Дмитрий Билик - Жестяная корона (СИ) Страница 7

   Хотя... На сколько потянет его шутка с проволокой? Там всего-то телекинез первой, максимум второй категории. Вопрос только в том, удастся ли доказать, что телепат хотел ему навредить?

   "А что если он еще и на госслужбе. Или, что еще хуже, из Отдела?", - раздался противный внутренний голос. "Ведь что ты знаешь об этой Лене? Почему ты решил, что она не преступница? Просто так квика пасти не будут. Да и не появится квик перед простым смертным, демонстрируя мастерство переворачивания пивных кружек. Квики, поди, все на секретку работают". Да, вляпался. Того и гляди, поедет Ваня далеко и надолго, валить своими ручками могучий сибирский лес. Именно что ручками, а не мозгом. Потому что прогонят его через Антишлем - понизят способности до безопасного второго уровня или вовсе лишат. Действительно, зачем опасному для общества человеку с неустойчивой психикой быть психокинетиком шестой категории?

   Он так погрузился в раздумья, что чуть не проскочил Маргариту Борисовну, сидевшую на лавочке возле подъезда. Её настойчивое приветствие быстро привело его в чувство.

   - Ваня, здравствуй.

   - Ой, Маргарита Борисовна, здравствуйте, а я задумался что-то.

   Старушка подозрительно посмотрела на Ивана, размышляя, можно ли простить ему сию оплошность, но в итоге смилостивилась. Сегодня Марго (так называл Туров свою соседку по лестничной клетке) находилась в чудесном настроении. Маргарита Борисовна была из той многочисленной породы, которой не нравилось все новое. По ее скромному мнению, раньше сахар был слаще, цены ниже, а люди честнее. Правда, критиковала соседка все образно, в целом. Как только дело касалось каких-либо конкретных людей, будь-то президент, министр, областной депутат или, не дай боже, председатель ТСЖ - к слову, премерзкая толстая тетка, в любое время суток облитая приторными духами - непримиримая Марго превращалась в улыбающегося и соглашающегося приспособленца.

   Поэтому, а может и в силу тяжелого характера (находиться со старушкой больше десяти минут было совершенно невыносимо), подруг у семидесятивосьмилетней ретроградки не было. Ее даже не терпели, а просто смирились с ее существованием, как могут только привыкнуть аборигены, живущие у подножья вулкана, к своему грозному соседу - вроде, все нормально, но нет-нет да и глянешь изредка на вершину, не курится ли там дымок. Так обстояло дело и с Маргаритой Борисовной. До сего момента практической пользы от старушки не было, но, видимо, именно в этот день судьба смилостивилась над Иваном и послала приз за все те годы молчаливого терпения.

   - А к тебе твой брат приехал. Он просил не говорить, конечно, но уж не утерпела, извини.

   - Брат? - ошарашено переспросил Иван.

   - Ну да, брат. Я, главное, слышу - кто-то возится на площадке, в глазок смотрю - стоят двое у квартиры твоей, дверь уже открыли. Я им: кто такие, чего надо? А Виталий и говорит, что брат он твой. С женой на несколько дней приехал. Ты на работе, ключи дал им, чтобы в квартиру попали.

   - А, Виталька, ну да, - выдавил из себя улыбку Иван.

   Туров был слегка растерян. Он всю жизнь искренне считал, что является любимым, но что еще важнее единственным ребенком в семье. А тут объявляется загадочный брат, да еще с женой. И все это по странному стечению обстоятельств прямо после знакомства с таинственной Леной - прошло ведь не больше минут двадцати.

   Иван попрощался с Маргаритой Борисовной и зашел в подъезд, медленно и осторожно поднялся по лестнице и застыл перед закрытой дверью. Он простоял так, наверное, минут пять, не решаясь войти. Все это время там, в его родной двушке, не раздалось ни одного шороха, ни малейшего звука, который мог сказать о том, что внутри кто-то есть. Его "брат" с "женой", если и были внутри, очень не хотели, чтобы Иван об этом знал.

   Туров тихонько спустился, вышел из подъезда и снова столкнулся с Марго.

   - Чай сели пить, а дома ни конфет, ни печенья, - с идиотской улыбочкой развел руками Иван. - Вот, до магазина сбегаю.

   Соседка одобрительно кивнула, мол, действительно, негоже гостей голым чаем поить. Даже не сказала ничего. На том и попрощались. Иван растерянно побрел по асфальтированной тропинке к автобусной остановке, слабо представляя, что происходит в его жизни и, собственно, что теперь делать? Он настолько поддался угрюмому настроению, что полностью ушел в себя: глаза остекленели, а мысли совсем улетучились. Длилось это секунд десять, может, чуть больше. В сознание Туров пришел резко, как дремлющий человек вдруг роняет голову и просыпается, и сразу понял, что что-то натворил. С ним это бывало. В сущности, из-за этого и приходилось менять работу. Эвакуирует он, к примеру, машину, задумается на секунду, очнется, а вместо авто кусок металлолома. Или на складе когда работал - паллет с товаром поднимал и тоже, что называется, "потерялся". В себя пришел - паллет-то цел, а вот все стойки и регалы рядом раскурочены. Потому и твердили ему все время - собраннее надо быть, нельзя психокинетику в себя уходить.

   Иван с содроганием обернулся и облегченно выдохнул - ну ничего страшного, могло быть и хуже. Расплющено несколько мусорок, скамейки чуть погнул, хорошо хоть не видел никто. Туров прибавил шагу, сунув руки в карманы, и стал огибать аллею с редкими и полуголыми кустарниками. Пальцы машинально перебирали разную чепуху в кармане - мелочь, несколько подсолнечных семян, ключи, небольшой бумажный листок. Иван внезапно остановился и выудил на свет записку, переданную ему Леной. Вот ведь, совсем забыл. Послание содержало только место и время: "16-00, 5112 Проектируемый проезд 12". Туров покрутил бумажку в руках, даже посмотрел на свет, будто ожидая увидеть едва проступаемую невидимыми чернилами надпись. Но ничего не было.

   Иван размышлял недолго, достал телефон, нашел этот Проектируемый проезд, присвистнул. Конечно, не другой конец города, но все же ехать порядочно. Бомбила на призывное приглашение вытянутой руки откликнулся довольно быстро.

   - 5112 Проектируемый проезд, две тысячи, если быстро.

   - Это где? - изумился водитель, небритый русский мужик с пустыми тусклыми глазами.

   - В сторону Печатников.

   - А... Ну давай, только я тот район плохо знаю.

   - Сориентируемся, - уселся Иван и хлопнул дверью.

   Старенькая иномарка на удивление резво тронулась, а Туров включил на телефоне GPS. Надо было успеть вовремя и разобраться уже в этой странной истории.

   Лорд долины Кричащих Сов

   Сир Гранквист Энт прожил недолгую, но, как сам заявлял, счастливую жизнь. В сорок шесть лет, оставив жену с тремя дочками, он сбежал в долину Кричащих Сов к своей хоть и поздней, но страстной любви - леди Алитори Барноул. Алитори оказалась женщиной из маленькой и бедной семьи, у которой кроме небольшого клочка земли рядом с болотами и крохотного, однако крепкого и неприступного замка Сов, ничего не было.

   Отец Гранквиста, сир Джонас Энт, сердечный порыв сына не одобрил. После нескольких ни к чему ни приведших разговоров, папаша по сути лишил нерадивого отпрыска всех энтийских земель и денег, считая, что тот опозорил семью Энтов. Четыре долгих года Гранквист и Алитори жили на оставшиеся средства семьи Барноул. Поговаривали даже, что в замке Сов нет слуг, а леди, когда ее кухарка Бонта мучается ногами, готовит сама. Возможно, часть слухов была правдивой. Налогов с болотных земель собиралось крайне мало, а многие любопытные гости замечали, что некогда увешанная фамильными украшениями Алитори с каждым разом одевается все проще и туалет у нее все беднее. Именно в это время у Гранквиста и Алитори родился сын - Эдвар, худенький и бледный мальчик, лицом и гордым взглядом пошедший в отца, а слабым здоровьем и частой болезненностью - в мать.

   Через четыре года после того как Гранквист Энт стал лордом долины Кричащих Сов, из столицы прибыла одновременно печальная и радостная весть. Скончался гневный сир Джонас Энт и Отцом семьи стал Эдмон, обожавший родного младшего брата Гранквиста со времен детства. В долину Кричащих Сов потекло золото древовидной семьи, которое тратилось Гранквистом направо и налево, бездумно и бесцельно. Кое-что, впрочем, перепало и на благоустройство - были переделаны северные врота замка, построена мельница на единственной местной речушке, возведен новый храм Трех Богов (хотя уже в то время королевство было заражено церковью Единого Бога). Неизвестно, может, деятельность родного брата нового Отца семьи Энтов пошла и дальше, но не сложилось. Не дал благословения Единый Бог, или один из Трех Богов (ибо только в последних и верил Гранквист, считая новую религию ересью), но ровно через два года после смерти старика Джонаса и ровно через шесть лет после собственного бегства, Гранквист Энт скончался. Безутешная вдова осталась одна вместе с пятилетним Эдваром.