Василий Сахаров - Большой погром Страница 71

Однако вскоре лошади перешли на рысь, и рыцарская кавалерия стала набирать разбег. Задрожала земля. Стук подкованных копыт, звяканье металла и боевые кличи всадников слились в неразборчивое гудение. Противник приближался, и степняки помчались навстречу крестоносцам. Половцы закидали врага стрелами, но от них вреда было немного. Дистанция между степняками и закованными в броню католиками – метров двести. Поэтому вырваться из плотного вражеского строя смогли только несколько рыцарей. Но за первым залпом последовал второй, третий, четвёртый. А затем ордынцы развернулись и, продолжая стрелять, пустились наутёк. Ничего нового. Тактика боя с тяжёлой кавалерией отработана. Степная конница в очередной раз выскользнула из-под удара, и противник, потеряв треть кавалерии, занял господствующие высоты, которые нам и даром не нужны.

Снова заминка. Противник замер, ждал пехоту. Орда тоже не двигалась. Что предпримет герцог Альбрехт?

Германский аристократ не придумал ничего лучше, как продолжить наступление, и на этот раз впереди пошла пехота.

– Сейчас мы этих пешеходов стрелами проредим, – сказал Кокай Мнюзович. – Хан, пусти мою тысячу вперёд.

– Нет, – покачал я головой, заметив, что в рядах вражеской пехоты много стрелков. – Погоди.

В атаку на крестоносцев я пустил тысячи вождей Ечеди и Муцкэ, которые командовали приднепровскими половцами и были двоюродными братьями покойного Бачмана. Они лично повели своих воинов в бой.

Крестоносцы, увидев приближающихся степняков, остановились, и вперёд вышли отряды арбалетчиков и лучников. Причём лучники были валлийцами. У каждого – длинный лук из тиса в рост человека. Такие только у выходцев из Англии. А арбалетчики, скорее всего, из Италии.

«Наверное, наёмники», – подумал я, но отзывать кочевников не стал, ибо хотел посмотреть, как справятся тысячники, к которым у меня не было доверия, и как будет действовать противник.

Вражеские стрелки выстроились в несколько шеренг и приготовили своё оружие. Степняки стремительно приближались и вот-вот должны были дать первый залп. Но прозвучал вражеский горн. Протяжный звук прокатился над полем боя, и наёмные стрелки герцога Альбрехта выстрелили раньше половцев.

Тучи стрел и арбалетных болтов обрушились на степняков. Всего один залп, и половцы потеряли почти сотню воинов. Атака приднепровцев захлебнулась, у противника оружие по дальнобойности лучше степных луков, и я отдал приказ тысячам вернуться.

Теряя воинов и лошадей, половцы отошли. Ечеди и Муцкэ потеряли больше двухсот воинов, и противник продолжил наступление. Стрелков нам не достать, только нажми, они спрячутся за пехоту, а потом в бой вступит отдохнувшая кавалерия, и нам навяжут прямой бой. Нужно ждать более удобного случая, и я принял решение отступить.

Нас не преследовали, битва должна была продолжиться на следующий день. Альбрехт Медведь не собирался нас отпускать и, кажется, нащупал верную тактику ведения боя против лёгкой степной кавалерии. Однако ночью всё резко изменилось.

– Кхе-кхе! – услышал я возле своей палатки кашель и проснулся.

Руку на меч. Чувства на пределе. Я готов отразить нападение. Но опасности не было, верные вароги на посту, рядом с шатром.

– Вождь, это Веселии. – Голос знакомый, принадлежит одному из учеников Валентина Кедрина, и я отозвался:

– Слышу тебя, Веселии. Входи.

Молодой убийца скользнул в шатёр, поклонился и сказал:

– Твоя воля исполнена, вождь. Альбрехт Медведь погиб.

– Когда?

– Минувшим вечером.

– Как? Отчего он умер?

– Герцог пирушку закатил, чтобы своих воинов подбодрить, и винца велел подать. Кубок поднял, произнёс речь, пару глотков сделал и помер.

– Яд?

– Он самый.

– Ушли без потерь?

– Никого не потеряли.

– Как ляхи, которые с вами ходили?

– Разбойники, конечно, но нам помогали.

– Отдыхай. Завтра ещё поговорим.

Убийца ушёл, а я велел поднять тысячи чёрных клобуков. Наверняка сейчас у крестоносцев неразбериха, и можно попытаться потрепать вражеский авангард. Чем больше паники и неразберихи, тем лучше.

Альбрехт Медведь погиб, и войско крестоносцев сразу же потеряло монолитность. Единственным человеком, который мог его заменить, был его старший сын, Оттон Асканий. Но он находился возле Бранибора, руководил осадой. А бароны, графы и прочие аристократы, которые отправились в Крестовый поход, преследовали собственные цели. Поэтому, не успело ещё тело герцога Альбрехта остыть, как они стали делить власть и разбились на группировки, а наёмники, которым платил Медведь, вообще снялись с места и встали отдельным лагерем.

Чего-то подобного я ожидал и воспользовался этим. Бить врага по частям – что может быть лучше?

Степняки обрушились на крестоносцев, и первую ночную атаку провели чёрные клобуки. А днём на католиков насели половцы. Одна атака сменялась другой. Подобно голодным волкам, которые атакуют стадо оленей, мы выбивали вражеские отряды, расчленяли войско католиков, окружали противника и уничтожали его с дальней дистанции. Крестоносцы сами виноваты. Могли бы объединиться и держаться вместе, прорваться к Магдебургу и, находясь под защитой городских стен, выбрать нового полководца или дождаться приказов от герцога Оттона. Но дворянская спесь и гордость обрекли крестоносцев на поражение.

Избиение продолжалось трое суток. Войско Альбрехта Медведя прекратило своё существование, остались только наёмники из Англии, к которым присоединились итальянские арбалетчики и фрисландские пикинёры. Они закрепились на развалинах старого замка, разрушенного славянами во время прошлого Крестового похода, и сдаваться не собирались. Их было относительно немного, три тысячи. Пробиться к городу мимо половцев они не могли и понимали это. А ещё понимали, что рано или поздно я должен уйти. Следовательно, для спасения необходимо удержать позицию и дождаться благоприятного момента.

Можно было не трогать наёмников и атаковать поляков, а потом двигаться к Бранибору, где ждал помощи Сивер. Но не хотелось оставлять этих профессионалов в тылу. Ведь они без дела не останутся, и вскоре их опять кто-то наймёт: либо Оттон, либо церковь, либо кто-то из местных феодалов, либо люди императора. А потом они снова окажутся на передовой и станут биться против венедов. Но как их выманить? Я думал над этим вопросом недолго и вызвал к себе Яна Попела.

Далёкий потомок польских королей (или самозванец, не суть важно) появился быстро. Он как раз вернулся из разведки, и я спросил его:

– Что скажешь, Ян?

– Владислав узнал о смерти Альбрехта и разгроме его войска. Поэтому уводит своих воинов обратно в Польшу.

– Пусть уводит.

– Как же так?! – поморщился Попел. – Нужно догнать его.

– Успеем ещё с Владиславом переведаться. Сейчас у нас иные цели.

– Какие?

– Нужно добить наёмников.

– Они важнее, чем польский король?

– Да.

– Наёмников одолеть сложно. Позиция у них хорошая, и воины они отменные. Если попробуем атаковать, много людей потеряем.

– Верно, – согласился я. – Значит, мы должны их выманить. Пошлём к ним людей, которые скажут, что мы ушли, и дорога на Магдебург – свободна. У тебя есть бойцы, которые смогут выдать себя за германцев?

– Найду. Сколько нужно?

– Троих, наверное, хватит.

– Когда они должны отправиться к наёмникам?

– Как обычно: чем скорее, тем лучше.

Ян Попел подошёл к порученному заданию творчески и через час привёл семью: отца, мать и сынишку. Все трое одеты как крестьяне и знали местные наречия. Идеальные агенты, и понять, что видишь перед собой разбойников, трудно. Они – ребята лихие, опытные, проверенные в деле и преданные своему вождю. На самом деле «отца семейства» звали Бронислав Крюк, он прославился тем, что в городе Бжег за одну ночь зверски убил и расчленил девять человек, а потом в одиночку пять лет бродил по лесам и прикончил ещё три десятка. Головорез с задатками садиста, редкостная сволочь без принципов и моральных норм. Но при этом очень хитрый и ловкий человек, который был благодарен Попелу за то, что он вытащил его из петли. «Мать» своему «супругу» ничем не уступала. Звали её Хельга, кличка – Болиголов. Родилась в Познани. Была изнасилована рыцарями и родила ребёнка. Семья от неё отказалась. Она промышляла продажей ядов, приворотных зелий и целебных настоек. После того как её обвинили в колдовстве и хотели сжечь на костре, бежала в лес и одно время считалась любовницей Попела. Ну а мальчишка, который был с ними, её сын Вацлав, потомок неизвестного рыцаря-насильника. Паренёк смышлёный, быстрый и опасный. На его счету уже несколько трупов. Он быстро сошёлся с варогами и настолько сдружился, что они хотели принять его в своё братство, как равного. Я не против. Ещё один воин мне не помешает.