Мария Сакрытина - Там тебя никто не ждёт (СИ) Страница 8

   ***

   Следующим утром (по ощущениям - сильно после полудня или шестого часа, как здесь говорят) я проснулась, нашла на кровати со стороны Эдварда сменную одежду, у камина - завтрак-обед... А вот самого Эда, конечно, уже не было.

   Сидеть в комнате одной не хотелось.

   Через чёрный ход - а как ещё? - я проскользнула в парк. И тут же услыхала флейту.

   Ага! Сейчас-то я узнаю, чем ты днём занимаешься...

   Мелодия - не та, что прошлой ночью, повеселее - лилась ручейком со стороны беседки.

   Я проверила на всякий случай, хорошо ли держится на волосах обруч и в порядке ли пла... блио. И поспешила на звук.

   Вообще, по сторонам, конечно, стоит иногда смотреть. Так, может, и не налетела бы на эту страшную толстуху-башню... Я шарахнулась от неё, как от чумной и, честно говоря, совсем не ожидала, что тётка протянет руку, схватит меня чуть не за шиворот - а точнее за шею. Лапища у неё - зубы ротвейлера отдыхают.

   Что-то тётка шипела, не знаю, не расслышала. Помню только, что флейта вдруг смолкла, эта... толстуха, наконец, отодвинулась, и мне открылся отличный обзор на беседку.

   Эдвард целовался. С какой-то дамочкой. Разодетой в пух и прах. С колпаком, как у фей в сказке про Золушку.

   Бр-р-р!

   Меня толкнули назад, резко повернули, чего-то снова зашипели. Я уловила только последнюю фразу, сказанную чуть громче и понятнее:

   - ... и если ты ещё раз... Поняла?

   - Поняла,- машинально отозвалась я. "Поняла" - самая ходовая фраза на уроках французского. Впрочем, и тут сработало. Тётка отпустила, снова зыркнула и встала живым знаком "проезд запрещён".

   Пришлось вернуться в комнату.

   Но ждала я Эда на этот раз с больши-и-им нетерпением.

   И конечно он пришёл ещё позже, чем обычно - в третьем часу ночи, в эту, которая хвалитны (господи, напридумывали!). Усталый и ещё более задумчивый.

   Не замечая мой нетерпеливый взгляд, прошёл в комнату, стукнул засовом, свалился на кровать и с тяжёлым вздохом закрыл глаза.

   А я впервые решила: хорошо, что стёкол в окнах здесь нет. От Эда стойко и очень странно, точнее непривычно, несло женскими духами. Противный такой аромат розы и чего-то... фрезии? Чего-то резкого.

   Моя аллергия очень "вовремя" решила напомнить о себе.

   Я всхлипнула-хлюпнула, отодвигаясь к окну, к свежему ветерку, со всей силы зажала нос. Эд повернул голову, посмотрел на меня сквозь ресницы.

   - Катрин? - измученный голос. - Как ты?

   Хреново! Особенно сейчас.

   Я отдышалась и с трудом выдавила:

   - Чьи это... духи... запах (в оригинале "тяжёлый аромат" получился)? С кем ты...

   - Графиня де Лиакруа, - пробормотал Эд, не дослушав, и снова обессиленно закрыл глаза.

   Графиня. Угу. Это, конечно, многое объясняет.

   - Ты её любишь? - вспомнилась сцена в саду. - Эту... графиню.

   Я тут же пожалела о вопросе - ну в самом деле, как ревнивая девчонка: "Ты её любишь? А меня?" Бред!

   - Что? - выдохнул Эд, снова открывая глаза и с удивлением смотря на меня. - Конечно, нет!

   Э-э-э... А меня?

   - Но ты с ней целовался! - выпалила я, отодвигаясь ещё дальше к стене.

   - Ты видела? - устало шепнул Эдвард. И замолчал.

   - Ну... я... просто..., - а пусть не думает, что подглядываю! Я не такая! - Ну... А зачем тогда, если ты её не любишь?

   И почему я чувствую себя теперь полной идиоткой?

   Пока Эд молчал, в голове пронеслось сразу много всего: от коварного соблазнения до поругания женской чести.

   Только Эд в роли коварного соблазнителя как-то... не представлялся.

   - Катрин,- глядя в потолок, произнёс, наконец, юноша. - Ты знаешь, где сейчас находишься?

   Ну-у-у... А что?

   Поймав мой взгляд, Эд вздохнул и выдал:

   - В доме терпимости.

   Э-э-э... Это в дурдоме, что ли? Нет, я, конечно, подозревала, что с катушек съехала ещё там, у универа, но... но...

   Зелёные глаза пристально смотрели на меня, не отпуская.

   - В борделе, Катрин.

    Глава 4

   Уф... Не в дурдоме. Уже хорошо. Всего лишь... Где?!

   Эдвард устало закрыл глаза и отвернулся.

   Т-т-то есть к-к-как в борделе? Почему в борделе? В каком... в каком ещё борделе?!

   - Эдвард, - тихо позвала я. - Пожалуйста... скажи, что ты не сутенёр.

   Мне пришлось раза три объяснить значение слова, прежде чем Эдвард понял и, глядя на меня с каким-то болезненным изумлением, рассмеялся - по-моему, истерически.

   - Что?! Ну конечно, нет, Катрин! Что ты... Господи, Катрин, ну ты и придумала!

   А мне вот совсем не весело.

   - В таком случае, - медленно произнесла я, - что ты тогда здесь делаешь?

   Смех резко оборвался.

   Какое-то время Эдвард пристально смотрел на меня. Потом спросил:

   - Катрин, сколько тебе лет?

   Я опешила.

   - Восемнадцать.

   Эд кивнул. И невыразительным, тусклым голосом (каким у нас обычно лекции читаются) продолжил, тщательно подбирая слова:

   - В восемнадцать благородные дамы обычно уже давно замужем. Но их мужья часто старше их - намного. И больше увлечены управлением и войнами.

   Да-да, я в курсе, пояса верности и всё такое...

   - Но юным дамам, - продолжил Эд, - необходимо развлечение... и подходящий эскорт...

   - И их мужья не против? - усмехнулась я.

   Эд тоже улыбнулся - как обычно фальшиво.

   - Только за. Такое... общение не приводит к дуэлям и войнам. Они... не чувствуют себя оскорблёнными.

   Мда. Если мой будущий муж будет ходить по проституткам, очень сомневаюсь, что дома его встретит нечто кроме сковородки... или скалки...

   Стоп.

   - То есть ты, - выдавила я. - Ты...

   Я не могла его произнести. Очень французское слово - все слова этой категории насквозь французские.

   Но губы просто не слушались.

   - Ты...

   - Да, - спокойно отозвался Эдвард, отворачиваясь.

   Я стиснула оконную решётку, та, кажется, даже задрожала.

   Нет. Не может быть. Не может... Он же "принц"!

   - Катрин, ложись спать, - минуту спустя позвал Эд. Как ни в чём не бывало.

   Забавно - я машинально послушалась.

   - Эдвард, - он в который раз повернулся ко мне, посмотрел выжидающе. - Скажи, зачем я здесь? Зачем ты меня... забрал?

   "Ты решил и меня сделать...", - не было произнесено, но Эдвард понял.

   Юноша приподнялся на локтях, зелёные глаза глянули в упор... Я оцепенела. Почему никогда раньше я не замечала, какие выразительные у Эдварда глаза? И каким тяжёлым может быть взгляд.

   Я почти ожидала, что он сейчас закричит или ударит.

   Но Эдвард просто лёг и отвернулся.

   Молча.

   ***

   На душе скребли кошки.

   Я промаялась всю ночь, то и дело прислушиваясь к дыханию юноши рядом.

   Стойкое чувство гадливости и отвращения царапало, не давая расслабиться. Я чувствовала себя обманутой, преданной и... бессильной. Снова.

   Мерзкое ощущение.

   "Принц" из борделя... Да что же мне так не везёт-то?

   Я даже всплакнула в подушку, но, против обыкновения, это не очень-то помогло. Под утро, к их первому часу, а нашему - шестому, провалилась в сон, как в омут.

   Слава богу, мне ничего не снилось.

   Зато после пробуждения раскалывалась голова, а стоило подняться - атаковала слабость.

   Чёрт возьми!

   Я буквально вытолкнула себя из постели. Огляделась. Конечно, Эдварда не было. Интересно, он сейчас с кем-нибудь...

   Я поморщилась и мысленно запретила себе об этом думать. Вообще не думать про Эда. Совсем.

   Учитывая головную боль, получалось неплохо.

   У камина стыл обед (судя по солнцу сейчас около полудня), на сене лежала одежда. Всё как обычно.

   Я сжала виски, села, покачиваясь из стороны в сторону. Наконец, придя к выводу, что голая и голодная я нафиг никому не нужна - в том числе и себе, - переоделась и пообедала.

   И кой чёрт меня понёс потом в парк?

   Эдвард методично обрывал с куста светло-розовые и жемчужные хризантемы. Только-только распустившиеся цветы...

   Поди, для очередной... клиентки.

   Я резко развернулась и решительно направилась было в противоположную сторону, но...

   - Катрин?

   Я остановилась. Обернулась.

   Непринуждённо улыбаясь, Эдвард протягивал мне букет.

   - Я всё ждал, когда ты проснёшься, - сверкая, точно солнышко, произнёс он. - Катрин, ты не заболела? С тобой всё хорошо?

   Я внимательно изучала хризантемы, пытаясь сосчитать до десяти.

   Как он может делать вид, что ничего не произошло?!

   В зелёных глазах, там, за налётом спокойствия и уверенности, промелькнула обречённость.

   Я зажмурилась. В конце концов!

   - Катрин?