Михаил Михайлов - Проводник: проклятый мир Страница 6

Надо ли говорить, что мы выбрали высокую половину бара? Сразу видно, что она предназначена для непростых и денежных людей. А Сашка именно к таким себя и причислял.

— Крошка, — игриво подмигнул девушке-барменше приятель, — что есть в ассортименте, если не считать тебя?

На подобную наглость та совершенно не обратила внимания. Как будто подобное тут в порядке вещей. Натянув дежурную улыбку «ал-ля Голливуд» она протянула нам три тонких папки в бардовой обложке.

— Ват эт сэрвис, — слегка исковеркав слова, проговорил Никита. — Парни, айда за тот столик.

— Крошка, не скучай, — улыбнулся Сашка барменше и отошел к выбранному месту. Развалившись на стульях (дерево и кожа, вместо железа и фанеры) мы раскрыли папки с наименованием блюд. Там имелось разделение по цветам. Куча блюд и напитков на пяти больших листах кровавого цвета и более скромный выбор на одном оранжевом листе.

— Обалдеть, — выдохнул Никита, первым ознакомившись с меню, — меню для маньяков.

— Угу, — слегка растерялся Сашка. — Что за напиток — кровь беременной женщины? Блюдо из свежего сердца любящих мужчины и женщины… дебилизм…

— Может, — неуверенно заметил я, пробегая глазами и замечая более привычные названия в желтой части меню, — тут своеобразный контингент любит отдыхать? Сейчас куча народа ударилась во все эти науки и астрологии всякие. Эзотерика там… Да и вообще, зачем нам эта кафешка, а? Лично я не голоден.

— Балбес, — тихонько проговорил Сашка, — нам же нужно узнать, куда мы попали. А в таких местах общепита подобное провернуть легко. Даже подозрений не вызовем.

— Тогда проще было у водилы поинтересоваться, — буркнул я. — Зачем сюда ехать было.

После моих слов Никита с Сашкой виновато переглянулись и одновременно вздохнули. М-да, опростоволосились. Да и сам я хорош — мысль о водители пришла мне только что. Правда, учитывая наше состояние, многое простительно. В том числе и некоторю заторможенность в оценке окружающей действительности.

И тут появилась она. Забыл сказать, вернее не сразу обратил внимание, что на границе с высоким и низким залом имелась лестница на второй этаж. Так же разделенная высоким барьером на две половины и отличающиеся отделкой друг от друга.

По этой лестнице спускалась женщина. И какая! Все красивейшие женщины мира показались рядом с ней грязными дурнушками. Одета в обтягивающих наряд из черной кожи с желтыми и красными заклепками, язычками молний и декоративных цепочек с прочими финтифлюшками. Длинные черные волосы водопадом спускались почти до бедер, глаза… вот глаза меня на миг насторожили — имели пугающий красноватый отблеск. Но настороженность исчезла в тот же миг, когда я встретился с ней взглядом. Очень высокая, едва ли под метр девяносто и еще на высоченных шпильках. Ярко-алая помада на губах притягивала к себе, заставляя пробуждаться в душе самым низменным желаниям.

— О-о, — волнующим голосом проговорила незнакомка, — наши славные охотники посетили мое заведение. Судя по потрепанному виду последний рейд не принес удачи? Что молчите?

— Мы… это…

— Мы не они… вернее…

— Мы еще не охотились… только собираемся…

В ответ наша троица выдала сумбурные ответы. Честно признаюсь, в тот момент мысли были настолько раздерганы, что я не мог понять, какие слова принадлежали мне, а какие произнесли товарищи.

— Еще собираетесь? — приподняла левую бровь красавица. — Значит, решили отметить на удачу, потом заглянули ко мне… м-мм, очень удачно. Давненько я не видела свежих лиц.

Незнакомка окончательно сошла по лестнице и не спеша подошла к нам. И чем ближе она была, тем сильнее я ее хотел.

На какой-то миг я посмотрел на друзей и оказался неприятно поражен. Глаза блестели желанием обладать этой женщиной; рты приоткрыты так, что вот-вот слюна потечет. И выражение такой покорности, готовности услужить во всем, лишь бы получить от незнакомки ласковый взгляд и улыбку… хотя бы. А за большее… за большее можно и убить кого угодно и сколько угодно.

— Свежие, — словно промурлыкала женщина, подходя к нашему столику и останавливаясь. При этом она коснулась каждого из нас кончиком пальцев, проведя по щекам.

— И чистые, — остановила она палец на моей щеке. — Никем ни разу не испитые…

Прикосновение ее пальчика было сродни пределу блаженства. Никогда я еще не был настолько счастлив. Я смотрел на друзей с чувством превосходства, а у тех глаза наливались кровью от бешенства, замешанного на ревности.

— За мной, — тон незнакомки чуть-чуть поменялся, похолодел и стал отдавать властностью… появилось нетерпение, желание приступить к какому-то важному процессу. Больше она ничего не говорила, развернувшись спиной к нам и направившись к лестнице. Следом топали мы.

В моей голове исчезли почти все мысли. Хотелось только выполнять команды этой красивейшей из всех женщин. Топал, как бычок… на убой.

На втором этаже она остановилась и что-то тихо пробормотала себе под нос. Я уловил почти невнятное «чуть-чуть, совсем немного… долго терпела…». Потом незнакомка развернулась и ухватила меня за плечо.

— Ты получишь награду, достойную, — почти промурлыкала она, приближая свое лицо к моему. — Один из всей команды.

— Какую, — прошептал я, — завороженный ее взглядом и огненными искорками в глазах, — награду?

— Меня, — был ответ. — А твои друзья лишь дадут мне сил.

Дальше она повела ладонью по груди, совершенно не обращая внимания на то, что одежда моя не отличалась чистотой. Опустила на живот, коснулась пряжки ремня… я медленно проваливался в нирвану, почти млея от ее прикосновений. Дальше ее рука скользнула по ремню.

— Ты так странно носишь оружие. Не в чехле, — проговорила незнакомка, коснувшись рукояти ТТ, прикрытой краем рубашки. — Пистолет тебе сейчас не нужен.

Она просунула под одежду ладонь, нащупала пистолет и…

— Ааа! — в один миг я оказался отброшен в сторону, пребольно приложившись спиной и затылком о стену. Боль отрезвила, согнав непонятное наваждение. Правда, не до конца.

— Что там? — закричала женщина и, подскочив ко мне, рванула рубашку правой рукой — левую держала немного на отлете, ладонь которой пересекал безобразный вздувшийся ожог. Материя подалась легко, словно была гнилой. Или силы в этой даме имелось на пятерых.

— Сопротивляющиеся!? Отверженные!?

Никакого мурлыканья я не слышал. По ушам било рычание, едва ли не переходящее в ультразвук. Хозяйка голоса смотрела на мой пистолет, который сейчас торчал из-за ремня больше ничем не прикрытый. Вернее, для обзора была открыта рукоятка и часть затвора. Но женщине хватило и этого. Она не сводила взгляда с грубых деревянных щечек и серебряных заклепок.

— Ты с друзьями пришел меня убить? — прорычала незнакомка, ухватив здоровой рукой меня за шею. — Что же, у вас почти получилось. Почти.

Дальше начался сущий кошмар. Глаза женщины превратились в два вулкана, выжигавших у меня все внутри. Было больно, мерзко, чудовищно неудобно в психологическом плане.

— Кто? Откуда? С кем связан?

Вопросы отпечатывались в сознание, словно наносимые раскаленным железом на голое тело. Где-то рядом хрипели и пытались что-то произнести невидимые друзья. Думаю, им в этот момент приходилось почти так же паршиво. Или без почти…

Наконец, я потерял сознание. Через сколько очнулся — точно сказать не мог. Зато мог опознать место: внутренности небольшого автобуса. Или минивена. Шею саднило и что-то мешало свободно дышать, руки затекли, опущенные между колен и сложенные ладонями вместе.

— Миха, ты как? — послышался голос напротив. Незнакомый, так как стариков с пропитыми и прокуренными самосадом голосами я не знаю.

— Что, ты кто? — попробовал спросить я. Но вышел только невнятный хрип. Попробовал помотать головою, но только зашипел от боли, когда некий жесткий предмет впился в шею и надавил на горло.

— Миха, открой глаза. Слышишь?

К первому старику присоединился второй. Но в его голосе проскочили знакомые нотки. Тогда я решил последовать чужому предложению и размежил веки. Напротив на узких сиденьях сидели друзья. Выглядели они не очень хорошо. Вернее, крайне гадко. На лице виднелась подсохшая кровь (судя по следам, обильно текла из ноздрей), под глазами красовались здоровенные черные круги, губы потрескались. В общем, лица приятелей выглядели лет на пятнадцать старше и отдавали болезненной серостью.

— Ну и рожи у вас, — выдавил я из себя несколько слова, сумев справиться с распухшим языком. — Шараповы…

— Себя бы видел, — заметил Никита. — Тебе больше нас досталось от той стервы.

— Кто она?

— А мы знаем? — попробовал пожать плечами Сашка, но только выругался от неловкого движения. Его шея была охвачена широким ошейником, крепящимся за небольшое ушко на затылке к кольцу в спинке сиденья. Руки сцеплялись парой наручников и подходили к очередному кольцу возле колен на седушке. Ноги так же обзавелись браслетами и лишились маневренности, прикованные к полу. Такими же «украшениями» наградили и меня с Никитой.