1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич Страница 62

Марк Люций зловеще внутри меня ухмыльнулся и стал по одной поддевать сияющие паутинки. Те беззвучно лопались и таяли.

— Ну что там у вас? — нетерпеливо уточнил Баранов.

— Всё просто замечательно, — ответил я, приподнялся на вытянутых руках, закинул на край забора ногу и быстро спрыгнул на тщательно убранную землю, а когда за спиной зашуршало, обернулся. Штабс-капитан показался над кромкой забора. Так же пристально разглядывая вид, как я до этого. Единственным различием между нами было то, что он предусмотрительно надел на руки толстые кожаные перчатки. Мне только и оставалось, что с досадой поглядеть на свои окровавленные ладони и рубашку, у которой теперь красными стали не только рукава, но и пузо.

Штабс-капитан исчез, а через несколько минут вернулся, перекинув через забор верёвку с большими узлами, по которым можно без проблем забраться наверх. Верёвка, между прочим, была моя, буксирная.

— Когда вы всё успеваете? — прошептал я, вытерев окровавленные руки о рубашку, которую, без сомнений, придётся выкинуть.

— Пообщался раньше с разными уголовными элементами, нахватался приёмов, — ответил Баранов и осторожно спрыгнул вниз. — Куда дальше?

— Вон в то окно, — показал я.

— Какое? — тут же переспросил мой спутник, разглядывая барак.

— Вон то, — снова вытянул я руку в сторону темнеющего проёма.

— Вы шутите? — уточнил штабс-капитан. При этом было заметно, как его зрачки то сужались, то расширялись, точь-в-точь как у Сашки Никитина возле склепа. Полицейский в упор не видел заговорённый оконный проём. И не увидит, покуда колдовская печать не будет сорвана.

Я вздохнул и провёл ладонью по лицу.

— Пойдёмте, — поманил я полицейского, и мы осторожно приблизились к окну, при этом Баранов до сих пор озадаченно водил головой и пытался рассмотреть объект моего внимания, но не мог.

При нашем приближении кинжал выдал новый фокус. По оконной раме пробежали всполохи тлеющего синего огня, высветив аккуратные квадратные печати по углам косяка.

— Что это? — тут же подался вперёд Баранов. — Что за иллюминация? Откуда здесь окно? Его же не было.

— Было, вы просто его не видели, — сухо ответил я, — это всё колдовство.

— Колдовство, — недоверчиво пробурчал полицейский. — Оно же должно быть незримое.

— Как видите, нет, — усмехнулся я и ткнул кончиком кинжала в пылающую печать. Но та не растаяла и лишь на секунду вспыхнула ярче. Я стукнул клинком ещё раз. И снова без результата.

Что же не так делаю?

С таким вопросом мысли начали строить и рушить предположения.

Это колдовство сильнее заложенного в руны моего оружия? Нет, иначе бы печати не засверкали.

Этот нож не умеет с ними бороться? Тоже вряд ли.

Что не так? Размышления стали отматывать воспоминания назад, как бумажную ленту телетайпа с текстом.

Вот уколол клинком — нуль. Вот поддел остриём нити — они растаяли, впрочем, паутинки и так были очень слабы. Вот взмахнул клинком — вокруг побежали воздушные волны.

Я медленно провёл кинжалом перед собой, но ничего не произошло. Значит, не так. А как тогда?

— Идемони, — слетело с моих губ.

Нож вспыхнул. С острия сорвалась беззвучная молния, ударившая в деревянный косяк. В этом всполохе колдовского огня, родился большой сноп радужных искр, упавших в коротко стриженную траву и быстро там растаявших.

Я проводил их взглядом, а потом посмотрел по сторонам. Но нет, такое световое представление не привлекло никого. Да и внутри помещения тоже ни души. Иначе сюда сбежалась бы многочисленная охрана.

— Предлагаю не медлить, — пробурчал Баранов, и мне показалось, что колдовство сильно сбивало его с толку. В его мир эфирные конструкции и эфемерные духи никак не входили. Самое удивительное, что никто не делал из всего этого большого секрета. Есть официально учтённые провидцы, существуют ведьмы, попадались пришлые с чародейскими возможностями, но люди упорно отмахиваются от того, что не могут узреть своими глазами, а когда приходится сталкиваться нос к носу, то твердят, мол, так не бывает.

Я же постоянно мог наблюдать чудеса эфира, потому привык к ним. Ну, духи, так они вместо сверчков и моли. Ну, колдунья, и что с того?

— Соглашусь с вами, — ответил я на слова Баранова, и перелез через подоконник в большую комнату стараясь не шуметь,.

Я ожидал бухгалтерию, склад продукции либо материалов, но это больше походило на музей. На многочисленных стеллажах лежали аккуратно разложенные вещи. Разнообразная одежда непривычного фасона, горшки с диковинными цветами, статуэтки с незнакомыми мотивами, всякие странные безделушки и книги. Всё необычайно интересное, но в то же время совершенно бесполезное для нас.

И ни одной пылинки, словно тут каждый день по три раза наводили идеальный порядок.

Я обернулся. Штабс-капитан молча смотрел на всё это, перегнувшись через подоконник. Он явно не собирался залезать, а поймав мой взгляд, скривился и вздохнул.

И тут злой рокрешил, видимо, над нами пошутить, мол, кончилось ваше везение. Дверь в комнату резко открылась, и в проёме показался широкоплечий парень, держащий большую коробку. Увидев нас она мгновение замер, а потом с силой зажмурился, словно песком в глаза швырнули. Над заводом сразу же взвыла сирена, и казалось, её включили одним лишь усилием воли.

— Вот сука! — вырвалось у меня.

Парень выпустил из рук коробку. Та упала на дощатый пол, из неё высыпались обычные детские игрушки, изображающие разных зверюшек.

Плюшевые безделушки упали, а руки парня потянулись к висящей на поясном ремне кобуре.

В секунду опасности внутри меня Евгений сделал шаг назад, уступив место Марку Люцию. И зверь, имя которому руководитель экспедиционной центурии и длань безжалостного императора, сверхчеловек и патриций Нового Рима, бросился вперёд с недоступной простому смертному скоростью.

Сейчас было не до раздумий, и колдовской клинок, разрушающий заклятья, уподобился простой рыцарской мизерикордии и вошёл точно в глазницу парня. Чужак, а это был несомненно он, стал молча заваливаться назад, как мешок с мукой. Тело ещё только начало падение, а я со всей силой ударил его в грудь коленом. Хрустнули рёбра. Хрустнуло колено. Труп вылетел в коридор. Может быть, если бы он не решил воспользоваться оружием, я бы пощадил его, просто отправив в нокаут. Но он сам себе вынес смертный приговор.

Размышлять и строить гипотезы не было времени, поэтому я просто бросился к окну, схватив на бегу первое, что попало под руку, и этим чем-то оказалась толстенная книга.

— Бежим! — прокричал я, а сзади клацнуло металлом, и музейную стерильность помещения заполнила частая-частая очередь, не менее тысячи выстрелов в минуту. Что-то несколько раз ударило меня в спину, заставив кашлянуть кровью. Но сердце задето не было, голова тоже, значит, жить буду.

Глядя, как Баранов быстро карабкается по верёвке, словно по стремянке, я встал справа от окна. Под мышкой книга, в руке окровавленный кинжал, пылающий алым. Я не размышлял. Я действовал на одних только инстинктах.

Всего мгновение спустя из окна высунулся стрелок, похожий как две капли воды на того парня с игрушками.

Но удивляться некогда. Я со всей силы взмахнул клинком. Преследователь безмолвно замер, опустив растерянный взгляд на отрубленную руку, и хлещущую из запястья кровь.

На орошённую багровым траву упал странный пистолет, похожий на маузер, разве что магазин был очень длинным.

А потом я снова взмахнул, перерезая горло нашему преследователю. Стрелок молча обмяк и начал оседать, заливая подоконник горячей кровью.

Зверь во мне уходил от погони. Зверь клацнул челюстями, перехватывая кинжал зубами. Зверь ринулся вперёд, не жалея мышц, рвущихся от запредельных усилий. Зверь одним движением уцепился рукой за край забора, и не обращая внимания на стёкла, перемахнул через препятствие. Зверь домчался до электромобиля, где уже ждал Баранов. А потом зверь устало ушёл, уступив место Евгению.

— Вы, вообще, человек? — как-то контужено спросил штабс-капитан, время от времени глядя на мою спину, и держась за край дверцы, так как авто неслось по колдобинам с бешеной скоростью.