По сложной прямой (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович Страница 6

Хороший план, товарищ Изотов? Отличный план. Танцуем дальше. У нас Новый Год на носу, а еще конь не валялся! Понятия не имею, как, где и с кем его буду отмечать!

Мой первый Новый Год, который смогу провести в компании…

Новый КАПНИМ был хорош, даже чертовски хорош! Его сделали более удобным и компактным, заменили все ранее мешавшиеся соединительные штыри многосекционными, из-за чего я начал забавно пощёлкивать при некоторых движениях, а еще, что куда приятнее — обернули титан в гладкую прочную резину! Теперь я не напоминал киборга-убийцу в трусах и майке, а вполне тянул на симпатичного такого манекена. Отдельный плюсом КОТ-а (КАПНИМ-КОТ 04) шли дополнительные деактиваторы на запястьях, лодыжках и прямо на груди, так, чтобы можно было дотянуться подбородком. Комфортный ограничивающий тип — всё для людей!

Приятно.

Одевшись, я сунул себе во внутренний карман три сотни рублей с твердым намерением… нет, не прогулять их, но мощно потратиться. Куплю себе подарок! А то он у меня из головы не выходит. Но пока — разведка!

Как определить сходу предателя? О, это очень просто — у него, точнее у них, на лице написано радостное предвкушение, которое при виде тебя сменяется гримасой вины, но не до конца. Эта подлая смесь… она сразу всё рассказывает о тех, кого ты встретил в коридоре, о тех, о ком подумал первыми! Однако, удерживаемый двумя братами-акробатами листок, определенно исписанный мелким почерком, заставил меня ухмыльнуться. Глубоко в душе.

— Суду всё ясно! — прогремел я вслух с максимально серьезной рожей, тыча при этом пальцем в Салиновского и Расстогина, стоящих одетыми недалеко от проходной, — Вы не оправдали моего доверия!

Пацаны сжались. Слегка, конечно, но уж больно громко я проорал, аж эхо пошло. А вот теперь финальный жест!

— Без обид, парни, без обид! — проходя между ними ледоколом, я умудрился покровительственно похлопать каждому по плечу, — С Наступающим!

Идеально исполнено!

— Витя! — жалким умирающим лебедем в спину мне крикнул Паша. В его голосе звучала совершенно беспомощная надежда совершенно безответственного подростка, — Подожди!

— Дела не ждут! — важно сказал я, устремляясь прямиком в объятия комендантши, уже стоящей в коридоре с руками, упертыми в бока. Ну не в объятья, подумаешь, за ухо схватила и выговаривает за шум с самого-то сранья? Это мелочи. Главное — маневр прошёл так, как надо!

Советский первокур, в какой бы шараге он не потел, всегда существо уязвимое, к реалиям жизни не приспособленное. Если же он еще и с Коморской, то это практически готовый слуга народа, способный на великие свершения за всего лишь туманные обещания и улыбки. Салиновский уже один раз пострадал, наивно проведя какую-то фанатку Палатенца прямо до нашей берлоги, он уже и так дежурный по общаге до самого первомая, но разве дураки и блондины учатся на своих ошибках? Нет.

Эти два наивных албанца, что светлый, что рыжий, они держали в руках список, исписанный мелким почерком. Какой вывод можно сделать? Первое — их загрузили пахать, второе — если почерк убористый, значит, его писали девчонки, которые умеют готовить, третье — девчонки «Жасминной тени» пацанов не переваривают, у нас тут гендерная война холодная. Следовательно? Это какие-то левые девчонки. Зачем левым девчонкам пацаны с Коморской? Потому что студенты, что левые, что правые, что серо-буро-малиновые, все они нуждаются в средствах, дабы хорошо отметить праздник.

Понимаете, достопочтенная несуществующая публика? Пашу и Димку подписали вложиться, денег у них нет, а от отказа дать в долг этим неверным фруктам меня спасла баба Цао! Скажете, проще было сказать «нет»? Конечно проще. Но тогда бы я не удержался чисто из-за мужской солидарности, и не рассказал бы этим жертвам подросткового цинизма, как за их счет пытаются выехать. Вот такой вот политический ход.

А так, я весь в белом (то есть, в черном) и с покрасневшим ухом, захожу не куда-нибудь, а в комнату самой Цао Сюин, тут же отвешивая нижнюю челюсть. Никогда раньше здесь не был, думал, что она живёт в вахтерской, а тут вон какие хоромы, созданные из двух объединенных стандартных помещений! Почти шестикомнатная квартира! Причем, напоминающая музей. В большой комнате, очевидно гостевой, у меня аж в глазах зарябило от всего развешенного, выставленного и демонстрируемого. Маски, покрывала, вымпелы, посуда какая-то экзотичная. Всё яркое, пестрое, отвлекает, грузит!

— Вот это бери! — сухой китайский палец уткнулся в единственную вещь, которая не бросалась с криком в глаза, пытаясь через них дотянуться до мозга, — И уноси!

— Куда уносить? — промямлил я, разглядывая мощнейший и определенно старый цельнометаллический канделябр, блестящий полированной бронзой. Да не простой, заметил я. Помнится, бывали трехсвечные, пятисвечные, а этот… тринадцатисвечный! Два ряда подсвечников крест-накрест с тринадцатым в центре. Почему-то мне сразу показалось, что эта штука не из этого столетия. И не из предыдущего. Классная такая штука. На века делали. Полутораметровый, разлапистый, могучий. Знай полируй, а он и правнукам пригодится. Обожаю такие вещи… как собака мясо. В смысле долговечные и надежные. Просто фанатею от них.

— Куда хочешь! Он мне надоел! Тяжелый! Не вписывается! Выкини его! — хмуро процедила комендантша, стоя со скрещенными на груди руками.

— Себе заберу, — вслух решил я, хватаясь за эту красоту, весящую чуть ли не более тридцатника килограмм. Когда я её уже поволок на выход, стараясь не смотреть по сторонам, баба Цао вновь заговорила.

— Иглоголовый… Янлинь…

Я замер, вздохнул пару раз, а затем бросил за плечо:

— Хочу знать, что это было. Но не тороплюсь. В закрытую дверь стучать не буду.

— Она скажет. Или я. Позже, — сухо, но с некоторым облегчением выдала бабуля моей вроде бы уже бывшей любовницы.

Значит, всё-таки человек. Отрадно. Терпеть не могу эмоциональных наркоманов и наркоманок. Романтики и короли драмы обожают засорять окружающим мозги своими ментальными выделениями. И называют это «делиться». Фу такими быть.

Первым делом, лелея мысли о празднике, что должен был нагрянуть через пару дней, я поехал за главным — за подарком. С территории в честь праздника выпускали свободно, продлиться такая халява должна была число до 4-го. Пара часов тряски на автобусе, плотно забитым предновогодними гражданами в тулупах, шубах и прочей весомой одежде, и я вываливаюсь на нужной остановке, вспоминая как дышать. На улице температура-то всего — 6, а одеты все по-зимнему! Та еще душегубка. Через час, сквозь свое огромное нежелание, я уже трясся обратно, вдыхая новый букет ароматов пота, дешевого одеколона, сладчайших духов и копченой скумбрии. Правда, теперь было полегче, потому что у меня за пазухой теперь жил самый настоящий, аутентичный, новенький и крепкий «Walkman»!

Вещь настолько легендарная, что даже я, вообще-то редко слушающий музыку, не смог удержаться. Плеер запал мне в душу с прошлого визита полулегального рынка, а затем не вылезал оттуда, пока вот, не прикупил себе дорогую игрушку. А заодно и с десяток кассет, с удивлением и оторопью обнаружив, что некоторые группы мне знакомы. Названия хитов, конечно, было другими, от чего слегка полегчало. Слишком уж сильно неосапианты прошлись по этому миру в «дикие времена». Тут не бабочки были раздавлены, а сама земля горела.