Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс Страница 6

Выйдя из дома, я огляделся в поисках потенциальной жертвы и приготовился уже проявить в руке огненный хлыст, как понял, что… магии-то у меня больше нет. Ни капельки, ни огонька, ни искорки.

Впервые в жизни я серьёзно запаниковал. Это не сравнимо ни с какими ощущениями, когда ты теряешь свои способности. Это всё равно что потерять самого себя, собственную душу. Так вот что означает безграничная беспомощность!

— Да что же это такое?! — снова и снова в надежде встряхивал руки я, но всё было бесполезно. Магия не текла по моим венам, не бурлила в моей крови, а постанывала где-то в отрывочных воспоминаниях моей прежней, вполне счастливой жизни.

Тут из-за угла сарая выглянула Акада. Понаблюдав за моими психованными телодвижениями, она с суровым выражением лица, явно не предвещающим ничего хорошего, направилась ко мне. Двигалась она мягко, плавно ступая, точно хищница, выискивающая у будущей добычи самое слабое место. Руки Акада прятала за спиной. Но мне и не требовалось их рассматривать, чтобы понять: у нее появились магические способности.

— Вот ведь попал в переделку!.. — прошептал я и попятился, попутно озираясь в поисках того, чем бы обороняться от этой ведьмы. — Слушай, Акада, давай поговорим!

— О чём, интересно? — вскинула брови она. — О том, как ты собирался отвезти меня к какому-то Лучезару и отдать ему на съедение?

— Да брось! — не слишком убедительно отмахнулся я. — Какое ещё съедение?! О чём ты говоришь?!

— Такое! Маня мне всё рассказала!

— Ты бы лучше поинтересовалась у своей вонючки, откуда она всё это знает и почему с тобой живёт?

— Будет время.

— Кстати, о времени. Сделай милость, поди выясни, куда твоя тупая Маня мой дезагрегатор дела? Без него нам не вернуться.

Акада стушевалась, явно не желая признаваться.

— Что? — похолодел я.

— Она его обронила при перемещении. Твоё оружие или… как ты там его назвал… осталось в том, старом нашем мире. У неё же лапы, а не руки! Вот и обронила.

Как бы это банально ни прозвучало, но в тот момент я действительно напоминал рыбу, хватающую ртом воздух, а потом разразился на весь двор:

— Да она мозги свои обронила! У меня больше нет магии! Что-то произошло из-за твоих поганых петухов! Они тюкнули меня так, что перекрыли все магические потоки! Ты понимаешь, что это значит, тупица?! Я не могу проявить ни малейш… — Я осёкся, видя, что Акада выставила вперёд руки и направила на меня открытые ладони.

Реакция у меня, слава Люциферу, сохранилась отменная! Я бросился в сторону как раз в тот момент, когда в меня полетела энергетическая волна. Схватив грабли, что валялись у забора, я размахнулся и — да простят меня все женщины в мире — запустил их, точно метательное копьё, в Акаду. Благо физическими тренировками я никогда не брезговал. Грабли аккуратно приласкали буйную головушку этой новоиспечённой ведьмы, и она начала мягко оседать на землю, но при этом каким-то образом ухитрилась пустить грабли в обратный полёт.

Мгновенно почувствовав себя истребителем, за которым носится самонаводящая сверхзвуковая ракета, я понёсся к ветхому одинокому домику. Думал, что успею… нет-нет, не нужду справить, а за угол забежать, чтобы грабли в строение врезались. Не помогло: эта ракета успела-таки съездить мне по спине, прежде чем я сиганул через забор и помчался в сторону леса.

— Фух! Пронесло! — поздравил я самого себя и, задыхаясь от быстрого бега, прислонился к первому дереву широкой лесной полосы.

Меня изрядно мотало во все стороны, в ушах долбился сердечный ритм, а в глазах летали мушки, но даже сквозь ухудшающееся с каждой минутой зрение мне удалось разглядеть кровавую тропу, что я оставил позади себя. Видать, грабли разодрали мне всю спину, а я, пока бежал, не особенно это почувствовал, зато теперь снова потемнело в глазах.

Как-то часто за последние сутки я стал сознание терять. Вот и галлюцинации прискакали: пятеро всадников неслись во весь опор через поле, свистя и улюлюкая. Заметив одинокий домик Акады, они тормознули коней и спешились. Достав мечи, мужики осторожно открыли садовую калитку и… на том я погрузился в океан бессознательного.

Мир заключают с врагом, а не с другом

И снова я очнулся от дикого вопля.

«Да что ж такое?! — возмутился я. — Не дают мне ни выспаться, ни отдохнуть в бессознательном состоянии!»

С трудом поднявшись на ноги, я огляделся и не сразу сориентировался в пространстве. Как скоро выяснилось, я по-прежнему находился на границе с лесом, а там, через поле, где виднелся одинокий домик, происходило что-то…

Моя спина оставляла на стволе сосны обширные кровавые пятна, голова раскалывалась, а вокруг всё кружилось. Высокая трава, пока я, шатаясь, шёл за каким-то Лешим обратно, то и дело грозилась встретиться с моим лицом. Мне казалось, что земля выгибается и только чудо не даёт ей ударить меня по носу.

Несмотря на ватные ноги и сильнейшее головокружение, я довольно-таки скоро приволок свою окровавленную тушку к участку Акады, где, кое-как перевалившись через забор, шмякнулся мешком за сараем. Так и пролежал минуты две, приходя в себя, пока не услышал мужской хохот и слова:

— Будь хорошей девочкой!

— Стяни с неё кофту! — ржал второй голос.

— У-у-у! Какие кругленькие и спелые! — восторженно завывал третий голос. — А если сжать, нравится, а? Что, уже стонешь?

— Отпустите! Мне больно!

— Заткнись! Эй, Кир, воткни ей в рот, пока я её с этой стороны…

— Все после меня! — пророкотал кто-то басом. — Я первый! Ей обязательно понравится, и она войдёт во вкус. Мокрая вся будет! Правда, киска?

— Уроды! Мерзавцы! Насильники! — кричала, захлёбываясь в слезах, «киска». — Будьте вы прокляты!

— Ай! Она кусается! — взвизгнул кто-то. — Сука! Она мне чуть член не откусила!

Меня бросило в жар.

Какой козёл придумал эту сказку, дескать, женщинам нравится, когда их берут силой? Наверное, только тот, в ком напрочь отсутствует эмпатия, тот, кто не видел, как эти женщины потом умирают от кровотечений и внутренних разрывов. И умирают они в жутких муках и боли. А если не умирают сразу, то умирают чуть позже — медленно, от воспаления и заражения. Ещё любят распространять миф, будто мужчина, который насилует женщин, однажды превратится в высокоморального члена общества, отсидев в тюрьме или просто «повзрослев душой». Или этот бред, мол, он влюбится в свою жертву. Это же надо до такого маразма додуматься! Насильник однажды — насильник навсегда, с той