Рекламщик в ссылке для нечисти - Олли Бонс Страница 57

И потащил Хохлика прочь, к озеру. Там он его отчитал, и они засели в кустах, чтобы вести наблюдение.

Далеко в стороне ходил Мудрик — косил траву, что ли, так и не разглядишь. Коров на лугу не было. Серое небо растянулось пуховым платком, намокло — упала одна капля, другая...

Из дома вылетела ворона и направилась к лесу.

— Вона, вона ведьма полете!.. — заорал, подскакивая, Хохлик. Василий зажал ему рот, но поздно. Заквакали лягушки, заверещали лозники, и что-то тяжёлое плеснуло в воде.

Они заспешили к дому. Даже если кто-то их увидел, что уж теперь, а времени терять нельзя.

В доме никого не было.

Они этого и ждали, а всё же стало не по себе.

— А что мы ищем-то, Вася? — сосредоточенно спросил Хохлик, заглядывая в горшок. Он забрался на полку, совал нос в каждую посудину и уже что-то выхлебал, довольно облизнувшись.

— Любую подозрительную вещь, — ответил Василий.

Сам он поискал пентаграмму на полу, посмотрел, нет ли потайного люка, ведущего в подвал, поворошил сено на полатях, заглянул в сундук — ничего! То есть, ничего подозрительного. Доски, постель, одежда старая...

— Подозрительного нет, а вот гляди, Вася, гляди! — развеселился Хохлик. — Тебя нашёл!

Сидя на полке и широко улыбаясь, он протягивал тряпичную куколку, простую, даже без лица, с жёлтыми волосами из льняной кудели, торчащими во все стороны.

Глава 15. Василий строит теории

Мелкий дождь то срывался с неба, то притихал, как будто не мог решить, идти ему или не идти. Из-за этой мороси воздух казался мутным, и лес посерел. В небе иногда громыхало — негромко, но с намёком, что может и полить.

Василий стоял на лугу, уперев руки в бока и задумавшись. Вокруг него скакал Хохлик. Спрятаться бы от дождя, но хотелось поговорить там, где никто не подслушает.

— Я, Вася, знаю, знаю! — повторял Хохлик. — Ты и есть настоящий царский сын!

— Да бред какой-то, — не соглашался Василий. — Утихни, блин, дай подумать...

Но Хохлик не умолкал и всё бегал по кругу. Василия уже начало подташнивать от его мельтешения.

— С чего ты взял, что Мудрик вообще подменыш? — спросил он. — Может, он просто родился такой... не очень. Про него больше наговаривают — мол, и сам как бочка, и слюни текут, и что говорит, не разобрать. Я думал, там реально Квазимодо, а встретил его и вообще не понял, что он и есть тот самый Велимудр.

— Да ты чего, Вася! — возмущённо сказал Хохлик, останавливаясь. — Мы-то своих завсегда примечаем! Вот ты и Тихомир — вы люди простые, а Мудрик — он не-е!

— А как вы это определяете? — поинтересовался Василий.

— А вот так: на иного глядишь, а внутре его чёрный дым колышется. То притухнет, а то воздымается и будто его всего оболокает. У Марьяши дымок лёгенький...

— Она-то здесь при чём?

— Так у ей мать из водяниц-то была! А отец из простых, вот у Марьяши дымок и лёгенький, не видный почти, пока чаровать не начнёт. Они, водяницы-то, мужиков приманивать горазды, так у ей рядом с тобой дым-то чернющий, чернющий, да к тебе тянется!

Тут Василий его прервал. И так на душе было не особенно хорошо, там всё смешалось — и стыд перед Марьяшей, и паника, потому что события начали развиваться слишком быстро. Один поцелуй — и всё, женись, а он ещё даже не решил, что хочет остаться в этом мире.

Он же ей и в любви не признавался, и вообще не особенно понял, что чувствует. Может, вернётся домой, и всё забудется, как сон. Бывает, помнишь, что во сне было здорово, а в памяти остались только бледные картинки. Перебираешь их — и ничего, никакого отклика.

А теперь ещё думай, что это не настоящие чувства, а чары...

— Вася! Вася! — окликнул его Хохлик. — Ты чего застыл?

— Да ничего, — хмуро ответил Василий. — Так ты точно знаешь, что Мудрик не человек?

— А то! Он весь будто в дым закутанный, порой и не разглядеть-то его. Кто ж ещё, ежели не подменыш? А ты, Вася, и есть настоящий царский сын! Злые чары далёко тебя забросили, а навек удержать не смогли, и вот ты вернулся, ни об чём не ведая, а подменыш да ведьма лютая решили тебя извести, нож зачарованный подсунули. Порезал бы ты им руку, да и помер!

Это уже совсем напоминало бред.

— Да блин, — пробормотал Василий и растёр виски.

— Да, да! — радостно заскакал Хохлик. — Не на того напали! Ты ж и сам теперя колдун заморский. К богам своим обратись, Окею да Пофигу, блинов им поднеси, они и помогут!

Хотелось подумать о многом, но как подумаешь, если Хохлик не затыкается? Василий раздражённо сказал, что Мудрик, может, и подменыш, но сам-то он никакой не царский сын, это уж точно. У него дома лежит альбом с детскими фотографиями.

— А ты помнишь, как тебя родили? — не отставал Хохлик. — Нет? То-то же! Забросили тебя чары в чужедальние земли, добрые люди