Александр Харников - Непобедимая и легендарная Страница 6

О том, что было написано в отправленной мною в Петроград радиограмме, стало известно в отряде. Готовящиеся к выступлению из Токмака казачки тут же принялись обсуждать, где и что они будут пахать и сеять в своих родных станицах, а Владимир Константинович Пилкин, похлопывая себя по бокам руками в щегольских лайковых перчатках, небрежно поинтересовался, где это я успел набраться таких мудреных познаний в области экономики и земледелия.

Я ему ответил в том духе, что у нас в госбезопасности каких только познаний не наберешься. Вот один мой бывший сослуживец, полковник, на протяжении многих лет даже исполнял обязанности государя-императора, причем получалось это у него куда лучше, чем у полковника Николая Александровича Романова, и уж тем более, чем у болтунишки адвоката Керенского.

Нестор Иванович же просто сказал, что если большевики сделают то, о чем я ему сообщил, то селяне встанут за советскую власть горой. Системе планового государственного грабежа, когда всякая сволочь с мандатом может делать на селе что хочет, надо положить конец. У него в Гуляйполе таких выпроваживали далеко и надолго. При этих словах Семен Каретник криво улыбнулся, но что творится и творилось в других местах, особенно при Временном правительстве, он тоже слышал. Кстати, нас самих частенько принимали за такой вот отряд, приехавший «изымать излишки», и переставали смотреть на нас волком лишь тогда, когда убеждались, что мы совсем не те, за кого они нас приняли.

Короче, еще полчаса такого неспешного конного пути, а там, на стации Полугород, являющейся частью Молочанска, уже стоит наш отрядный поезд, где нас поджидает сытный ужин и сон в теплом вагоне. А завтра с утра все сначала – неспешное движение в Крым, ибо тот, кто торопится, порой рискует и вовсе не добраться до места назначения.

11 декабря (28ноября) 1917 года, утро.

Швеция, Стокгольм, Васапаркен.

Полковник СВР Антонова Нина Викторовна

И вот, через два месяца после нашей эскапады со спасением гросс-адмирала Тирпица, я снова оказалась в Стокгольме. Сижу на кухне маленькой конспиративной квартирки в центре шведской столицы и пью чай с плюшками. Теми самыми знаменитыми плюшками, которые так любил Карлсон из еще не написанной детской сказки. И тут я вспомнила, что родительнице Малыша, Карлсона, Пеппи Длинный Чулок, сыщика Калле Блюмквиста и многих других сейчас только-только исполнилось десять лет, и она пока ничуть не старше большинства своих будущих читателей…

– О чем задумались, Нина Викторовна? – спросил меня сидящий напротив каперанг Владимир Арсеньевич Сташевский, русский военно-морской атташе в Швеции, с которым мы в прошлый раз и организовывали все наши скачки со стрельбой по Стокгольму.

– Да так, вспомнилось, – ответила я. – Живет сейчас в Швеции, недалеко от Кальмара, девочка десяти лет от роду, по имени Астрид. Сейчас ее фамилия Эрикссон, но мир узнает ее как Астрид Линдгрен, по фамилии ее мужа. Талантливая и знаменитая детская писательница, можно сказать, что в свое время я выросла на ее книжках. Вот я и думаю, что бы такого особенного могла бы я сделать для этого ребенка, чтобы ее писательский талант пробудился не во второй половине жизни, а сразу. Ведь многие девочки любят сочинять разные истории, но только единицы потом становятся знаменитыми на весь мир.

– Тяжело, наверное, вам, Нина Викторовна, – с сочувствием сказал Сташевский, – почти сто лет отделяет вас от родного дома. Столько никто не сможет прожить.

– А-а, ерунда, Владимир Арсеньевич, – сказала я, допивая чай. – Ведь здешняя Россия – это тоже наш дом. Он не прибран, замусорен и обветшал. Но он НАШ. Господа Гучковы с Керенскими изрядно ее загадили. Но не беда, мы, большевики, не из белоручек. Перетравим клопов и тараканов, засучим рукава, возьмем в руки швабру и тряпку, и лет через пятнадцать вы нашу Россию не узнаете.

– Вы все-таки решились быть в команде господина Сталина? – осторожно спросил меня Сташевский. – Не слишком ли это рискованно? Здесь о большевиках все больше пишут всякие гадости. Я, конечно, давно уже не был дома, но все как-то боязно. Да и работа засосала – никак не могу от нее оторваться.

– Ерунда! – по возможности авторитетно сказала я. – Надо бы вам и в самом деле дней на десять съездить в Петроград и прослушать там, у Александра Васильевича Тамбовцева, курс лекций по теме информационной войны. При его Информационном телеграфном агентстве России организованы своего рода курсы повышения квалификации для офицеров Генштаба, членов большевистского ЦК и наркомов. Пускают туда и вольнослушателей. Говорят, что сие мероприятие инкогнито посещает сам бывший государь-император, потерявший трон как раз после поражения на полях информационных битв. Ложь – это такое же орудие капиталистов, как и деньги. Недаром же наши купцы любили повторять: «Не обманешь – не продашь».

– Наверное, вы правы, – покачал головой Владимир Арсеньевич, – но все же в последнее время у меня как-то нет уверенности в собственном будущем…

– Какая уверенность вам нужна? – спросила я, отодвигая от себя чашку, в знак того, что больше не хочу чая.

– Такая же, как и у всех разведчиков, – ответил каперанг Сташевский, – я понимаю все опасности моей службы и не прошу чего-то невозможного. Но я хочу знать, что моя служба, мой риск и прочие возможные неприятности все еще нужны моей стране и ее народу. Ходили слухи, что армию в России распускают, а воинские звания отменяют. И будет теперь вместо армии один сплошной вооруженный народ.

– Владимир Арсеньевич, – вздохнула я, – вы немного отстали от жизни. Люди, вынашивавшие подобные планы, давно мертвы. В условиях окружающих Россию опасностей иноземного вторжения, ни армию, ни флот никто отменять не будет. Более того, принято решение о возрождении Генерального штаба и превращение его в единый центр планирования всей военной деятельности. Выше Генштаба в военном деле будет только главком, а более никого. Генеральному штабу должен подчиняться и флот, ибо нельзя допустить ситуацию, когда правая рука не ведает того, что делает левая.

Вашу родную военно-морскую разведку тоже не ликвидируют, а передают в Главное разведывательное управление при Генштабе на правах управления. Так что служить вам и служить, господин капитан первого ранга до тех пор, пока сил хватит. Кстати, и в наше время вы продолжите работать на разведывательное управление Штаба Красной Армии, под оперативным псевдонимом «Адмирал». Так что в звании вас даже повысят.

Сташевский засмеялся и налил себе еще чая.

А я продолжила:

– Вот выполним с вами полученное задание, и обязательно съездите на недельку в Питер. Так сказать, для поправки душевного равновесия. Сами увидите, что при руководстве товарища Сталина медведи по улицам Северной Пальмиры не ходят.

– Хорошо, Нина Викторовна, – улыбнулся каперанг Сташевский, – я обязательно воспользуюсь вашим советом. А теперь давайте воспользуемся вашим советом и еще раз обсудим наши дела.

– Извините, Владимир Арсеньевич, – ответила я, – чтобы мне не повторять одно и то же дважды, о делах мы поговорим, когда подойдет наш долгожданный коллега. А пока продолжим чаепитие? Уж больно плюшки вкусные…

– Наверное, вы правы, Нина Викторовна, – ответил мой визави, после чего подвинул поближе ко мне блюдо с плюшками и налил мне душистого чая…

Три звонка в дверь – два длинных и один короткий – прозвучали для нас как сигнал боевой тревоги. Каперанг Сташевский пошел открывать, я же на всякий случай вытащила из сумочки ПСМ.

Но мои опасения были напрасными – в квартиру пришел именно тот, кого ждали. Он был один, что подтвердила сидящая в кафе напротив группа прикрытия. После того как мы тут пару месяцев назад устроили пальбу с дюжиной покойников, приходилось опасаться не только агентов британского Ми-6 или Второго бюро французского Генштаба, но и местной стокгольмской полиции.

Когда процедура опознания гостя была закончена, каперанг Сташевский сказал мне:

– Уважаемая Нина Викторовна, разрешите представить вам генерал-майора и графа Алексея Алексеевича Игнатьева, нашего военного агента во Франции…

– Очень приятно, – сказала я, успев спрятать ПСМ обратно в сумочку.

– Алексей Алексеевич, – сказал Сташевский, – позвольте представить вам полковника Службы внешней разведки, Антонову Нину Викторовну. Прибыла к нам оттуда, – каперанг потыкал большим пальцем куда-то вверх.

Граф Игнатьев по-гвардейски галантно, в полупоклоне поцеловал мне ручку.

– Наслышан, наслышан, – сказал он, – и весьма польщен знакомством со столь таинственной и одновременно знаменитой личностью. Рижский договор господина Сталина с германцами был подписан не без вашей помощи?

– Отчасти, – уклончиво сказала я. – Хотя, конечно, основные действующие лица в той драме были полковник Бережной и генерал Бонч-Бруевич. Именно они под Ригой посеяли, а потом уже товарищи Чичерин и Сталин собрали урожай. Ну, а мы с господином Сташевским лишь были своего рода массовкой. Потерпев два сокрушительных поражения подряд, германцы стали более чем сговорчивы. Тем более что мир с нами прорвал продовольственную блокаду Антанты. Но это дело прошлое. А мы хотели бы поговорить с вами о делах настоящих.