Николай Васильев - Прогрессор галантного века (продолжение) Страница 8

«Но хватит о грустном, поговорим об искусстве. С Вашим появлением мне вдруг захотелось возобновить мои театральные постановки. Но я в затруднении с выбором пьесы: хочется поразить короля и двор чем-то совершенно необычным, но то, что приходит в голову, мне не нравится. Может быть Вы, мой гений, сможете что-то подсказать?»

Сашка задумался. Вернее, пьеса в его голове возникла сразу, но сможет ли он переработать «Юнону и Авось» во французскую трагедию? С другой стороны экзотичность пьесы будет несомненна…. Поэтому сначала он стал мямлить перед Помпадур: мол, да есть интересная русская музыкальная пьеса о романтической любви, только вряд ли он сможет…. Но маркиза потребовала рассказать ее в подробностях, потом настояла на пении Алексом отдельных партий, затем на проигрыше их на клавикорде – и восхитилась и загорелась и решила: быть по сему. Тотчас она отстранила его от монтажа системы отопления («Габриэль сам должен справляться!»), выделила в помощь поэта и музыканта и усадила их в одну из театральных комнат. Сашка положил перед собой лист бумаги, поднял глаза к потолку и взял в пальцы дурацкое гусиное перо….

Через неделю новая балетная опера под названием «L,amour au travers l,ocean» (Любовь через океан) была написана в тексте и нотах (многое Сашка, конечно, не вспомнил, но связную историю создал). Маркиза внимательно прочла, кое-что поправила («королю может это не понравиться….») и утвердила к постановке. Назначила музыкантов, декораторов, костюмеров, артистов массовки, хор и себя в роли Кончиты. Потом обернулась к Сашке и сказала:

– Алекс! Побудьте в этой трагедии моим партнером? Никого другого в роли графа Николя де Резан я представить не могу….

Начались репетиции, причем вне Версаля – маркиза очень желала сделать сюрприз для Людовика. Для этой цели ею был использован временно пустующий павильон куртуазного «Оленьего парка» (Луиза О,Мэрфи, пустоголовая наложница 16 лет, со времени рождения дочери жила в прежних покоях мадам Помпадур, расположенных над королевскими), в котором была просторная гостиная с антресолями для музыкантов и несколько комнат. Ночевать в нем никто не оставался, но днем вся труппа пребывала здесь. Шли репетиции отнюдь не гладко: в пьесе было много массовых песнопений и танцев (включая азартную матросскую джигу, от которой маркиза пришла в восторг) и все это надо было точно срежиссировать – чем и занималась маркиза. Сама она точно попадала в образ юной, неискушенной и до смерти влюбленной девушки: правда, текста у нее было ведь немного. В этом отношении она была недовольна: вместо героини на сцене доминировал герой. Это был ее недосмотр, но переделывать из-за этого пьесу было, вроде, поздновато.

Вдруг на генеральной репетиции в павильоне появились две маркизы: Помпадур привела с собой Лаферте! Мария-Терезия выглядела (признал знаток Сашка) как женщина-вамп: одетая в стильное шелковое темно-зеленое платье (облегающее, без кринолина – по рецепту того же Сашки), украшенное ожерельем из сапфиров, в небольшой сферической шляпке, расшитой перламутром и увенчанной перышком из хвоста павлина, с томным прищуром искусно накрашенных глаз, ироничной улыбкой, походкой от бедра и внезапными остановками с неестественно прогнутой спиной (сам, сам учил!)…. Мадам Помпадур в белом платье, украшенном мелкими красными цветочками, выглядела рядом с ней как племянница из провинции – свежая, милая…. Впрочем, взглянув на Алекса, а потом на подругу, она враз построжела и стала подлинной мадам фавориткой: властной и знающей жизнь во всех ее выкрутасах.

После приветствий («Вы очень здесь освоились, мсье Чихачев. Уже и в артисты попали?» «А Вы своим явлением произвели фурор: все мужчины поедают Вас глазами». «Вы, Кристиан, тоже артист? В массовке? Вот я сейчас на вас посмотрю….») мадам Лаферте уселась у стены напротив сцены, а мадам Помпадур рассортировала труппу по мере выхода артистов на сцену, поставила на острие атаки Алекса, дала отмашку капельдинеру и скрипично-духовой оркестр начал играть мрачноватую увертюру. Сашка спустился по ступенькам на сцену и запел низким баритоном: – Le Roi francais etendit les mains déjà dans toutes les demeures de la Terre…. (Король французский простирает длани уже во все обители Земли)

После его арии последовала сцена борьбы моряков с бурей, потом радостная джига по случаю того, что все уцелели, потом расползание по кабакам в аргентинском порту:

«Au lieu de flutes levez les gourdеs….» (Вместо флейт поднимем фляги….)

Но вот корабли причалили к пирсу Сан-Франциско, где их встретили губернатор с приближенными и дочерью Кончитой. Глаза Кончиты и Николя де Резан встречаются, знаменуя конец их спокойной жизни: ее без него, а его без нее…. Кончита выходит на сцену и танцует без слов под еле слышную музыку «Белого шиповника», Николя танцует так же в отдалении от нее.

Далее бал у губернатора, где Николя приглашает Кончиту на танец под ту же мелодию, но более громкую, а Федерико (граф де Мез) поет песню мстителя: – «Blanc rose musquce, l,eglantier sa beau jardin de roses….» (Белый шиповник, дикий шиповник краше садовых роз)

Той же ночью Николя проникает в спальню Кончиты, где она молится перед сном: – Miserere mei Deus secundum magnam misericordiam tuam….

Николя прерывает эту молитву и молит ее сам: «L,ange deveins un home, ramassez-moi, ange, avec les genoux….» (Ангел, стань человеком, подними меня, ангел с колен….)

Потом целует, целует, целует (Во время имитации поцелуев маркиза чуть повернула голову и подставила уголок губ – а поскольку Сашка должен был целовать мелко и часто, то этаким манером и уже всласть он стал целовать этот уголок, думая: «Ай да маркиза!»).

Потом дуэль с Федерико, который стал вдруг умолять его жениться на Кончите.

Помолвка и наутро – расставание. Танцуют грустный вальс и поют по очереди. Николя: «Тu moi le aube se reveille, passe sans chaussures sortiras….» (Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь….). Кончита: «Je sais que tu es press d,aller, nous, nous pluted serons ensemble l,internite….» (Я знаю, чем скорей уедешь ты, тем мы скорее будем вместе вечно….). Потом Николя: «Ne clignotent pas, larmojants de vent desesperes tes jeux de cerise; revenir un manvais presage, je te ne jamais verrai ….» (Не мигают, слезятся от ветра безнадежные глаз твоих вишни; возвращаться – плохая примета, я тебя никогда не увижу….). Кончита: «Je te jamais oublierai ….» (Я тебя никогда не забуду….). Николя: «Je te ne jamais verrai….» (Я тебя никогда не увижу….).

Во время этого пронзительно-грустного пения Сашка вдруг ощутил в себе рост жуткой тоски: будто в самом деле навсегда расставался с любимой женщиной, которую вот еще держит в своих руках, а завтра, послезавтра от нее останутся только тактильные воспоминания и этот ее взгляд – глубокий, отчаянный, завораживающий….

Далее одиночество Николя в Нанте, без денег. Танцует, опустив голову и чуть приподняв от бедер руки; потом стучит по груди: « Je suis vide, je suis dans la charogne, moi, je l,ai perdu, mon Dieu, et voice, je frappe sur la poitrine, comme pin, comme pin, comme pin!» (Я пуст, я нищая падаль, себя я утратил, Создатель, и вот я стучу по груди, как дятел, как дятел, как дятел!). Уходит.

Выходит Кончита и поет, вглядываясь в горизонт: «Dix ans, je m,attende a toi, tu es dans le chemin, tu es tout pres de moi….» (Десять лет в ожиданьи прошло, ты в пути, ты все ближе ко мне….)

Но вот закономерный конец. Хор поет: «Le paix, Dieu, l,ame de ta servente Conchita et l,ame de ton serviteur Nikola» (Упокой, господи, душу рабы твоей Кончиты и раба божьего, Николя)

Но хор продолжает (а на сцену вновь выходят Николя и Кончита и берутся за руки): «Ali amant de la paire, nous avons oublie de grappling et dinant pourquoi sommes-nous sur la Terre ont frappe – ali, l,amour, ali!» (Алилуйя возлюбленной паре, мы забыли, бранясь и пируя, для чего мы на Землю попали – аллилуйя, любовь, аллилуйя!).

Единственная зрительница встала и пошла к сцене, восторженно аплодируя и блестя повлажневшими глазами: – Жанна! Алекс! Вы – боги! Так спеть, так сыграть вы могли только через вселение в вас Полигимнии и Аполлона!

– Как ты думаешь, Мари, королю тоже понравится?

– Думаю, да. Только мадам, Вы опасно сближаетесь во время спектакля с Алексом. Со стороны вы кажетесь абсолютно влюбленной парой, да и целует он Вас, кажется, по-настоящему….

– Хорошо. Буду держаться от этого мужчины подальше. Жаль лишь, что накал страсти в спектакле станет ниже.

– Пусть будет пониже. Короля это вполне устроит.

      Глава десятая. От обладания к истязанию.

Артисты после репетиции, как всегда стали расходиться, но маркиза Лаферте вдруг остановила Алекса и Кристиана:

– Я так давно не была в вашей компании, мне хочется поболтать, попеть, потанцевать. Давайте останемся здесь: ведь в вашей квартире нет места для танцев? А может быть и ты, Жанна, останешься? Или король может прийти тебя сегодня навестить?

Мадам де Помпадур замерла, потом с горчинкой улыбнулась и осталась в «Оленьем парке». Послали, естественно, за ужином в ресторан, шампанским (для дам) и токайским (для мужчин). Перед ужином Мария-Тереза рассказала, что нового произошло в парижском свете и полусвете (имея в виду артистическую среду). Оказалось, что в ратуше состоялся бал, где основным танцем был вальс. Их разновидностей местные музыканты сочинили уже больше десятка, не считая трех родоначальных (в Европе Сашка показал лишь Амурские волны, Белый танец и Ласковый зверь). Маркиза была нарасхват, потому что призналась одной из подруг, что самый аристократический танец (Ласковый зверь) Алекс посвятил ей и сам учил ее танцевать. Помпадур с прищуром посмотрела на галанта, но Сашка ответил ей самым безмятежным взглядом. Наконец, принесли лакомства и у всех вдруг прорезался хороший аппетит – исключая Помпадур: так не ела пищу, а поклевывала.