Александр Холин - Ангел русской культуры Страница 8

Но это никого не интересовало. Все смотрели на серебристый кабриолет, медленно продирающийся по пешеходному Арбату. За рулём сидел один из депутатов, Владимир Жириновский, глава либерально-демократической партии, хорошо известный в народе за свой скандальный характер.

– Смотрите, Жириновский! – оживились студенты. – Идите к нам! Кружечку пива с нами!

Тот на них посмотрел удивлённо, подумал секунду и вылез из машины.

Студенты приветствовали его шумными криками, освобождая место для именитого гостя.

Никита, наблюдая эту сцену, подумал. Что всё изменилось в стране, даже политические деятели. Вот они, плоды демо-кратии! И как это важно для молодёжи, кто с ними разговаривает, как и о чём! Молодые – это же будущее мира! Более того, с ними можно разговаривать при помощи книг, искусства, телевидения….

Вдруг Никита увидел ещё одного необычного продавца, одетого на русский национальный манер, который сидел на мостовой, окружённый несколькими рядами закрытых загадочных банок.

– Купи, господин хороший, баночку, – услышал Никита его голос. – Не дорого, а для тебя очень нужно.

Это обращение на ты, этот «господин хороший», эта рубаха с широким красным кушаком, – всё было сплошное дежавю для Никиты. Во всяком случае, голос был такой же, как у коробейника в боярском кафтане…. А смеющиеся глаза совсем как у… художника Лаврухина!

– Что ты здесь продаёшь? – спросил Никита. как у своего старого знакомого. – Что за банки?

– Банка банке рознь: ту – возьми и брось, а вот здесь не муха – свет Святого Духа.

– Не говори глупости, любезный! – возмутился Никита. – Это уж слишком!

Однако, взглянув на стеклянную посудину, он обомлел. Тени сгущаются ближе к вечеру: внутри банки что-то отчётливо переливалось всеми цветами радуги, создавая свой собственный микрокосмос.

– Что это там внутри? – опешил Никита.

– Имеющий уши да слышит, – обиделся торгаш. – Я не какой-нибудь шарлатан! Я вот ангелов ловлю да по сходной цене уступаю. Они ведь ждут-пождут, сердешные, когда попросят их о помощи. Да народ или молиться не умеет, или просит плохо…. Забыл он: «стучите и отверзется», «ищите и обрящете». Для кого сказано? Вот и помогаю я ангелам с людьми творческими встретиться. А где же ещё, как не на Арбате? Ну, что? Возьмёшь Ангела? В полцены уступлю, а то потом искать будешь – нигде никогда не найдёшь.

– Тебе лишь бы продать, я понимаю, – кивнул Никита. – А что мне с ним делать, если это действительно ангел?

– Как что? – удивился торгаш. – Принесёшь домой, поставишь на подоконник. Как чего надо – потри банку рукавом, и всё увидишь.

– Я надеюсь, это не злой дух из сказки? – засмеялся Никита.

– Вся наша жизнь – это какая-нибудь сказка. А хорошая или плохая, это уже от нас зависит. Тереть банку с верой надо, с любовью – наставительно объяснил продавец. – Обращаться только с необходимыми проблемами и не надоедать попусту. Бери её, ты – хороший парень, я тебе без денег даю! Крышку, только, береги!

– Но это не джинн из волшебной бутылки? – озаботился Никита, взяв банку в руки, чтобы разглядеть её поближе.

– Я же говорю: Ангел! Ты можешь забрать его. Это мой подарок от души!

– Очень странно всё-таки!.

– Что странно? – не понял владелец банок.

– Это уже второй подарок: только что мне один художник уже подарил свою гравюру. – ответил Никита. – И он очень на тебя похож….

– Художник? – улыбнулся торгаш. – Подарил гравюру? Так радуйся! Подарку всегда радоваться надо, иначе ты никогда свои романы писать не научишься…

В этот момент взрыв хохота раздался со стороны студентов. Никита обернулся, чтобы посмотреть. Депутат развлекал юное поколение! Он был в ударе, как всегда:

– Пора объединить все молодые силы в Отечестве нашем, – витийствовал Жириновский. – Объединить всех истинных граждан Державы нашей вокруг единой святой идеи – назло любому врагу. Иначе нас всех ждёт конец мировой цивилизации!

– Ему трибуны не хватает! – воскликнул Никита, обращаясь к торговцу.

Но увидел лишь его спину вдали.

– Послушай! – закричал Никита вслед. – А как ты догадался, что я романы пишу?

Но торговец не услышал его. Никита остался стоять посреди улицы с банкой в руке, которая сияла разноцветными пятнами переливающегося света. Он, конечно, не верил, что в ней был ангел, может быть какой-нибудь газ, метан или гелий?

Банка жгла ладонь холодным светом, и надо было бы её оставить где-то. Было так приятно смотреть на игру огней, на эти узоры волшебно сверкающего калейдоскопа, что Никита решил пойти домой со своими подарками, ни о чём не задумываясь. По дороге он размышлял об этих приключениях, которые он заранее предвидел в своём подсознании, впрочем, весьма расплывчато.

Теперь он, правда, не знал, были ли эти трое, которых Никита встретил на Арбате, на самом деле похожи как братья, или один и тот же человек сумел великолепно сыграть роль, всё время переодеваясь? Но почему? Для чего? И эти два подарка, особенно последний? Почему именно он их получил? Столько вопросов, но ни одного ответа! Вдруг Никита вспомнил про свой роман, сгоревший таинственным образом…. Может эти события были каким-то образом связаны? Он снова посмотрел на подаренную банку, её свет успокаивал и вызывал в нём образы прошлого….

Как это было здорово читать что-нибудь увлекательное с фонариком под одеялом поздно ночью, когда все спят! Но, увы, часто это священнодействие прерывалось строгой мамой. Никита слышал щелчок включаемого света, не шевелясь, задерживал дыхание, чтобы она подумала, что мальчик спит, только всё было напрасно: книга и фонарик тут же изымались.

– «Три мушкетёра», – вздыхала мама. – Третий раз ведь уже читаешь.

– Ну, мамочка, мне только одну главу осталось…

– Спи! Завтра тебе рано вставать!

Никита горестно вздыхал, и мама выходила из комнаты, выключив свет и прикрыв за собою дверь. Никита ждал одну минуту, затем проскользнув под кресло, вынимал оттуда другой фонарик! А вот томик «Графа Монтекристо»! Никита снова нырял под одеяло. Жизнь продолжалась!

За окном уже давно моросил дождь. Никита в мокрой куртке, которую он забыл снять, сидел у письменного стола, держа в руках фотографию. Верочка… Его одноклассница, с первого класса до окончания школы…Его соседка по парте в течение десяти лет…. Красивые большие глаза, милая улыбка…. С чего началась их любовь? С того момента, когда он не позволил одноклассникам дёргать за косички Веры? Или с того дня, когда они целовались, оба в первый раз? Или когда, сметающий все преграды и условности, их поглотил настоящий адов огонь? Хотя… Но ведь не было никаких признаний, никаких обещаний! Он её целовал…. Нет, это она его целовала… От всего этого голова кружилась ещё больше…. Запах её тела, запах свежих яблок, он всегда помнит…. И вот эта встреча под дождём: она, улыбающаяся, и её сын, очень похожий на маленького Никитку, такие же глаза, такой же нос….

Разорванная фотография падает под стол…. Но что-то жжёт там, в груди….

Школьный роман? Только в сказках всё кончается хорошо, свадьбой например…А в жизни….Почему же так трудно дышать?

Листья жёлтые по октябрюуплывают в отжившее лето,умоляя больную зарювспомнить блеск золотого рассвета.Где-то ветер мяучит в кустах,где-то дождик брюзжит под окошком.Снова жизнь превращается в прахи стареет земля понемножку.Кто познал поцелуи небес,не вернётся обратно в пустыню.Вот он, твой заколдованный лес!Только нет в нём пахучей полыни,только нет в нём шелковой травы –все тропинки листвою заносит.Под унылые крики совыбесконечная тянется осень,осень жизни и осень души,как рисунок на белой эмали.Ты когда-нибудь мне напишите слова, что ещё не слыхалиобладатели пышных одеждна твоём незапятнанном ложе.Я шагаю по лесу промежмёртвых клёнов – усталый прохожий,не похожий на стража небеси на сказочного исполина.Где он, твой зачарованный лесс Купиною Неопалимой?

Всегда благопристойный конференц-зал Центрального Дома Литераторов в Москве клокотал от непристойности, как Везувий перед выбросом лавы: обсуждали проблемы многонациональной России, требующие незамедлительного решения.

Надо сказать, писатели сюда забегали чаще всего, чтобы встретиться с кем-нибудь из собратьев и пропустить с ним рюмашку-другую в буфете. У Никиты тоже в этот день была одна встреча. Но на сей момент, в зале находились маститые лица и не очень, так как темы дебатов были насущными. Говорили совсем не о литературе, и неважно по какой теме, но надо было срочно отстаивать своё мнение, с единственной целью не потерять свою значимость и место у «кормушки». Обычно из всего этого возникали очередные «охоты на ведьм» да поиски внутреннего врага: идеология – вещь серьёзная, одной перестройкой от неё не избавиться. С трибуны можно было услышать патриотические возгласы, даже русофобские или юдофильские заявления ораторов, и Никита остался, решив также взять слово.