Николай I Освободитель. Книга 7 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Страница 51

— Ладно, хватит жаловаться, Михаил Иванович, скоро будем наступать, — я вздохнул и еще раз оглядел расположенную чуть ниже линию оборы. — Расскажите мне лучше, как у вас тут все устроено.

— Все достаточно просто, ваше величество, — пожал плечами генерал, и принялся руками показывать расположение перечисляемых объектов, — впереди заграждения из колючей проволоки, потом траншеи со стрелками, чуть позади позиции артиллерии. Впрочем, этого вполне хватило, чтобы австрияки обломали о нашу оборону зубы. Скажем так, ваше величество, грязь и вши в такой ситуации доставляют куда большие проблемы нежели вражеские пули.

В голосе Чеодаева слышались нотки самодовольства. Ну да, еще никогда, наверное, русская армия при столь масштабных боевых действиях не несла столь малых потерь. Тут, конечно, нужно сказать спасибо в том числе и армейской медицинской службе, в которую за последние десять лет было вложено очень много средств.

— И как австрийцам колючка?

— Отлично, ваше величество! — Хохотнул генерал, — они оценили. Первые разы еще пытались брать с собой кусачки и делать проходы под нашим огнем или набрасывать сверху одеяла и перелазить… А теперь вообще стараются обходить подальше, не понравилось им наше угощение. Говорят, они даже среди немцев начали такие заграждения «колючкой» называть. Что пара хороших тумаков с людьми делает, так глядишь, скоро и вовсе на русском лопотать начнут!

Откровенно говоря, на линию фронта Первой Мировой сооруженные русскими войсками укрепления походили мало. Собственно, и линии фронта как таковой тут не было — скорее отдельные участки обороны, растянутые на ширине в тридцать километров и упирающиеся правым флангом в берег Дуная.

Радецкий, конечно, дураком не был и ломиться на подготовленную оборону лоб особого желания не имел. Благо еще при Эггенбурге распробовал ее более чем полностью. Вот только в данных местах основная часть хоть сколько-нибудь приличных дорог так или иначе шли параллельно Дунаю, соединяя Вену, Пресбург и Пешт, поэтому глубокие обходные маневры были изрядно затруднены. И все равно австрийский фельдмаршал несколько раз пытался обойти наш левый фланг, но при этом каждый раз наталкивался на болезненные контратаки. В этом месте наши строительные батальоны прокинули двадцатикилометровую рокадную узкоколейку идущую перпендикулярно течению реки. Понятно, долго она не прослужит, да и брошенные прямо на землю без подушки пути изрядно ограничивали нас в массе вагонов, но все равно дорога позволяла маневрировать силами гораздо оперативное противника. А если добавить к этому еще и воздушные шары, непрерывно висящие над нашими позициями, а также налаженную полевую телеграфную связь, шансов у противника застать нас в врасплох и вовсе, по сути, не было.

Собственно, конечный исход войны был уже понятен еще после битвы под Франкфуртом, по результатам которой стратегическое положение Австрии стало вовсе безнадежным. Однако слишком уж тяжелыми выходили для Вены условия мира, чтобы Фердинанд — вернее Меттерних, полностью забравший в свои руки рычаги управления империей, — мог на них пойти вот так просто, не истратив все свои военные возможности.

— Ладно, — в очередной раз увязнув в глине я сдался и повернул назад. Следующие за мной бойцы конвоя и чуть приотставшие свитские явно выдохнули с облегчением. Охране было явно некомфортно находиться на открытой местности посреди такого количества вооруженных людей. А ну кому в голову какие глупости взбредут. Ну а свитские просто не слишком любили подобные полевые выходы. — Когда армия сможет выступить?

— Еще пару-тройку дней чтобы земля просохла, ваше величество, — задумчиво ответил Чеодаев, — а потом еще столько же на подготовку. К концу недели сможем выступать. Если погода не подведет, конечно.

Погода не подвела и 1 июня вся масса стоящих между Пештом и Пресбургом войск пришла в движение. Последним сигналом, о том, что пациент «готов», и пора «подсекать» стал приход новости из Милана о том, что и ранее принимавший в войне исключительно номинальное участие сардинский король Карл Альберт решил сменить сторону. Новость благодаря уже достаточно развитой телеграфной сети в Европе преодолела немалое расстояние: прошла через Францию, Нидерланды, Ганновер, Данию и Швецию и в Пешт попала «с востока». Так мы с некоторым запозданием узнали, что тридцатитысячный сардинский корпус вместо того, чтобы идти на помощь Вене начал оккупацию Венецианской области Австрийской империи. Падающего — толкни в чистом виде.

Вообще даже просто перемещение с места на место такого огромного количества людей дело крайне непростое. Нужно учитывать пропускную способность дорог, работу снабжения, погоду… А если накладывать все это на боевую обстановку, так и вовсе. Например, очевидно, нельзя отправить все войска по одной пусть даже самой лучшей дороге. Просто, потому что армия растянется на десятки километров и станет уязвимой для вражеских ударов. Вместо этого необходимо «разделять потоки», находить пусть не столь удобные, но необходимые параллельные пути, проселочные дороги, а иногда и откровенные тропы. Плюс все это нужно так синхронизировать, чтобы — ну это в идеале так конечно редко получается — к конечной точке, туда, где предстоит сражение, все части армии пришли одновременно. В противном случае враг разобьет твои дивизии и корпуса по отдельности и только спасибо скажет за плохую работу штаба. А ведь еще есть артиллерия, ракеты, обозы, воздухоплавательные парки, госпитали, всякие тыловые части. Они с одной стороны должны идти во втором эшелоне, а с другой — и отставать далеко не имеют права, поскольку без них боеспособность всего армейского организма резко падает. Плюс координация снующей вокруг конной разведки, обработка поступающей от нее информации…

Когда я первый раз увидел, как полноценно работает штаб первой армии — проникся по-настоящему. Только в этот момент я понял, что у австрийцев изначально просто не было шансов против русской армии, и дело не в винтовках, пушках или воздушных шарах — хотя они тоже были очень важны, естественно.

Штаб работал — ну на мой дилетантский взгляд, конечно, — хорошо. На огромной карте развернутой на стене походного штабного шатра были отмечены все свои части, и их передвижения отмечались буквально в реальном времени. Для контроля за отдельными частями армии использовались передвижные телеграфные посты, смонтированные на трех повозках. Одну повозку занимала громадная батарея весом в полтонны, и дающая возможность работать аппаратуре автономно. Да, до нормального радио системе было как до луны. Необходимость постоянно сматывать и разматывать провода, устранять обрывы, с неприятной регулярностью чинить выходящее из строя оборудование — все это присутствовало, однако само мышление русских генералов, сумевших принять на ментальном уровне все появившиеся за последние двадцать лет новинки, ушло несоизмеримо дальше нежели мышление их противников.

Пока австрийцы и французы все еще размышляли категориями наполеоновских войн, этот самый Чеодаев, по сути, формировал облик войны будущего, по которому военные конфликты будут протекать в следующие несколько десятилетий вплоть до появления на поле боя миллионных армий, тяжелой артиллерии, пулеметов, радио, и самоходных бронемашин.

4 июня русско-венгерская армия подошла к городу Дьору, возле которого с основными силами стоял Радецкий. Соотношение сил было примерно такое: с одной стороны — сто девяносто тысяч русских и порядка восьмидесяти тысяч венгерских солдат. С другой — сто тридцать тысяч австрияков, двадцать саксонцев, тридцать пять баварцев и тридцатитысячный французский корпус маршала Вале.

Поскольку мы имели достаточно значительное превосходство в силах, Каменский направил два кавалерийских корпуса для глубокого обхода вражеской армии с юга, атаковав одновременно позиции вражеской армии в лоб, чтобы сковать силы неприятеля и не дать ему отреагировать на возникшую угрозу.

— А все-таки снаряды — дрянь, — глядя на поднимающиеся посреди траншей австрияков разрывы пробормотал я. Естественно враг достаточно быстро осознал преимущества «траншейной» обороны и начал перенимать русский опыт, что резко снизило эффективность русской артиллерии. Снаряды полевых пушек лились из серого чугуна — просто по причине дороговизны стали — что делало их стенки толстыми и оставляло не так много места внутри для взрывчатки. Около 700 грамм в снарядах 88 мм пушки и около 1300 грамм в 107 мм гаубичном. Укрывшейся в окопах пехоте обстрел наносил гораздо меньше урона чем хотелось бы, а устраивать недельную артподготовку в стиле Первой Мировой — у нас банально не было боеприпасов.