Галина Гончарова - Азъ есмь Софья Страница 6

– Вот и я так сказала. А эта женщина сообщила, что у Софьи был ребенок. Мальчик. Его якобы вывезли и спасли.

– От кого?

– Когда Петр Первый пришел к власти, он начал вырезать всех, кто поддерживал Софью…

– Ну это и сейчас не редкость. Правда, теперь чаще стреляют или в бетон закатывают, – усмехнулась Софья.

– Вот. Якобы они эту ветвь проследили до наших дней – кого удалось. И во мне течет кровь Романовых.

– Так они, простите, не монахами жили. Начиная с того же Петра, кстати правда, что он померши от сифилиса?

– Не знаю. Вроде как от осложнения, полученного в процессе болезни. Но дело не в этом. Понимаешь, они уже были не Романовы.

– А кто?

– Ну, там как-то хитро кровь смешалась. Примерно с Екатерины – которая Вторая – там уже и крови настоящей не было, а значит, и концов не найти…

– Ага, а твоя якобы настоящая. И чем это грозит?

– А дальше начался вовсе уж непотребный бред. Якобы Россия нарушает мировое равновесие.

– Можно подумать, мы этого хотели…

– Не хотели. Но есть несколько ключевых точек, на которых Россию можно перенаправить на иной путь.

– Домкратом?

– Почти… ты термин «переселенец» слышала?

– Не-а…

Софья не лгала. Некогда ей было разбираться в фантастике. Некогда и неохота.

– У Рэя Брэдбери был рассказ – там человек раздавил бабочку, и из-за этого куча катаклизмов случилась.

– А, что-то такое мне сын рассказывал, – припомнила Софья. – И что? Срочно бежим давить бабочек?

– Угадала. Гость из будущего может развернуть историю. И в настоящем времени у нас окажется не Россия, а, например, Русь. Или Руси вообще не окажется…

– А от тебя какой вариант требуется?

Сонечка опустила глаза.

– Как я поняла – второе.

– Во-от как? А морда у них не треснет?

Патриоткой Софью назвать было сложно, но здесь ее сын, ее компания, могилы ее родных, наконец… Что за наглость? Не нравится вам Россия – так свалите в демократию! Меньше вони – больше места!

– Не знаю… А что я могу сделать?

Софья фыркнула. Звучало все это сюрреалистично, но чем-то же надо заниматься, пока голова болит?

– А что собираются сделать они?

– Как я поняла, в ближайшее полнолуние они собираются провести какой-то ритуал и переселить мою душу в тело одного из моих предков. После этого она – то есть я, мы должны будем сделать все, чтобы Россия не сорвалась в очередной кризис. Это вкратце.

Для Софьи такие заявления всю жизнь были поводом вызвать психиатра. Бред собачий!

– Че-го?!

– Вот и я также была в шоке.

– Слушай, а тебе не кажется, что с таким вопросом им не к тебе, а к ближайшему психиатру?

Сонечка тяжело вздохнула. Опустила глаза.

– Я их и послала. А они сказали… Сонь, у меня дети, внуки…

– Еще и шантаж? Сонечка, по ним тюрьма плачет. Давай я дам приказ своим эсбэшникам?

– Приказ ты дать можешь. А много они сделать успеют? Век же они меня охранять не будут… И моих родных тоже…

Софья вздохнула. Задумалась.

– Вообще, тут проблема. Понимаешь, проще размотать клубок, чем кого-то охранять. Я могла бы за тебя вписаться, но мне жить осталось пару месяцев, а мой преемник шевелиться не станет, пока не получит полной информации. А тебе это время легче и лучше никак не будет…

– Вот именно.

– Так что они от тебя требуют?

– Чтобы я пришла в полнолуние на ритуал.

– И когда это?

– Через два дня.

Софья прикусила губу.

– Значит, ты идешь на какой-то ритуал, с нехилым шансом распроститься с жизнью, и все ради того, чтобы не тронули твоих родных?

Комментарии, как говорится, были излишни.

Софья вздохнула.

– Сонь, а им обязательна – ты?!

– Видимо, да.

– А если тебя кто-то заменит?

Две женщины переглянулись. Медленно, очень медленно возникало понимание.

– Софья, ты хочешь…

– Ну, как-то да. А что? Мы ведь похожи…

Действительно, между женщинами было много общего. Обе среднего роста, обе с чуть оплывшими в период климакса фигурами. Софья более ухоженная, Сонечка более домашняя, у первой дорогая укладка, волосы темно-русого цвета, у второй светло-каштановые, у одной глаза карие, у второй голубые…

– Так, ну волосы мы покрасим. Плюс повязка на голову. Лица… вроде неплохо. Ни родинок, ни шрамов, чуток грима нанести – и будем копиями. Может, пару гримерских накладок сделать?

– Ты это всерьез?

– Более чем. Сейчас своему стиляге позвоню…

– Кому?

– Стилисту.

Сонечка улыбнулась.

– И что он сделает?

– Виталик? О, в этом плане он волшебник. Чего он только не может сделать с человеком. Надо его в день перед полнолунием пригласить и пусть поработает.

– Софья, а зачем тебе это нужно?

Софья вздохнула.

– Сонь, я ведь умираю. Месяцем больше, месяцем меньше… ну и есть разница?

Сонечка вздохнула.

– Знаешь, я бы не удивилась, окажись ты истинной Романовой. Это так благородно…

– Сонь, я же сказала – я умираю. Покончить с собой у меня духу не хватит. Длить агонию – тоже тошно, так что остается? Только рискнуть собой…

– Софья…

– Все, завязали. Зачем тебе притащили эту… – Софья пробежала глазами по корешкам книг и поморщилась. Даже три строчки вызвали тошноту, – псевдоисторическую галиматью?

– Чтобы после переселения души я бы знала хоть что-то… вот ты много знаешь по истории России?

Софья задумалась. Вообще-то ее знания исчерпывались малым.

Был Петр Первый, который лез в Европу через окно. Видимо, потому к России до сих пор в Европе так и относились. И Софья их могла понять. К вам бы кто через окно полез – вы бы его сначала табуреткой, а потом в милицию – или поговорить попытались бы? Вот то-то и оно…

Была Екатерина, которая гуляла со всеми Орловыми, а потом померла.

Был Николай Второй, который про… какал все войны, которые вел. И помер в доме какого-то купца от несварения желудка. Свинцовые пилюли, ага?[1]

В принципе, это и все, о чем Софья и сообщила.

Сонечка вздохнула.

– Вот и я не больше. Позор…

– Не то слово, – поддакнула Софья, хотя никакого позора за собой не знала, на то историки есть – пусть у них голова и болит. И вообще, лично она в прошлом не была, так что верить никому не собиралась. Историю всегда пишут победители – и под себя. Генетика – продажная девка капитализма? Уж как историю прогибали и в каких позах – генетике и не снилось.

– А если это увенчается успехом? Если… Это правда?

Софья покрутила пальцем у виска.

– Сонечка, лапочка, одумайся! Если бы все было правдой, эти типы давно бы миром правили!

– А если они не могут? Ну, как масоны…

Софья фыркнула.

– Сонь, править или хотят или не хотят. При наличии таких возможностей, как манипуляция прошлым – и, соответственно, будущим, эти типы должны быть… ну, тут одно из двух. Либо у них мегавозможности. Либо – крыша, которая съехала вместе с фундаментом.

– А одно с другим не сочетается?

– Не-а… При наличии мегаглупости мегавозможности довольно быстро скатываются до мини-возможностей.

Сонечка фыркнула.

– Софья, ты невероятная.

– Знаю.

И она действительно знала. Девяностые годы лишили страну многих талантов, уничтожили половину поколения, но те, кто смог выжить и пробиться из своего слоя в новый определенно были личностями. Хорошими ли, плохими… да тут не определишь. Но – личностями.

– А может, тебе все-таки что-то почитать?

– Сонь, ну чему это поможет?

– Мало ли…

– Обещаю. Если попаду в прошлое, буду десятками давить бабочек. Чтоб вымерли все демократы, – усмехнулась Софья. – А если серьезно… у тебя как с теорией относительности?

– Плохо.

– Вот и у меня тоже. Но варианты я могу прикинуть. Первый – это розыгрыш и мистификация. Второй – местные сатанисты. Третий – это реальность. После того, как один мой знакомый лечил геморрой Кашпировским, прикладывая голый зад к телевизору, можно и не в такое поверить…

– Серьезно?

– Он же поверил. Правда, пришлось уволить. Мне бухгалтер с таким сдвигом в мозгах не нужен.

Сонечка фыркнула.

– Вот, если это реальность…

– Не верю я в это. А если… там и будем посмотреть.

– Может, я тебе хоть расскажу, что сама успела прочитать из истории?

Софья вздохнула. Но лежать было еще долго, читать больно…

– Рассказывай.

Виталик оказался весьма симпатичным молодым человеком с выкрашенными в шесть разных цветов светлыми волосами и гламурными манерами. Которые отставил в угол сразу же после неодобрительного взгляда Софьи.

– Понял, уже исправляюсь, простите, въедается…

Куда что и делось? Серьезнее стало лицо, строже глаза, собраннее движения – теперь диссонирующим элементом казались разноцветные волосы и гламурная одежда. А так, стилист по серьезности мог бы дать фору какому-нибудь шахматисту.