Эльфийская кукла - Андрей Львович Астахов Страница 5

- Отличная работа, молодой человек! – похвалил меня Консультант, материализовавшись из воздуха. – Блестящий удар, просто мастерский.

- Что это за монстрозина такая? Снежный человек? Или тролль?

- Это валак, псевдолеший. Обычно они безобидны и ограничиваются тем, что воруют овощи с огородов или пугают своим ревом путников. Но этот явно пристрастился к человеческому мясу. Вы оказали местным жителям большую услугу. Чудище появилось тут месяц назад, в самом начале сенокоса, и с тех пор крестьяне обходят эти места стороной. Я думаю, вам стоит прихватить голову валака в качестве трофея. Насколько мне известно, олдермен в Корман-Эш объявил награду тому, кто сделает дорогу на Бокур безопасной. Тысяча уэссанских фартингов, это что-то около двухсот дукатов.

- Голову? – Я глянул на мощный загривок убитого монстра, заросший густой гривой, и покачал головой. – Нет уж, не хочу таскаться. Заберу лапу.

- Что ж, ваше право. И загляните в логово валака, оно тут недалеко. Может, найдете что-нибудь интересное.

- А повышение по службе?

- Пока еще рано, - мягко сказал Консультант и исчез.

Я вложил катану в ножны, вынул карту и отыскал на ней берлогу убитого мной псевдолешего – она оказалась совсем недалеко, у подножия холма. Трофеем я решил заняться позже, когда обследую логово. Тут за моей спиной раздалось виноватое фырканье.

- Извиняешься? – сказал я, не оборачиваясь. – А если бы я шею сломал?

Ариа снова зафыркала. Вид у нее был сконфуженный и несчастный. Она явно чувствовала свою вину. В ее фырканьи мне послышалось что-то вроде: «Милый, ты должен меня понять – я так перепугалась!» Я сам перепугался донельзя в тот момент, когда валак напал на нас, поэтому мне было просто понять Арию – и простить ее. Так что я ласково потрепал ее по шее, забрался в седло, и мы поехали к логову валака.

Пещера в глинистом склоне оказалась темной и зловонной. Я активировал «Светляк» и осмотрелся. Дно пещеры было завалено мусором, от едкой густой вони у меня, что называется, волосы начали заворачиваться в кучеряшки – упокоенный мной на вардрейкской дороге псевдолеший был весьма неопрятен, да еще тащил в свою берлогу все, до чего дотягивались его длинные лапы. Среди всего этого барахла я разглядел и человеческие кости. Но меня больше всего заинтересовал старый сундук в дальнем конце берлоги. Точнее, его содержимое.

Осмотрев сундук, я усмехнулся. Крышка и железная накладка на замке были покорежены и покрыты царапинами – валак, по всей видимости, тщетно пытался открыть сундуксвоими когтями. Впрочем, у меня не было ничего, чем можно было бы отпереть замок. Выругавшись, я начал при свете «Светляка» рассматривать берлогу в надежде, что среди груд мусора и куч засохшего дерьма найдется какая-нибудь проволочка или женская шпилька. По прежнему опыту я знал, что замки в этот мире фиговенькие, отпереть их не стоит большого труда.

Шпильку или проволоку я так и не нашел. Однако мои поиски дали совсем неожиданный результат – в куче палок, досок, костей и тряпок я откопал большой и увесистый мешок, а в нем оказались куртка из вареной кожи, подшитые бархатом кожаные штаны, перчатки и очень неплохой меч. Необычный был клинок, с широким изогнутым на манер ятагана лезвием и искусно украшенной массивной рукоятью без гарды. Он был без ножен, и стальной клинок уже слегка тронула ржавчина, но так-то меч был в полном порядке. На лезвии я прочел руническую надпись:

Я был Клафемом наречен.

Хозяин мой – сам Бургиньон.

- Приятно познакомиться, - сказал я мечу. – Печально думать, что один из этих улыбающихся черепов когда-то принадлежал твоему хозяину.

Доспехи мне были ни к чему, а вот меч был хорошей находкой, и я решил забрать его с собой. Вместе с тем главную задачу я так пока и не решил – отпереть сундук было нечем. Тащить сундук с собой в Корман-Эш я не мог, он был хотя и не слишком велик, но реально тяжел. И тут я вспомнил то, что однажды рассказывал нам на уроке истории в школе наш учитель-всезнайка Александр Александрович Кушнир – мол, некоторые средневековые мастера делали не просто мечи, а настоящие джентльменские наборы на манер современных перочинных ножей, со всякими нужными приспособлениями, вроде отмычек, крючков для извлечения камешков из копыт лошади или пилочек для ногтей, и все эти штучки-дрючки умело паковались в рукоять меча. Это меня воодушевило, и я стал откручивать у найденного меча оголовник эфеса. Рукоять Клафема оказалась и в самом деле полой, но никаких крючков-пилочек-отмычек я там не нашел. Зато вытряхнул из рукояти листок пергамента. Это был бессрочный чек отделения Имперского банка в Корман-Эш на десять тысяч дукатов на предъявителя.

- Ого! – присвистнул я, прочитав листок. -Неплохая компенсация за копания в мусоре.

Поскольку ничего пригодного для цивилизованного отпирания замков я не нашел, то мне пришла в голову только одна мысль – использовать меч Бургиньона как лом. Я запихал его лезвие в щель между крышкой и замком и налег на меч всем телом. Меч начал гнуться, и я подумал было, что фокус не получится, но крышка сундука хрустнула и откинулась. Я заглянул в сундук и понял, что дважды в день Фортуна не улыбается – в сундуке была одежда. Мужская, вполне приличного покроя и качества и наверняка дорогая, но мне совершенно не нужная. Однако совсем без трофеев я не остался - под тряпками, которые я замучился перебирать, оказался длинный тонкий кинжал в черных ножнах. Мне показалось, что лезвие кинжала было серебряным. Вместе с кинжалом на дне сундука лежала небольшая книга в кожаном тисненом переплете.

- «Золотые Легенды Шестицарствия», - прочитал я название. Книга была написана на сидуэне – староэльфийском языке. Судя по прекрасным красочным миниатюрам, книжка была сборником сказок. Не бог весть какое сокровище, но книги – это книги. Я всегда относился и отношусь к ним с уважением, филолог как-никак. Так что я забрал кинжал, засунул книгу в спорран, еще раз внимательно перебрал пахнущие плесенью тряпки в сундуке и, ничего более не найдя, захлопнул крышку.

После вонючей пещеры псевдолешего было просто наслаждением вдохнуть свежий воздух. День уже клонился к вечеру, Ариа у входа в пещеру нетерпеливо рыла землю копытом, приглашая меня поскорее забраться в седло, а в желудке у