Кодекс дуэлянта. Книга 4 - Тим Волков Страница 7

— Постой, где он будет меня ждать? — переспросил я.

— Галерея «Третьякофф», — повторила Лисенок. — Граф Березов — известный коллекционер и любитель картин. Думаю, поэтому он и назначил вам там встречу. Тем более, что только сегодня идет выставка редких картин.

— Откуда знаешь?

— В газете прочитала. Говорят, будут выставлять какие-то очень редкие, ранее нигде не показанные картины мало знакомых художников.

— И что же тут интересного?

Лисенок пожала плечами.

— У коллекционеров свои заморочки. Некоторые редкие картины могут очень дорого стоить.

Картины, граф Березов, галерея… только причем здесь я⁈

— Ладно, схожу, — после паузы ответил я.

Было определенное любопытство узнать зачем Березов хочет со мной свидеться. Да и отказывать ему, вроде бы не врагу, не стоит. Влияние Березова на элиту аристократии не стоит откидывать, оно достаточно большое. Поэтому заиметь такого знакомого и единомышленника было бы неплохо.

* * *

Галерейный свет, мягкий и приглушенный, погружал посетителей в мир картин едва те входили внутрь. Воздух был пропитан специфическим запахом старых красок и деревянных рам. Большое помещение с высокими потолками и множеством комнат, каждая из которых была посвящена отдельной эпохе или стилю, заставляло невольно почувствовать себя маленьким и беззащитным

Попасть сюда оказалось проблематичным — почти все билеты были раскуплены и пришлось доплатить перекупщикам, чтобы получить право на вход.

Люди ходили по галерее, рассматривая картины. Были здесь и молодые кадеты, которые с заинтересованным взглядом изучали каждый холст, и статные пожилые аристократы, которые с ностальгией вспоминали былые времена.

Некоторые и вовсе в гордом одиночестве стояли перед картинами в тишине, погруженные в свои размышления. Другие обсуждали работы с друзьями, делясь впечатлениями и интерпретациями.

В центре галереи стояли несколько картин, которые привлекали особое внимание. Это были портреты знаменитых людей, написанные известными художниками. На одной картине был изображен император Николай I, на другой — великая княгиня Елизавета Федоровна, а на третьей — писатель Александр Пушкин. Выполнены они были в весьма странной манере — с помощью крупных мазков и брызг. Но стоило взглянуть на холсты под определенным углом, чтобы взгляду предстала тонкая работа художника.

Я прогуливался по галере, больше всматриваясь в людей, чем в сами картины. Довольно скоро повстречал Ирину Кривощекину, дочь Кривощекина старшего, которая тоже была известна своей любовью к искусству.

— Александр! — воскликнула она, увидев меня. — ты что тут делаешь?

— Картины решил посмотреть, — ответил я, думая, как бы поскорей улизнуть.

— Что-то ты давно не заглядывал ко мне в гости, — сказала девушка, подходя ко мне ближе.

Ее пальцы незаметно для всех коснулись моей штанины и поползли вверх, к ремню.

— Не было времени, — ответил я, пытаясь отстраниться — не хватало, чтобы меня еще выгнали отсюда за неподобающее поведение.

— Ну посетить галерею хватило же времени?

Рука прошла еще ближе, к самой ширинке.

— Ирина…

— Паучок поймал свою жертву! — хихикнула девушка.

В ее устах, дочери рода арахнидов, это прозвучало двусмысленно.

— Ирина, давай не здесь? — предложил я.

— А где?

— Встретимся через полчаса в туалете. Хорошо?

Это устроило девушку, и она поспешно пошла прочь, игриво подмигнув мне напоследок.

Я же продолжил обход галереи, высматривая Березова.

В других залах были представлены пейзажи, натюрморты, жанровые сцены. Некоторые картины были яркими и жизнерадостными, другие — темными и меланхоличными. Каждая из них рассказывала свою историю, передавала свои эмоции. Чего-то удивительного и невероятного я не увидел — деревенские избы, люди, леса. Что тут такого?

Впрочем, я никогда не был особым любителем живописи.

В галерее было много людей, но атмосфера была спокойной и сосредоточенной. Люди приходили сюда, чтобы отдохнуть от суеты жизни, погрузиться в мир искусства и получить эстетическое удовольствие.

— Александр Константинович! — окликнул меня кто-то.

Я оглянулся и увидел в паре шагов от себя пожилого мужчину. Хватило и одного взгляд, чтобы понять — это именно граф Березов.

Его высокий рост и безупречная осанка выдавали аристократическое происхождение. Лицо, покрытое сетью тонких морщин, хранило печать прожитых лет, но глаза, холодные и проницательные, излучали ясный ум и скрытую силу. Серый костюм сидел на Березове идеально, как вторая кожа, а тонкая шелковая рубашка подбиралась в тон цвета его седых волос. На пальце сверкал золотой перстень с камнем, который, казалось, переливался всеми цветами радуги.

Он смотрел на меня, но его взгляд казалось был устремлен сквозь меня. Он словно наблюдал за чем-то своим, за чем-то, что было далеко за пределами этого зала. Неловкость от его присутствия нарастала с каждой секундой. Казалось, этот человек был не из нашего времени, не из нашей реальности. Он был как призрак из прошлого, явившийся в этот музей, чтобы напомнить о том, что время неумолимо, и что все мы когда-нибудь станем лишь тенью самих себя.

— Будем знакомы! Меня зовут Генрих Александрович Березов, — произнес он, протягивая жилистую руку.

— Александр Шпагин, — ответил я, принимая приветствие. — Вы хотели со мной встретиться?

— Да, — кивнул тот. — И я очень рад, что вы приняли это приглашения. Но сначала давайте пройдемся по галере? Сегодня тут такие сокровища выставляют!

Его глаза вдруг загорелись, он жадно оглядел стену, на которой было вывешено несколько полотен.

— Хорошо, — согласился я.

Странность ситуации все больше усиливалось, но я решил до некоторого времени просто понаблюдать за этими графом Березовым, чтобы понять кто он такой.

Мы пошли по галерее, осматривая картины. Березов принялся рассказывать о художниках, о стилях, о истории искусства. Он был красноречив и образован, и я не мог отказать ему в его знаниях. Но мой ум был занят другими мыслями. Я все еще пытался понять, что меня так беспокоило в его поведении, что за такой неброской внешностью скрывалось.

Мы подошли к залу, где были представлены работы современных художников. Я посмотрел на абстрактные картины, на яркие и необычные инсталляции. Но ничто не привлекло моего внимания.

— Признаться, я не совсем понимаю этого искусства, — признался я, уже уставший от всего этого пестрого разноцветия.

— В самом деле? — спросил Генрих Александрович,