Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Государыня Страница 6

Русь увидеть, дом родной. Даже сестрицу Дуньку расцеловала бы.

Соскучилась.

И вроде бы все хорошо, и сын замечательный, и муж ее любит, на руках носить готов, а нет-нет да накатит тоска. И взвоешь волчьим голосом…

Скрипнула дверь.

– Государыня царица, отдала я письмецо ваше.

Марфа улыбнулась. Для этих девочек, приехавших с ней, она не совсем королева. Нет-нет, да оговорятся, назовут, как на Руси привыкли. Не со зла, не от неуважения – привыкли просто. Но поскольку это наедине, да и на русском – не столь страшно.

– Вот и ладно. Самой бы на Русь съездить, да кто ж отпустит?…

Девушка по имени Глафира улыбнулась:

– Ваше величество, так время дайте! Десять лет назад никто бы с поляками родниться и не подумал. Год назад вы сюда приехали – так на нас шляхта волками глядела. А сейчас?

– Они и сейчас что твои волки, просто клыки попрятали, – буркнула Марфа, качая колыбель. Сына она никому не доверяла. Сама кормила – и муж не протестовал, радовался, что жена ребенка любит и сын здоровым вырастет, ставила колыбель в соседней спальне, чтобы услышать ночью, ежели малыш заплачет, лишний раз придворных не подпускала – смотри с расстояния в два метра, а руками и вовсе не тронь…

За ребенка Марфа кому угодно бы глаза выцарапала.

– Да ведь не только в шляхте дело. Простые люди куда как лучше к нам относиться стали, это важно! Вот увидите – и десяти лет не пройдет, как будем друг к другу в гости ездить!

– Твои слова да Богу в уши.

– Верьте, государыня. Да и сестра ваша так говорит!

– Да, Сонюшка…

Сестре-то Марфа письмо и отправляла. Ей не нужна была Марыся Собесская. Сейчас та ее отравить попробовала, а что далее? Детей изведет? Или – того хуже, мужа?

Нет уж.

Здесь Марфа с этой гадиной ничего сделать не могла. Но на Софью надеялась крепко.

– Ваше величество, вам письмо от рюсски тсаревиш….

Правильно произнести сложные слова Кольбер не мог по определению. Людовик Четырнадцатый вскинул брови.

– Но почему оно у вас?

– Прошу вас, ваше величество, прочитайте. Гонец, который доставил его, ожидает в моем доме. Точнее, тут целых два письма.

– Да?

– Прошу вас, сир…

Людовик хмыкнул и раскрыл сначала то письмо, которое предназначалось Кольберу.

Изящный почерк, чистейший французский, отличная бумага…

В элегантных выражениях русский царевич восхищался финансовым талантом господина Кольбера. Говорил о том, что без него Франция не достигла бы такого величия. Только незаурядный ум его величества мог распознать такой талант и поставить его на службу отечеству. Сожалел о том, что на Руси не нашлось покамест такого прекрасного человека. И – переходил к делу.

Франция ведет войну с Нидерландами. Точнее, поддерживает Кельн и Мюнстер. Русь тоже бы поддержала, но вот беда – возможности не имеет.

Может быть, Русь поддержит Францию, а уж те?..

Если господин Кольбер будет так любезен и передаст письмо… Например, можно снизить пошлины для французских купцов, или договориться о закупке французской продукции по взаимовыгодным ценам, или о продаже некоторых русских товаров именно французам, а не голландцам?

Одним словом – все останутся довольны.

Людовик хмыкнул – и перешел ко второму письму.

Вот тут неизвестный дипломат развернулся во всю ширь. Он превозносил Людовика так, что королю даже приятно стало. Восхищался мужеством его величества, его поведением во время Фронды, тем, как король сломал хребет аристократам, стремлением короля к прекрасному…

Хвалил Версаль, который недавно начали строить, и уверял, что гений короля останется в веках.

И – переходил к делу.

Очень вежливо, буквально между строк намекая, что Руси не нужен Вильгельм Оранский. Вообще.

Нужен ли он Франции? А то, может быть, обеспечим ему несчастный случай? Ваши специалисты, наше финансирование? Или наоборот. Наши специалисты, наше финансирование, ваша помощь.

Потому как Вильгельм умен и хитер. А еще если он женится на дочери английского короля, будет иметь права на английский трон. И нужно ли?..

Мы-то от Англии далеко, а вы? Нужен ли вам сильный и умный правитель на этом проклятом острове? Они ведь вам сколько уж лет враги, просто вы никак сладить с ними не можете…

Людовик читал и хмурился.

Вообще вопросы были поставлены серьезные. Он не знал, что Софья, Ибрагим, Алексей и Ваня изодрали не один десяток черновиков, прежде чем составили письмо должным образом.

Вильгельм уже почти додавил восстание. Он ведь и дальше пойдет и начнет делить с вами колонии… хотите?

Людовик не хотел.

А вот какая выгода от этого русским? Не то чтобы убрать штатгальтера было сложно – сейчас это не составило бы труда, да и подозрения на него не пали бы, но… Что это за бескорыстная помощь?

Ан нет.

Не бескорыстная.

Английские купцы резко не нравились царевичу. Да и голландцы тоже. Ему надо было торговать самому, а торговлю душили пиратством. А вот ежели на паях с блистательной Францией…

Лучше поделиться со львом, чем вырывать объедки из рук шакалов.

К тому же… а кто еще, если не Людовик?

Свою выгоду получат и французский правитель – и Русь. А то, что Алексей Алексеевич пока только дофин – ну… все мы смертны. Рано или поздно, так или иначе – Алексей Михайлович умрет и царевич сядет на трон. Почему бы не начать дружить заранее?

При этом впрямую ничего написано не было. Не упоминалось почти никаких имен, ничего не говорилось открытым текстом…

Попади такое письмо в руки даже штатгальтеру – он бы хоть и прогневался, но… это ж не наем ката?

Последнее предстояло сделать Людовику. И… почему бы нет?

Идеи были высказаны здравые. Так что спишемся, поторгуемся и… согласимся?

Людовик пока еще не принял однозначного решения, но склонялся к положительному ответу. Надо, надо соглашаться.

И верно – ни к чему ему талантливый соперник. Ни на континенте, ни через пролив. Да и русский дофин не глуп. Отправь он письмо обычным порядком, всем бы стало известно. Но он написал господину Кольберу.

Неглупый мальчик…

– Садись, сынок.

Алексей Михайлович с явным удовольствием глядел на здорового улыбающегося мальчишку.

А ведь отличный парень вырос! Всем бы таких! Умный, ловкий, серьезный, самостоятельный, не трусливый – что тоже для государя важно…

– Как здоровье, батюшка? Как дела?

– Неплохо. Не могу пожаловаться. Разве что тебя редко вижу…

– Так я постоянно то в Дьяково, то еще где. Зато младшие пока при тебе. Как Володька?

– Растет, улыбается…

– А хороший у меня братик получился?

– Очень. И Любава второго ждет.

– Батюшка, да ты что?! Радость-то какая!

Алексей обрадовался так искренне, что царь даже вздохнул. Вот ведь… злые языки, наветники, все бы им яд сцеживать. Нашептывают, наушничают… а мальчишка просто рад…

– Чем более Романовых, тем власть наша крепче, – словно прочитал мысли отца Алексей. – Опять же, мало ли что с кем случится…

– И думать о таком не смей!

Алексей Михайлович перекрестился. Сын пожал плечами.

– Тятенька, так ведь на войну идем, не на прогулку…

– Знаю, сынок. Эх, и оглянуться не успеваешь, а вы уже взрослые…

– Да вот… Батюшка, а что, ежели нам еще кого из сестренок замуж выдать?

– Уж не Сонюшку ли?

В ответ на отцовскую улыбку Алексей замотал головой не хуже норовистой лошади.

– Вот уж нет! В Швеции у нас сейчас Карл, в Курляндии – Фридрих, и оба холосты.

– Не согласятся шведы, враги мы с ними.

– А датчане? Там сейчас Христиан, у него только-только сын родился. Коли Любаша дочку нам подарит, так лучшего бы и пожелать нельзя?

Хм-м…

Алексей Михайлович серьезно задумался над этим вопросом. А почему бы нет?

Чай, король, не герцог, что и было высказано. Алексей только плечами пожал.

– Батюшка, король ли, герцог ли… был бы человек умный да надежный. А как его должность называется – то шелуха от семечек.

– Да и кого мы за Фридриха выдать можем? Ежели Софью ты не отдашь?

– Так Катюшку! Он ее на восемь лет старше, самое оно!

– А не Дуняшу?

– Тятенька, ты Дуняшу сам видел. Ее еще воспитывать и воспитывать, чтобы не позорила страну, да нужное нам проводила…

– Ишь ты, как размышляешь…

– Так что делать, тятенька? Глупый друг опаснее умного врага.

– Ладно. Скажи Афанасию, пусть письма пишет…

Алексей кивнул. Кому и поручить, как не Ордину-Нащокину. Умен, предан, обхождение знает – чего еще надобно?

– Сделаю, батюшка.

Алексей был доволен. Да, дома дочек замуж выдать не за кого. А вот за границу…

Ну и что, что иноверцы?

Муж да спасется женою своей – это раз.

В своем бардаке разгребитесь, прежде чем других учить – это два.

И вообще, одну уже выдали, остальных легче будет. Это – три.

– Пан Лянцкоронский! Проше пана…

– Ежи!!!

Возмущенный возглас Иеронима дал понять пану Володыевскому, что церемонии можно не разводить, и Ежи радушно улыбнулся.