Белая ворона - Карина Вран Страница 7

Коридор похож на лабиринт.

Это связано с особенностями проектировки. Вообще, про обязательную ориентацию окон жилых комнат на юг я узнала попозже, не в годик. Тогда для меня это был самый натуральный лабиринт.

И в лабиринте меня ждали монстры.

Тот, кто проектировал эти стеночки и повороты, знал толк в извращениях. А те, кто здесь поселился, знал толк в неожиданностях. Коридор петлял, образовывая ниши, и ниши эти использовали для размещения узких вертикальных картин.

С одной на меня глазели панды, жующие побеги бамбука. За поворотом пара аистов сплетала шеи возле персикового дерева. Этим не было до меня дела.

С третьей готовился прыгнуть тигр! Усищи, пасть, прижатые уши, напряжение тела — ух, постарался художник.

Я глазела, но старалась не тыкать пальцами в стены, украшенные живописью. Ведь я же воспитанная малышка. К тому же избалованная шедеврами изобразительного искусства Эрмитажа и Русского музея.

Но и не оценить красивое, пройти мимо с постной рожей было бы неправильно. Поойкала с искренним восхищением. Мама Вэйлань, взявшая на себя обязанность проводить гостью, осталась довольна реакцией. Вроде как.

По лицу сложно судить: улыбается приятно, вежливо, ласково даже, хотя видит первый раз в жизни.

Пока я прикидывала процент искренности на каждый миллиметр белозубой улыбки нашей новой знакомой, мы дошли до комнаты с монстриками иного толка. С детьми, сверстниками моего туловища.

— Бо Ченчен, — эта госпожа озвучила двойное имя моего песочного знакомца слитно, наверное, так оно и правильно.

Все же к этой мамочке, не чуждой культуры и искусства, у меня веры больше, чем к луноликой мамане балбеса. Пусть та и родная мать.

Балбес под моим взглядом как-то весь перекосился. И отполз подальше, причем спиной вперед.

«Только не захнычь», — мысленно взмолилась я. — «Ненавижу, когда мужчины плачут».

— Чжан Джиан, — представила мне еще одного мальчугана хозяйка.

Этот был как-то меньше в пропорциях, и на лицо поуже. Не такое, что стремится к идеальной форме — шару. Видимо, пошел в батю, а не в плосколицую мать. Ну, или в соседа.

Чжан Джиан махнул мне ярким матерчатым кубиком и отвернулся.

— Сюй Вэйлань, — свою дочь хозяйка представила последней.

Девчушка даже не взглянула на меня. Она была поглощена сборкой разноцветной пирамидки.

У меня в детстве была похожая. Только цвета не такие вырвиглазные.

Игрушек в комнате — уйма. Словно детский отдел в крупном магазине сказали завернуть и привезти по адресу.

— Я пойду, — мама Вэйлань улыбнулась еще шире. — Повеселитесь.

Когда закрылась дверь в комнату, мне стало кисло. Как я узнаю, для чего устроен весь сыр-бор, в смысле, материнский сбор? Эй, женщина, я хочу это услышать! Это меня напрямую касается.

Эх. Нет в жизни счастья. И места шпионским историям с прослушкой. Тут стакан к стене не прислонить, чтобы вызнать тайны китайских импе… мамань. Стен слишком много, эта детская — самая дальняя от столовой-гостиной комната.

Кто здесь хозяйская детка — ясно, в принципе, и без представлений. Композиция: три капустных кочана и одна клубничка вполне очевидно показывает, кто здесь гости.

Если все еще не понятно, я растолкую: меня, как и балбеса, и того, с узкой моськой, привели с улицы. Во всех слоях одежды, включая уличную куртку. Не раздели, не разули — сунули в игровую берлогу… зачеркнуть: в детскую комнату Вэйлань. Та одета в розовенькое платьишко с рюшами, поверх платья кофточка тонкой вязки, тоже розовая, чуть потемнее.

Если вы представляли клубничку с участием маленькой девочки как-то иначе, то у меня для вас плохие новости. Вы — извращенец, вроде тех, что проектируют и строят коридоры-лабиринты.

Хотя не, у тех извращенцев хотя бы есть обоснование. Традиции, фэншуй, принцип пяти элементов… Юг, который слава и признание, кстати, у них на схемах — сверху. Магнитный юг сверху, географический север тоже сверху. Мозги выкипают во всех направлениях. Равномерненько. Пар идет на запад и на восток, через ухо правое и через ухо левое.

Возвращаясь к овощам и одной ягоде.

Вместо громоздкой обуви (уличной, мать их… и мою тоже, обуви!) на клубничке белые лакированные туфельки.

Что у меня, что у других жертв домашнего насилия… да что ж такое! Зачеркнуть! Образцов материнской заботы. Да, так вот: у нас, образцов, непокрытая голова и ладошки на свободе. Остальное в слоях одежды.

И такая подвижная милашка Вэйлань, которая может не перекатываться, а почти грациозно (с учетом возраста) перемещаться по игровой.

Куча игрушек, три капусты и клубника. Пол застелен чем-то мягким, но не ковром. Видимо, несколько покрывал или что-то подобное настелили на один раз. Потом это точно в стирку: обувь на гостях, напомню, уличная.

Меня мама несла на ручках. Этих двух кочанчиков, наверно, тоже. Но все равно мы не в домашних сменных тапочках.

Итак, по диспозиции на грядке.

Места много, эти трое рассредоточились. Хотя узколицый кочан по чуть-чуть пододвигается к ягодке. А кочан-балбес отползает от меня. По-моему, делает он это неосознанно.

Говорят, что дети весьма эмпатичны. Чувствуют опасность, стараются держаться подальше.

Впрочем, о чем это я? Где балбес и где осознанность?

Сюй Вэйлань миниатюрная девочка. Хотя ей, как и всем присутствующим, чуть больше года.

В контексте конкурентоспособности ягодка на голову выше нас. И когда она начинает бросать в нас яркие цветные мячики, это особенно заметно. Сложно уворачиваться от вражеских снарядов, когда ты — капуста. Еще сложнее перехватить снаряд на лету и кинуть обратно.

Малышковая социализация. И установка лидерства на отдельно взятой грядке.

Играть в игру, где я не могу победить? Вот еще.

Взгляд выцепляет в массе ярких цветных пятен игрушку, которой тут быть не должно. Она не подходит по возрасту. Может, предположение о скупке всего ассортимента