Файтин! - Андрей Геннадьевич Кощиенко Страница 7

а потом они вместе вышли оттуда. И тут ХёБин, повернувшись к ЧжуВону и говоря о нас с СуЧжи в третьем лице так, словно нас тут нет, поведала ему, что у него тут полный бардак, дошедший уже до того, что сотрудники отеля не знают в лицо руководство. И что ему нужно быть жёстче с работниками, если хочет иметь какой-нибудь результат от их деятельности. Дав это ценное указание исполнительному директору в присутствии его же подчинённых и, как я понимаю, слегка его унизив, ХёБин удалилась. ЧжуВон, как только она ушла, особо мудрствовать не стал в принятии руководящих решений. Пообещал СуЧжи понизить зарплату за то, что она плохо следит за своей подчинённой и величественно скрылся в своём кабинете. Услышав такое, СуЧжи пошла по лицу красными пятнами. Как она на меня посмотрела, когда ЧжуВон закрыл за собою дверь! Я думал, она будет на меня орать. Ничего подобного. Я сначала не понял, но потом до меня дошло. СуЧжи молчала, потому, что она знает, в каких я отношениях с семьёй ЧжуВона. Ведь именно он привёл меня на работу! Если бы я пришёл сюда "снизу", через отдел кадров отеля, то это одно. Но я пришёл сюда "сверху", по личному указанию исполнительного директора, а это совсем другое! И поэтому орать на меня, как это делают начальники в дорамах, она не рискнула. Видимо, в тот момент СуЧжи думала, как она "попала" и что ей теперь делать, имея под боком такое "счастье", вроде меня? Ведь и наказать пообещали её, хотя виноват был я. Когда до меня "дошёл текущий расклад", мне стало стыдно. Я принялся извиняться перед сонбе, пообещал, что подобное больше не повторится, и что я буду замечательным её подчинённым, пусть только она заранее мне говорит, что и как нужно делать. СуЧжи после моих извинений малость "отмякла" и остаток своего первого рабочего дня я провёл в подсобке, с небольшим журнальчиком в руках, в котором были напечатаны фотографии руководства. Сонбе приняла решение не выпускать меня "на люди" до тех пор, пока я ей не сдам зачёт на знание всех руководящих лиц в отеле и всего высшего руководства. Сидел, учил, хотя имел большие сомнения в эффективности этого действа. Как для востоковеда, стыдно признаться, но по-первой, как я попал, вообще все корейцы были для меня практически на одно лицо. Чётко различал только родных ЮнМи и врачей. Потом стал подмечать детали и толпа на улице начала разбиваться на фрагменты, и приобретать индивидуальность. Но всё равно, есть у меня ещё "эффект европейца в Азии". Есть ещё проблемы с различением лиц. Поэтому я и не уверен, что узнаю человека, если видел его до этого только на фотографии. Вот ХёБин, к примеру. На фото она совсем другая, чем в жизни. Совсем не похожа. То ли снято так по-дурацки, то ли с глазами у меня, что-то не то…

А вообще, внизу, как сказала сонбе, висит щит с фотографиями всех начальников. И она думала, как она сказала, что я его изучил и запомнил. Оказывается, это здесь наипервейшее дело для работника — знать начальство в лицо. Но я-то откуда? Висят какие-то фотки корейцев… С подписями. Все, на первый взгляд, одинаковые… Оно мне надо было вникать? Вот и попал. Ещё и СуЧжи подставил… Интересно, а когда я стажёрил на кухне — почему мне об этом никто тогда не сказал? Уровень у меня был не тот? Или здесь считается, что это все знают? Может, этому учат в школе или в семье? Наверное… Вот только я совсем не местный…

Единственное, что было радостное в сегодняшнем дне, так это обалдевшая ХёЧжу, увидевшая меня в новой форме. Позлорадствовал слегка. Да и за сертификаты не придётся платить, если ХёБин сдержит своё слово и отправит меня пройти тесты за счёт фирмы.

Вот и все положительные стороны за сегодняшний день, — подвёл итог я дневным воспоминаниям и понимая, что делиться всеми своим случившимися трудностями с сестрой ЮнМи лучше не стоит, обращаюсь с вопросом к СунОк, желая сменить тему разговора:

— А как у тебя прошёл день, онни?

Услышав вопрос, онни мрачнеет.

— Не очень, — пожевав рис и проглотив, признаётся она после паузы.

— А что было не так, онни? — интересуюсь я.

— Получила самый низкий бал в группе. За тест по английскому, — с трагическими нотками в голосе говорит она.

— Почему? — искренне удивляюсь я, — Мы же с тобою занимаемся?

— Вопросы дурацкие в тесте были, — вздохнув, сообщает онни о коварстве преподавателей и начинает энергично накладывать новую порцию риса в свою чашку, видимо, намереваясь заесть полученный стресс.

— Какие?

— Мы с тобой такие не учили. С подвохом.

— Например?

— Ну, ещё не знаю. Тест у меня в сумке. Сейчас поем, потом посмотрю, где я ошиблась. Но там всё не просто.

— Покажи, — прошу я.

Глянув на меня, СунОк протягивает руку, подтягивает к себе за ремешок сумку и, открыв её одной рукою, достаёт два листка с тестовым заданием.

— На! — протягивает она их мне и вновь берётся за палочки.

Я беру и начинаю вникать. Сразу натыкаюсь на "косяк".

— Ошибка, — говорю я, — Неправильное применение слов teach и learn. Да, оба слова часто переводятся как "учить". Но! Запомни: teach отдавать знания, а learn получать их.

— Н-да? — прекратив жевать, озадачивается онни.

— Ещё, — говорю я, находя следующую "залепуху" в тексте, — Неверно с Must и Have to. Must означает собственную уверенность в том, что что-то необходимо, а have to — необходимость, вызванную внешними обстоятельствами. У тебя тут в тесте написано: I have to be home by ten. (My parents told me so.). Тут необходимо использовать конструкцию have to. Я должен быть дома к десяти. (Потому, что мне так велели родители.). Родители вынуждают меня. Это внешние обстоятельства. Поэтому — have to. А вторая фраза — I must be home by ten. I have a very difficult day tomorrow. (It is my own decision.) Переводится как — Я должен быть дома к десяти. У меня завтра очень тяжёлый день. (Это моё собственное решение). Поскольку это моё собственное решение, то поэтому тут — must. Тут же вот даже подсказки в скобках даны.

Я с удивлением посмотрел