Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина Страница 7

— В каком городе вы жили?

Ох, я даже ничего не успею придумать, придется правду сказать.

— Я из Сибири, маленький провинциальный городок под названием Тюмень, туда еще в царские времена на каторгу ссылали.

К моему удивлению, офицер тихо рассмеялся:

— О! Знаю - восстание декабристов. И даже друзья Пушкина в этом участвовали…

"Какой же ты у нас осведомленный! Начитанный..."

— Вы, наверно, и сами в России бывали?

И тут он повернулся:

— В России? Почему вы все время говорите - в России?

Надо было отвечать быстро и убедительно.

— Я люблю именно так называть свою страну, понимаете, мои родители всегда с восхищением вспоминали царские времена и не приветствовали приход к власти большевиков. Я… я из старинного дворянского рода Воронцовых.

Блондин буркнул что-то маловразумительное и снова с ненавистью уставился на меня, а, собственно, почему он так злится? Что я ему сделала? Псих!

И тут Франц поманил меня к себе пальчиком, а когда я наклонилась к нему поближе, вдруг прошептал в самое ухо:

— Вы, пожалуйста, его не бойтесь, Отто всегда такой, он часто не в духе. По -настоящему он хороший... он мне даже кораблик сделал... а еще я очень хочу пить.

"Хороший - как же. Где-то очень-очень глубоко" А мне-то какое дело до дерганного Отто?

— Я тоже пить хочу, - шепотом сообщила я мальчику и уже громко спросила:

— Извините, у вас есть вода для ребенка?

Офицер на переднем сиденье резко повернулся и вопросительно посмотрел на Блондина, а тот смерил меня недовольным взглядом, отвечая, что никакой воды у него нет и в случае необходимости можно сделать остановку у ближайшего кафе.

— Вообще-то в дорогу с ребенком нужно всегда воду брать! - строго заметила я, но Франц меня перебил:

— Я уже не ребенок, мне почти девять лет.

«Ох, ты, Господи! Да они же его совсем затиранили, даже не позволяют считать себя маленьким. Еще и от матери отобрали и сам образ матери обгадили, ну, точно, сверхчеловека готовят...»

— Потерпи, Франц! Вырастешь истинным спартанцем, закаленным в трудностях, ты же слышал о подвиге царя Леонида и его трехсот воинов?

— Слышал, конечно, - мальчик понурился, - только меня бы в Древней Спарте уже давно сбросили со скалы… я ни на что не годен...

— Нет никакой необходимости терпеть жажду. Мы сейчас сделаем остановку. Ты ведь сегодня даже от завтрака отказался, Франц? - не то спросил, не то утвердил старший офицер.

— Я не голоден.

В голосе немца звучало нескрываемое раздражение, а меня охватила злость, как будто ребенок виноват, что хочет пить, а никто не позаботился о воде. Притом, у мальчика серьезные проблемы с самооценкой, они что не видят? Этот нарядный... постарше... Он же ему вроде отец?

Отто. Долгая дорога в Познань

Нет, это просто немыслимо! Нужно было всего лишь прикрикнуть на щенка, а не останавливаться возле придорожной девки! Что за блажь возникла у Вальтера? Подумаешь, немного напомнила его блудливую сучку...

Эмма фон Гросс хотя бы красавица, а уж это чучело, что генерал затащил в машину... У меня просто нет слов! Потом оказалось, что девица еще и русская. Я убил бы ее на месте. Ненавижу русских! Я готов убивать их голыми руками за все, что они с нами сделали. За все, что они сделали со мной... Donnerwetter!

Уж конечно девица начала лебезить перед козявкой Францем, не иначе захотела произвести впечатление на его высокопоставленного папочку, еще пыталась учить меня тому, как надо обращаться с детьми. А потом щенок захотел пить и нам пришлось остановиться.

Русская не отходила ни на шаг, она начала рассказывать Францу какие-то дурацкие сказочки про корабль с алыми парусами и капитана, который должен приплыть за девицей и увезти ее в лучший мир. Конечно, девкам нравятся капитаны - неважно, русские они, немки или француженки.

А еще она поведала нам историю о несчастном детстве Снежной Королевы, а Франц слушал, раскрыв рот, потому что ему вдруг стало понятно, отчего Королева такая холодная и бессердечная. Русская даже пыталась чего-то нам спеть, вроде: "Отпусти и забудь, что прошло - не вернуть..."

Хотел бы я забыть все, что со мной случилось, но ведь это и каленым железом не вытравишь, даже если содрать с меня кожу живьем... я буду все знать и помнить - эту боль невозможно забыть.

Я внимательно следил за реакцией Вальтера, кажется, русская ему приглянулась, тем более, что Франц уже от нее без ума. Вальтер смотрел на нее, как смотрят на свое, я уже хорошо изучил генерала, чего доброго еще потащит за собой и нам придется жить в одном доме.

Нет, нет, я точно не выдержу... Я ее задушу, и пусть Вальтер делает со мной что хочет. Я не потерплю ее рядом, я захочу ее уничтожить - смазливую дрянь, что сейчас обхаживает моего мальчишку. Я уверен, что русские должны исчезнуть как вид, и я приложу к этому все усилия, на этот раз точно не промахнусь.

Как же она меня бесит!

Мой Бог, лучше я уйду и буду курить, чтобы не броситься на нее прямо сейчас.

Ася. Остановка перед заездом в город

Мы сидели за столиком на открытой веранде большого уютного кафе и разговаривали, причем, больше всех говорила именно я. Немца постарше звали Вальтером, он так и велел к нему обращаться, а спросить его отчество постеснялась.

Может, у них так принято - просто по именам. Хотя он выглядит много старше меня и говорить ему просто "Вальтер" было неловко, тем более, я совершенно не собиралась к нему как-либо обращаться, меня больше занимал Франц.

А что касается психованного Блондина, то он сначала тоже сидел с нами за столом, поглядывая на меня исподлобья, а когда зашел разговор про шпионов, презрительно дернул верхней губой и чуть не оскалился.

Да по мне ты хоть зарычи - тебя не существует. Тебя уже давным давно нет для того времени, откуда я родом. Ты - ноль, музейная голограмма, исторический артефакт! Так чего же мне бояться чокнутой голограммы по имени Отто?

Вальтер - тот, хотя бы ведет себя спокойно, культурно. Франц - вообще чудесный мальчик, у нас с ним нашлось множество тем для разговоров. Франц прочитал массу замечательных приключенческих книг, конечно, что же еще делать, если ты прикован к постели. Отто почти не общается со своим подопечным, я уже поняла, вот сейчас курит на углу и снова смотрит на меня с непонятной злостью.

И тут, разглядывая его в профиль, я вспомнила на кого он похож - это же молодой Василий Лановой в роли капитана Грея, только бы шляпу вместо фуражки и лицо подобрее, а так... тот же точеный аристократический лик, отрешенное выражение на благородных чертах, тонкие, сурово сжатые губы и тоска в светлых глазах. Все-таки Отто странный.

Из раздумий о Блондине меня вывел голос Вальтера:

— Тот поляк, что был с вами в машине, ваш родственник?

— Да… очень дальний. Но других знакомых в Польше у меня нет, хотя Стефан мне не очень рад, придется задержаться у него на пару месяцев. И еще неприятность, у меня украли чемоданчик со всеми вещами, а там были и документы. Господин Барановский переживает по этому поводу, утверждает, что меня примут за шпионку.

Вальтер сдержанно улыбнулся:

— Могу вас заверить фройляйн, с документами у шпионов обычно полный порядок. А вот ваше великолепное знание языка может кого-то насторожить.

— Я ведь уже объясняла, моя учительница была этническая немка, ее предки жили в Поволжье, а потом были сосланы в Сибирь.

— Как сосланы? За что?

Хватило же ума поднять такую неловкую тему! Пришлось выкручиваться:

— Это случилось еще при царе, кажется, я не знаю нюансов. Но у нас в классе были две немецких фамилии: Шульце и Греб. Мы дружили, общались, ходили друг к другу в гости. Никаких разногласий, нам всего хватало. И я с удовольствием учила немецкий, наверно, у меня призвание к языкам.