Трудовые будни барышни-попаданки - Ива Лебедева Страница 8

Вообще-то вкусно… на голодный-то желудок.

— Эмма Марковна, я самовар поставила, — сказала няня.

Кстати, хорошая идея. Надо бы проверить местный буфет или бакалейный отдел. Чай, кофе, кондитерку. От утреннего кофе я бы не отказалась.

Пока на стол собирали самовар, я прошла в буфетную. Увы, ее состояние было таким же плачевным, как у всего остального дома. Правда, если принюхаться, можно догадаться, что когда-то в серванте хранили что-то связанное с корицей и апельсинами — может, цукаты? А так ни чая, ни сахара. В углу, заросшем паутиной, нашелся дырявый мешочек с заплесневелыми кофейными зернами. Видимо, на них просто не покусились.

М-да… Ладно, кофе можно прогреть на сковороде, а на первое время хватит дорожных припасов. Спасибо, посуду не растаскали. Но протирать забывали.

Что ж… будем щи хлебать, пока не разберемся, как дальше жить. Все равно первым делом надо придумать что-то с утеплением дома. Сейчас на дворе только осень, а жить уже невозможно. Что же будет зимой?

И как вообще выкручиваться в этом веке, имея весьма скудные ресурсы? Тут социалка не предусмотрена… Нет, мне грех жаловаться, я не крепостная девка и не бездомная нищенка. Но недалеко ушла от последней, если честно. Этот дырявый сарай назвать домом — надо обладать воображением и наглостью, которых у меня нет.

И вообще-то, пока что я здесь по статусу — как сирота в приютском доме или старушка в богадельне. Дают холодную комнату и еду, которую лучше бы сразу снести на помойку. Вся разница — могу потребовать лучшего. Если понять, что можно требовать.

Значит, так. Сначала ревизия. Я должна знать, что именно у меня есть в реальности и в памяти. Потом… потом буду утеплять дом. Даже если мне придется конопатить его собственными руками.

С собой у Эммочки было около двухсот рублей ассигнациями. И еще двадцать пять рублей серебром. Надо заметить, что серебряный рубль здесь и сейчас стоит втрое дороже бумажного.

Эти деньги, считай, наша единственная настоящая кубышка и подушка безопасности. Еще в своем возке столичная вдовушка привезла хорошее белье, довольно платьев, перины и пуховики, которыми обкладывали в те времена господ в дороге. Шкатулку с довольно жалким запасом драгоценностей. Причем серьги, подарок мужа на рождение близнецов, присланный с оказией, пришлось заложить еще в Петербурге. Моя наличность, собственно, из этого источника и происходила.

Ну и по мелочи — немного сахара, пара фунтов чая, коробочка новомодных «конфект», как здесь называют шоколад.

И все. Ну, не считая ребенка, ее няни-кормилицы с собственным малышом, Павловны и Еремея. И беременной девки, которая явно никак не актив, а источник проблем.

С этим ясно. Теперь надо обойти дом и двор, хозяйственные постройки, всякие сараи, амбары, погреба. Скотный двор? Он тут есть? Гумно?

Уф-ф-ф… я любила русскую историю, довольно много знала когда-то о девятнадцатом веке. И о промышленности, и о другом всяком. А вот сельское хозяйство как-то меньше меня интересовало. Но, думаю, разберусь.

Да, кстати, есть еще одна проблема. Мелкая по сравнению с прочими. И даже, похоже, решаемая. В какой век меня занесло — понятно. Остается выяснить, в какой год. Настенных календарей я пока не обнаружила.

Придётся применить такой ресурс, как память Эммы Марковны. Вспомним-ка недавние исторические события…

Ну да, незадолго до того, как пришлось бедной барышне с ребенком на руках бежать из Санкт-Петербурга, стало известно, что Наполеон сбежал с острова Эльба, высадился во Франции, без единого выстрела ее захватил, правил сто дней. Все закончилось под Ватерлоо, там выстрелов хватало. Потом император немного пометался по Франции, забежал на английский корабль, а его отвезли на остров Святой Елены, такой далекий, что там и в XXI веке нет сотовой связи.

Про поражение и ссылку Бонапарта Эмма Марковна узнала в дни отъезда из Питера. История такая, что в любом стрессе запомнишь.

Значит, у нас 1815 год. Связанный не только с судьбой Наполеона, но и с очень интересным природным катаклизмом. Надо бы о нем вспомнить. А пока — продолжить ревизию.

Глава 8

Время шло к вечеру, но на дворе было достаточно светло, и я решила продолжить ревизию. Сообразила, что дорожные туфли лучше было бы поберечь. Барышня Эммочка, в порыве интуитивного скопидомства, прыгнула с моста разувшись, и от воды они не пострадали. Значит, надо и мне позаботиться.

Павловна задачу поняла и минут через десять притащила мне стоптанную, по ее ворчанию, «не барскую» обувь, которую она назвала ко́ты. Разбитые полусапожки, видимо, принадлежали старой барыне, маменьке Эммы. Они постоянно пытались свалиться с ног, но при медленном шаге держались, а делать ревизию бегом я и не собиралась.

Просветы бывают в самых густых тучах. Оказалось, при усадьбе имелась баня, причем относительно новая. Оставалось понять, как пустить ее в эксплуатацию. Павловна объяснила, что распорядиться должна Иванна, супруга старосты.

Потом мы свернули на скотный двор. Мое появление совпало с возвращением скотины с выпаса, я насчитала восемь коров. Судя по стойлам, коровник предназначался для гораздо большего стада. Тощих и грязных овечек сосчитать не удалось, но их было десятка три. В свинарник я заглянула издали. В грязи страдали какие-то несчастные существа, которых можно было назвать эталоном антисанитарии, но никак не сытости и жирности.

Чуть больше порадовала конюшня. Если она и была недавно Авгиевой, то в ней уже появился свой Геракл — Еремей. Под его руководством двое пареньков расчистили пешеходную дорожку и приступали к стойлам.

— Я, барыня, — приветствовал меня кучер, — щец похлебал да и делом занялся. Обленился народец-то, да я им рассказал, что вы крутеньки и за вами взгреть дело не станет.

Я улыбнулась, поблагодарила кучера. Что же касается материальной части, тут радоваться было особо нечему: пять лошадок, из них две — те, что были запряжены в нашу кибитку.

Из конюшни Павловна повела меня на гумно. Судя по шуму, там еще работали. По дороге мы заглянули в возок и убедились, что Ариша, тайком накормленная щами и укутанная в Еремеев тулуп, пригрелась и уснула, вытянувшись вдоль лавки.

Ну и слава богу. Вечером приведу ее в комнаты, а там посмотрим.

Что такое гумно, я помнила туманно. Вроде бы сарай, где сушат