ПАУК. Смерть врагам! (СИ) - Егор Золотарев Страница 59

— Стой! — он махнул рукой. — Вылезай из кабины!

— Да, мы его знаем, — вступился усатый. — Он каждый день сюда приезжает и…

Договорить ему не дали. Маг резко вскинул руку и отправил в открытое окно мусоровоза огненный шар. Умный, гад! Сообразил, что надо действовать быстро. Но я был умнее, поэтому закрыл машину паутиной-оберегом и отправил ему в отместку жгуче-кислотную. От душераздирающего крика мага «пустые» в страхе бросились в здание, а я нажал на педаль газа. Но по мусоровозу вновь что-то прилетело, а ворота начали закрываться.

— Не дождетесь! — я рванул вперед, но понимал, что громоздкий мусоровоз не сможет проехать в щель между двумя толстыми створками с шипами и опасными крапинками.

Недолго думая, схватил наволочку с деньгами, выскочил из кабины и, закрывшись оберегом, побежал к воротам. Сначала по невидимому куполу застучали огненные шары, затем засвистели пули. Я знал, что уязвим в движении и не могу закрывать бреши со всех сторон, но щель между створками все уменьшалась и я мог оказаться в ловушке. В это время что-то горячее обожгло мне щеку и острое чиркнуло по бедру. Ерунда. Лишь бы вырваться отсюда.

Все это длилось не больше двадцати секунд, но время словно замерло. В три прыжка я достиг ворот и боком протиснулся в узкую щель. В прежние времена, когда был накачан и весил килограмм на двадцать больше, выбраться бы не смог.

Как только я выбежал, ворота со стуком захлопнулись, отгородив меня от охранников и магов. Не оборачиваясь, но включив «другое зрение», я со всех ног мчался к внедорожнику Отшельника. Нет, я боялся не погони, а того, что они предупредят Воронова и тот уедет с Красной горки. А лучшего места для возмездия трудно представить.

Когда сел в машину и немного отдышался, то впервые осмотрел себя. На бедре тонкий, но глубокий порез. Это явно была не пуля. Может, стрела? На лице от мочки левого уха до подбородка ярко-красный ожог. Видимо, огненный шар пролетел сквозь брешь от предыдущего удара. Я включил регенерацию, выехал со двора заброшенного дома на дорогу и помчался в сторону Красной горки.

Я знал дорогу хорошо, хоть она сильно испортилась, поэтому просто летел со скоростью сто сорок километров в час и погрузился в свои мысли.

Гуревич сказал, что император поддерживает вывоз ресурсов. Более того, «с великим удовольствием участвует». Интересно… Что же все-таки задумал Палицкий? Ведь не зря он разрушает империю. Но больше всего меня интересовал вопрос: кто ему помог изменить прошлое? Еще учась в Академии, мы изучали перемещения во времени и, если в будущее было относительно легко попасть, нужны были лишь силы и артефакт времени. То в прошлое могли переместиться только очень сильные маги. Таких в империи можно было бы пересчитать на пальцах одной руки: я, Отшельник и еще трое магов Высшей категории: Земли, Воды и Ветра. Но в них я был уверен. Во-первых, двое из них были уже очень пожилые и преимущественно занимались тем, что рассказывали байки своим пра-праправнукам. Во-вторых, третий маг был другом дяди и никогда бы его не предал. Тем более он участвовал в сражении на нашей стороне и сильно помог.

Я потер зажившее бедро и вновь окунулся в мысли. Когда мы только пришли к власти, первое, что я сделал — это провел по всей границе сигнальную паутину, которая безошибочно передавала данные о пересечении границы магом, шаманом или ведьмой. Как только это случалось, я отправлял туда отряд подготовленных магов. Также я контролировал магическое поле всей империи. Самая большая концентрация магии была в Москве и Петербурге, но, если мне надо было, я мог вычленить каждого по отдельности и проверить его силы. А также получал сигнал о том, кто и когда повысил магическую категорию. Обдумав всё, я пришел к выводу, что это был пришлый маг или маги. И попали они сюда пока я спал, переместившись в будущее.

Тем временем начало светлеть. Я проехал всего полпути, но уже устал и жутко проголодался. За очередным поворотом стояла небольшая забегаловка, за которой виднелись крыши деревянных домов. Съехав с дороги, я припарковался за строение, похожее на большую собачью дубку. Время еще было раннее, и я сомневался, что забегаловка уже открыта, но все же подошел к ней и потянул дверь на себя. В нос ударил запах прогорклого масла, забродившего кваса и… аромат свежеиспеченного хлеба.

— М-м-м, — с наслаждением промычал я и вспомнил завтраки во дворце: румяные мягкие булочки с жаренным беконом и сливочным сыром, хрустящие круассаны, шаньги со сладкой ягодной начинкой, пышные омлеты и еще много чего вкусного. В забегаловке было шесть круглых столов с пластиковыми стульями и пустой раздаточный стол с кассой. На подоконниках стояли искусственные цветы, а на стенах висели изгаженные мухами репродукции картин известных художников.

Тут дверь кухни распахнулась, и вышла раскрасневшаяся девушка с подносом, на котором высилась гора свежей выпечки.

— Ой, — она испуганно остановилась и робко спросила. — Вам чего?

— Доброе утро, милая леди, — я доброжелательно улыбнулся. — Я бы хотел позавтракать.

— Но мы только через два часа открываемся, — она поставила поднос на стол и вытерла рукавом влажный лоб. — Кроме булок и вчерашнего борща ничего не готово.

— А мне большего и не надо, — я плюхнулся на ближайший стул. — Принеси мне большую миску борща и подай пять булок.

Расторопная девушка живо метнулась на кухню и уже через пять минут принесла дымящуюся тарелку с густым супом и переложила на тарелку несколько булок с подноса. Пока ел в голове беспрестанно прокручивал свои дальнейшие действия. Я сильно сомневался, что в доме на Красной горке они что-то поменяли. Дом был дородный, каменный и мог прослужить еще не одно столетие, поэтому-то Воронов и поселился в нем, как в крепости.

Все подъездные дорожки к дому я знал, как и лес, и пруд, и реку. Вспомнив дом детства в голове замелькали картинки: вот я испугался, когда ко мне пришла магия и в груди стало тепло и появилось чувство распирания, вот я учусь пускать первые огненные шары под чутким руководством дяди, вот праздник, который устроила мама в честь появления у меня магии. Ведь бывало так, что в семье магов рождался «пустой» ребенок и всю жизнь чувствовал себя ущербным. В тот год были еще живы бабушки и