось отпрыгнуть в сторону от настоящей огненной кометы. Кто бы не пришёл за нами, но они были магами и по всем признакам не собирались брать нас живьём. Тех, кого пытаются захватить, не стремятся сжечь живьём. Чёрт побери, кем вообще надо быть, чтобы загонять мать с маленьким ребёнком, как зверей, чтобы в конце без жалости убить? Какая тварь будет заниматься подобным?