Юрий Иванович - Андрогин Страница 8

Затем подходила женщина с пряжей из паутины. За ней мужчина-гончар, показавший глиняную миску и небольшой кувшин. Кожевник с куском всё той же серой, поблескивающей кожи. Парень с отрезком плетёной сети. Девушка со смелым взглядом и кривым куском чуть ли не оконного стекла в руках.

Как химик и фармацевт, Дарья смогла бы сварить стекло. Но она сильно засомневалась в практической части производства. А девушка показывала именно осколок, скорей всего найденный. Уточнить по данной сложной теме что-то жестами – лучше и не пытаться.

Больше никто не подошёл. Видимо, санитаров, травников или алхимиков – тут не было и в помине.

И хоть общий гомон оставался без отрицательных эмоций, держать новичка нахлебником никто не вызвался. Старейшины встали в кружок и стали совещаться о доле человека, свалившегося к ним с неба.

А самой Дарье объяснить, что она умеет лечить, вырезать аппендицит (да и не только!) и знает, как сделать массу полезных лекарств, – запрещал здравый рассудок. Мир-то совсем иной. И не факт, что здешние Homo sapiens – идентичны во всём землянам. Вдруг у них внутренние органы несколько иначе расположены? Сердце справа? Или печень слева? Или реакция на лекарства не та: дашь какое-нибудь успокаивающее, а оно сразу вызовет инсульт? Или заживляющий стрептоцид инициирует воспаление крови?

Да и не факт, что здешние ингредиенты обладают ожидаемыми от них свойствами. Чтобы их проверить да сопоставить с земными аналогами, нужны лаборатории, оборудование, помощь здешних врачей и аптекарей и… годы, годы, годы… Не говоря уже о совершенном знании местного языка и прочих многочисленных реалий. Жестами можно показать что угодно. Ведь наверняка и тут знахарь имеется, травник, аптекарь, лекарь или как они зовутся. Но! Допустим, удалось убедить, что она знаток медицины. А местные раз, под белы ручки, и в местный лазарет. А там больной неведомой хворью пациент помер через четверть часа после начала врачебного осмотра.

Как на подобное отреагируют аборигены? Уж кто-нибудь да вякнет: «Он убил моего любимого дедушку!» – бабушку, брата, сына, дочь, сестру – нужное подчеркнуть. И если сразу не казнят за враньё, впоследствии кто-то да попытается отомстить за дражайшего родственника.

Так что вначале придётся осторожно вживаться в новый мир, познавать неспешно его реалии, старательно обучаться языку, и только потом задумываться о собственной пользе здесь.

«Знать бы ещё, чем моё здоровенное мускулистое тело может окупить своё содержание? – размышляла Чернова. – Тут ни пашни нет, ни фруктовых деревьев (или есть?). Ни в менеджерах высшего звена, ни в укладчиках асфальта не нуждаются. Только и могут меня припахать в каменоломне, ведь сараи вроде из обработанного камня. Где ещё? Ну да, в качестве носильщика или сборщика хвороста… На что ещё это тело пригодно?..»

По мнению старейшин – будет тело, найдём дело. Потому что, закончив обсуждение, они вызвали из толпы мальчугана лет одиннадцати, максимум двенадцати и несколькими предложениями поставили перед ним задачу. Тот понятливо кивал и весьма самодовольно лыбился. Ещё во время этого инструктажа толпа стала рассасываться в стороны, растворяться в лесу. Все поняли, что бесплатное представление окончено, и вернулись к повседневным делам.

Старушка закончила наущения и обратилась к пришельцу:

– Арис Шенгаут! Что он, Гют, что я, Алейрадини. – Она несколько раз тыкала узловатым пальцем то в себя, то в мальца, и склоняла местоимения: – Что меня, что его ты должен слушаться одинаково! – Дождавшись неуверенного кивка, всё это продублировала ещё и вполне понятными жестами: – Смотри. Учись. Делай, как Гют. Работай. Получай еду и наш кров. Приноси благо нашей общине.

Она ещё что-то добавила, судя по тону, не совсем приятное. А то и угрожающее. Если включить фантазию и попробовать догадаться, прозвучало нечто:

– Тогда и мы тебя защитим! – И уже поворачиваясь: – А не будешь стараться, лес тебя заберёт.

Сказала и ушла за остальными коллегами, не оглядываясь. А Чернова решила, что очень постарается и на ночь голодной не останется. Поэтому с полной готовностью уставилась на мальчишку. Мол, готова к труду и обороне. Всегда!

Гют похвально кивнул и махнул рукой, предлагая следовать за собой.

Но не успела Дарья и шага сделать, как неожиданно стало сумрачно. Хотя за миг до того солнце, стоящее в зените, прогревало всю полянку в толще леса. Землянка, до сих пор так и не чувствующая себя мужчиной, подняла голову и замерла на полушаге и на полувздохе. Да и было от чего впасть в ступор: здешнее светило скрылось за толстенной летающей платформой, очень напоминающей кусок летящей по небу скалы. Причём скала эта протянулась на весь видимый квадрат неба и грозила вообще перекрыть и всё остальное пространство над головой.

Женская сущность и тут проявилась: Черновой Дарье Андреевне стало страшно.

Глава 3

Скалы летают по небу? Нет, конечно! Что тогда такое громадное оказалось наверху? Либо миры столкнулись и сейчас начнётся вселенская катастрофа, либо…

Додумать Арис Шенгаут не успел, его довольно бесцеремонно подёргали за пончо:

– Ей? – Малец ещё что-то возмущённо проговорил. Но землянка спешила ему указать на опасность, тыкая рукой в потемневшее небо:

– А-а? – вполне конкретный вопрос. Только на Гюта вид тверди, занимающей всё большую часть небосвода, впечатления не произвёл. Он постоял, шевеля губами, словно припоминая, а потом выдал какую-то сложную конструкцию из трёх длинных слов и фыркнул. Мол, нечего бояться, всё под контролем. Затем удивился: чего на небо вообще пялишься, если работа ждёт? И добавил явное предупреждение, в виде жеста «кушать!», а потом: «А нет ничего!».

Умный пацан. Быстро объяснил, что конец света – полная ерунда, а вот без ужина остаться – истинная трагедия. Землянке только и осталось, что печально вздохнуть и поспешить за своим малолетним опекуном, учителем, гидом и работодателем.

Они окунулись в сень леса, вошли в глубь его метров на сто и оказались в пустом полумраке. Прямые лучи светила сюда практически не проникали. Всё напоминало шалаш с десятками здоровенных корзин, которые с помощью ремней крепились за спину.

Гют взял для себя три корзины, сложив их одну в другую. Своему стажёру навесил шесть. Взял себе копьё метра три с половиной длины, с гарпуном на конце, точно такое же отдал ученику и первым устремился по тропе дальше. Арису пришлось не отставать, хотя идти с корзинами стало на порядок трудней, да и копьё мешало невероятно. Сама тропа вообще превратилась в сплетения корней, выступающих над болотистой, покрытой ряской чёрной водой. Ещё и запахи пошли чего-то гниющего и противного. Вполне возможно, что сюда стекали отходы жизнедеятельности всего посёлка. Грохнуться в такую клоаку желания не возникало.

Но больше всего Дарье мешало зажатое в левой руке мраморное яйцо. Из-за него ни опереться толком на стволы и ветки, ни копьё перехватить удобнее, а уж если угораздит упасть да уронить – ни в жизнь больше артефакта не сыскать. Хорошо, что женская смекалка помогла. Во время короткой остановки раритет оказался завязан тканью в два слоя и несколькими узлами в край просторного пончо.

Правда, остановкой остался недоволен вернувшийся опекун. Он чуть ли ругаться не начал по причине задержки. Но рассмотрев, что Шенгаут поспешно оправляет перекошенный край своего одеяния, забормотал что-то одобрительное и сам, достав свой уд, принялся отливать в ближайшую болотную лужу.

Судя по его интонации, он говорил:

– Правильно, надо здесь облегчиться… А то там… – Он чётко указал в ту сторону, куда вела тропа. – Нельзя! Понимаешь меня? Никак нельзя! Иначе на запах… – Гют стал раздувать крылья носа, как зверь, вынюхивающий след. – Прибегут… – Шевелящиеся пальцы изобразили краба. – Лонги! У них пасти – вот такие. Зубы – у-у-у! Как моя кисть. Ням-ням – и нет нас. Понял?.. Вот и давай, отливай здесь!

Попробуй не понять, если так доходчиво и подробно объяснили. Пришлось Дарье Андреевне, отвернувшись от малолетнего опекуна, впервые в своей второй жизни испытать на себе первое из списка «Как это делают мужчины».

Чего уж там скрывать, довелось помогать себе самовнушением. Но по окончании процесса появилось чувство немалого облегчения и был сделан философский вывод:

«Мужчинам всё даётся без труда, лень их когда-нибудь и погубит…»

Перед тем, как двинуться дальше, Чернова попросила мальчика произносить названия всего, на что падал его взгляд, конкретно тыкая пальцем в предметы. Тот понятливо закивал, и процесс пошёл. Даже в таком сумрачном и гиблом месте имелось до полусотни слов, описывающих окружающее пространство:

– Дерево. Корни. Ветка. Копьё. Корзина. Ствол. Пояс. Нож. Рука. Кулак…