Боярин - Роман Галкин Страница 64

По всему выходило, что надо было как можно быстрее предупредить Светлейшего о предательстве. У заговорщиков и так земля под ногами горит. А если Залесский узнает о моем освобождении, то дальнейшие его действия будут вовсе непредсказуемы. Эти мысли я высказал собеседнику… Высказал на свою голову. Я-то дума подстегнуть его к немедленным действиям. Его-то я подстегнул. Вот только он как само собой разумеющееся заявил:

— Твоя правда, Дмитрий, надобно нам с тобой, не мешкая в столицу мчаться.

— Нам с тобой? — удивленно вопросил я, ожидавший, что Алексашка отлично справится с этой задачей и без моей непрофессиональной помощи.

— А ты думал, я тебя одного отправлю? — в свою очередь возмутился княжеский денщик. — Ты, Дмитрий, не смотри, что я отощал в полоне. Да и как ты мог такое возомнить, будто я отлеживаться стану, когда над головой Петра Александровича беда нависла. Нет, Дмитрий, я всяко с тобой отправлюсь.

Я какое-то время ехал в обалделом молчании. Я им тут кто? Спустившаяся с небес миссия или какой-нибудь супермен в трусах поверх колготок? Чего это они тут все уверены, что я непременно должен хотеть всех и вся спасать? Ну ладно еще беззащитную Алену. Но у князя и своей гвардии вокруг полно. Пусть бдят как следует. Тем более, что всем известно о намерение неких лиц лишить Светлейшего жизни.

Но с другой стороны, оставаться киснуть в Осколе мне тоже не хотелось. В столице всяко веселее будет. Да и от порубежья с бегающими туда-сюда толпами бандитов и крымчаков подальше. Пожалуй, не буду разубеждать Алексашку. Оно и перед князем лишний раз в благоприятном свете предстать не лишнее.

Еще раз проанализировав ситуацию, мы решили в Осколе о предательстве Залесского не говорить. Хоть воевода и вызывал доверие, но береженого бог бережет, как говорится.

Единственной проблемой оставалась Алена. Девушка хотела непременно ехать в столицу с нами. Даже удивительно такое рвение. Нет, что ей хочется в столицу, понятно. Но мы же ей объяснили, что наш путь не будет комфортным. Возможно часть его придется проделать верхом. Да еще и два ценных и особо опасных пленника с нами, в лапах коих она уже побывала. Не лучше бы ей подождать более удобного сопровождения? Нет. Хотела непременно как можно скорее, и непременно с нами. Она и верхом поедет сколько надо, и хоть вообще без остановок до самой столицы. М-да…

Дубль три

В Осколе долго не задержались. День на отдых и сборы, и по утру снова в путь.

— Дубль три, — тихо пробормотал я, когда выезжали из крепостных ворот. Бог любит троицу, как говорится… Оставалось надеяться, что эта попытка покинуть Оскол будет удачной.

На этот раз все ехали верхом. Даже Алена. Девушка без сожаления отказалась от лишнего имущества, оставив узлы в доме воеводы, дабы тот с оказией переправил их в столицу.

Я пытался намекнуть воеводе, чтобы он уговорил Алену остаться. Но то ли тот меня не понял, то ли притворился не понимающим, пытаясь спихнуть лишнюю обузу. В общем, девушка поехала с нами.

При мне снова был Степан, за коего перед воеводой поручился Меншиков. И теперь нас сопровождала полусотня казаков под началом уже знакомого Волобуева.

В злосчастное имение Жуковых не заезжали. Незачем было, да и спешили. Будь на то воля Меньшикова, так мы скакали бы и день, и ночь без остановок. Благо лошади не автомобиль, и сорок верст бодрой рысью для них предел. Останавливались в ямах. Я наконец понял, что это за ямы такие. Это что-то вроде кемпинга для водителей кобыл, относящихся к ямскому приказу. В ямах мы ночевали, и рано утром, еще до рассвета отправлялись далее на отдохнувших и частично замененных лошадях. Меняли лошадей только моих, Меньшикова и Алены. Да еще у пленников. У каждого казака была своя личная кобылка, с которой никто из них не пожелал бы расставаться. Так же на всякий случай при нашем отряде имелось десяток заводных лошадей с легкой поклажей.

Не скажу, что мне эти скачки дались легко. Более того, скажу, я уже к концу третьего дня начал тихо проклинать Алексашку за то, что этот бородатый хрен спровоцировал меня на новую авантюру. Казалось бы, последнее время я практически не слазил с седла и должен был привыкнуть, но вопреки сему каждый новый день давался все труднее и труднее. Однако, видя, как непринужденно держится Алена, я стойко терпел невзгоды верхового пути, и по вечерам, вываливаясь из седла, изо всех сил старался ходить не враскорячку. Иногда даже растягивал губы в улыбке и выдавал какие-нибудь глупые шутки, показывая, что я бодр и могу проехать еще столько же, да жаль, что все остальные люди и лошади такие немощные…

* * *

Как я не злился на Алексашку за то, что он вовлек меня в этот верховой поход, однако возможно именно это спасло мою жизнь. Дальнейшие события показали, что останься я в крепости, и судьба моя была бы весьма печальна.

Как-то вечером, въезжая в очередной ямской постоялый двор, мы увидели въехавший туда незадолго перед нами десяток гвардейцев.

— Не за нами ли светлейший своих людей послал? — предположил ехавший рядом Алексашка.

И как оказалось, он был почти прав. Почти потому, что направлялся сей десяток за мной одним. Да и не мог Светлейший знать о спасении своего пропавшего без вести денщика. И ехали они за мной вовсе не для того, чтобы с почестями проводить меня в столицу, а для того, чтобы доставить меня туда как злодея и предателя.

Неладное я почуял сразу. Да и как было не почуять, если узнал поднимавшегося на крыльцо одного из подручных Залесского.

— Погоди-ка, Александр, — придержал я, направившегося было к гвардейцам Меньшикова.

Услышав, кого я увидел, Алексашка на минуту задумался. Затем надвинул на глаза папаху и подозвал Волобуева.

— Значит так, сотник, накажи хлопцам, чтобы в разговоры ни с кем не вступали и лишнего слова не произносили. О том, кто я таков никто знать не должон. Вы сопровождаете в столицу Дмитрия и пленников. Алену Митрофановну надо тоже от посторонних глаз сокрыть… Савелий! Куда направился? Иди сюда… — окликнул он гвардейского старшину.

Как